Камилла Агаева - Граница Света

Он бросил взгляд на свой портфель, который, придя домой, небрежно швырнул на диван. Ведь в нем лежал полный перевод тех записей, что были найдены в квартире Гарри. Рино встал с кресла и вытащил из портфеля несколько толстых папок. Затем он отправился на кухню и, заварив себе крепкий кофе, поднялся в спальню, уже предвкушая бессонную ночь.

Первыми были переведены те тетради, что были написаны на древнегреческом языке. Поэтому с них он и решил начать, удобно устроившись в своей постели.

«Еще никогда, — писал автор записей, — еще никогда я не ощущал себя таким одиноким. Мир вокруг словно взирает на меня с высоты своей бесконечной доброты и гуманности, обвиняя меня в порочном тщеславии и эгоизме. А разве я хуже них? Неужели я — самый худший из всех презренных и самый презренный из всех худших?! Неужели я — живое воплощение греха?! Но что? Что я сделал? Мстил? Да я мстил! Но это праведный гнев, праведная злоба за все то, что сделали со мной. Разве я это заслужил? Скажи, разве я заслужил столько мук и боли?! Они не знают, не знают как мне тяжело влачить эту бесконечно долгую жизнь в этом мире, который я ненавижу. Вот она, высшая степень справедливости! Они ненавидят меня, а я ненавижу их…

Я так одинок, особенно когда смотрю в глаза другим людям и понимаю, что не такой как они. Ты ведь знаешь, что это такое? Скажи, Александр, ты ведь понимаешь, каково быть совершенно одному?! Конечно, ты понимаешь. Ты и сам был одинок, когда меня не стало, когда они не понимали тебя и терзали тебя бесконечными обвинениями в безумии и тирании. Был ли кто-то рядом с тобой после меня? Понимал ли тебя? Слушал ли, покорно внимая каждому слову с трепетом и благоговением? Разделял ли твои безудержные стремления и мечты?..»

Рино оторвался от чтения и перевернул несколько листов.

«…Я не понимаю, — снова начал он читать. — Непонимание убивает меня. Сколько же сил было приложено, сколько мучений и страданий, а теперь они говорят, что твой безумный гений играл человеческими судьбами. Да как они могут судить тебя, даже не зная всего того, что нам пришлось пережить?!..»

— Так, кажется опять Александр, — пробормотал Садри. — Не думал, что Гефестион настолько свихнулся на почве восхищения своим другом. Может, он действительно был в него влюблен?

Он снова перелистал несколько страниц и углубился в чтение.

«Пустота вечно будет жить в моем сердце. Нет спасения. Она прокляла меня, прокляла, поверив лживым доносам. Каким же я был дураком! Как же я не видел того, что происходило?! Как я позволил этой твари оболгать меня?! Наверно я был слеп, слеп и беспомощен, выпивая то отравленное вино. Но я же видел, видел как эта собака следит за мной, видел и не обращал внимания. Всего лишь глупый евнух, думал я. Это его обязанность за всеми следить во дворце. Первое, что сделаю вернувшись, — убью эту тварь!..»

От неожиданности Садри выпрямился на месте и перечитал последнее предложение: «Первое, что сделаю вернувшись, — убью эту тварь!..»

— Вернувшись куда?! — вслух спросил он. — Куда ты собираешься возвращаться?!

Понимая, что ответ в дневнике, Рино начал лихорадочно читать дальше.

«А я вернусь, вот увидишь. У меня уже все почти готово. Есть один человек, который может мне помочь. Но мне придется рассказать ему правду о себе. Не знаю, как он это воспримет. Не знаю, поверит ли. Но у меня нет другого выхода. Я в абсолютном тупике, в полной безысходности. Пути вперед уже нет, только назад. Я должен вернуться в свое прошлое, чтобы изменить ход событий и не позволить ей исковеркать мою жизнь. И все будет по-другому: мир станет светлее и чище. Сколько же бед мы сможем избежать, если мне удастся осуществить свой замысел. Ничто не погибнет, ничто, что мы создавали почти непосильным трудом: физическим и душевным…»

Рино оторвался от чтения перевода. Пораженный осознанием смысла написанного, он откинулся на подушки.

— Вернуться в свое прошлое?! — с ужасом пробормотал он. — Изменить ход событий?!

Садри мог предположить какую угодно цель, которую преследовало создание «Гефестиона 13»: от финансовой наживы до самоутверждения личности. Но возвращение в прошлое… Нет, такого он не мог представить даже в самом кошмарном сне! В эту минуту Рино вспомнил, что в квартире Голдфилда было найдено много научных книг по изучению времени и пространства. «Кротовые норы» — припомнился ему заголовок одной из них. Насколько он знал этим термином обозначались своеобразные мосты, сквозь которые теоретически можно было попасть из одного временного пространства в другое. Но на практике еще никому не удавалось изобрести машину времени. А что если безумный Голдфилд или же, как правильнее было бы его назвать, Гефестион решил стать первым, кто это сделает? Так вот в чем заключается его зловещий умысел! Он хочет вернуться в прошлое и что-то изменить. Но как же он оказался в двадцать первом веке?

Рино опустил глаза и снова погрузился в изучение дневника.

«Она знала, прекрасно знала, что делает. Подстегиваемая злобой и ненавистью, она проклинала меня каждый день, каждую минуту. И все ее проклятья пали на мою голову. Но за что?! Ведь все это гнусная ложь персидской собаки! Злые слухи, что распространяли невежественные люди, совершенно не знавшие тебя и жаждущие грязных сплетен… Прости, что я говорю тебе об этом. Я никогда не жаловался тебе на Роксану. Я не вправе оговаривать женщину, которую ты любишь. Я пишу эти строки лишь потому, что знаю, что ты никогда их не прочтешь. Я не заберу с собой все эти тетради. Я оставлю их здесь. Пусть люди наконец узнают правду. Пусть истина восторжествует и положит конец глупым домыслам…

Ты знаешь, как это было мучительно очнуться через пять веков сна в собственном гробу? Ты знаешь, сколько боли я перенес, сколько скитался по белому свету? Ты никогда не узнаешь об этом, потому что я никогда не расскажу тебе правды. Прости, мне придется лгать тебе и сочинять сказки о том, откуда у меня будут все те вещи, что я тебе принесу, все те лекарства, которые я уже приготовил для тебя. Но ты можешь быть спокоен. Твой верный хилиарх как всегда все сделает правильно. Он все предусмотрит заранее. Только не обижайся, но эту персидскую тварь я придушу собственными руками. Знаю, он обычно помогает тебе принимать ванну, наводит порядок в твоей комнате, развлекает тебя пением и танцами, но я все равно убью его. Даже если ты обидишься на меня за то, что я лишил тебя слуги, я все равно убью его. Этому ничтожеству не жить! Пусть пока радуется каждой прожитой минуте, пока я не вернулся. Не долго ему осталось наслаждаться. Ведь именно по вине этой собаки я теперь вынужден влачить бесконечную жизнь, не в состоянии умереть…»