Мария Фомальгаут - Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)

И началось.

Приходили по утрам. Кивали друг другу. Улыбались. Рассаживались, каждый на своём месте, стучали по клавишам. Переглядывались. Перемигивались. Переулыбывались.

Через месяц я маркером нарисовал ей на стекле сердечко, пронзённое стрелой. Она погрозила пальцем, я только развёл руками, ну нет, так нет.

Пытался заглянуть через стекло, что она там забивает в комп, ничего не понимал, вместо цифр и букв чернели какие-то руны, пиктограммы и иероглифы.

Спрашивал у парней, у того же Косого, что за иностранцы работают в нашем бизнес-доме. Отсмеивались, говорили про таджиков, которые шпаклюют потолки, и про китайцев, которые у входа торгуют всякой всячиной.

Пару раз рисовал на стекле чашечку кофе или большой зал кинотеатра, девушка всякий раз мотала головой, я пожимал плечами, ну нет, так нет.

Так что это моя вина.

Я разбил стекло.

Только теперь оправдываться не перед кем.

– Ну что… далеко пойдёшь, парень.

Я насторожился, посмотрел на босса. Как-то нехорошо он сказал это – далеко пойдёшь, за этим далеко пойдёшь могла последовать буря негодования, я тебе за что плачу, тебя на хрена держат, штаны протирать, жопу просиживать, да ты…

– Нет, я серьёзно. Молодчина. Я что думаю, Косой в замы выбился, а тебя хочу завотделом поставить…

– С-согласен.

– Ты погоди, согласен он, я ещё посмотрю, ты-то как справишься… тоже у тебя всё вверх дном будет, как у Косого, или получше.

– С-спасибо.

– Не во что. Шучу, шучу, что ты всполошился… Это… всё на девочку смотришь? Ой, покраснел-то как, вы на него посмотрите… Заглядываешься?

– Бывает.

– Брось. Своих, что ли, дур в отделе мало?

– Она не…

– Ну не знаю, что она там, а в отделе у нас точно дура на дуре сидит и дурой погоняет. Я вообще уже думаю, на хрена нам эта контора, вместо неё спа-салон откроем, с девчонками… ты на кассе сидеть будешь, билеты выдавать… шучу. Так что это, нечего тебе на девочку пялиться, не для тебя она, сам же знаешь.

Понимающе киваю. Как-то сразу и не подумал, что шеф положил на неё глаз, вот оно что, вот откуда смущённые взгляды, мотание головой, нет-нет-нет…

– Ну, иди, иди. Понимаю, неприятно… я тоже ей глазки строил в своё время… записочки любовные чиркал, азбуке нашей учил. Потом ничего, прошло. Ну не наша она, не наша, что поделаешь.

Если бы послушался шефа, может, ничего бы и не случилось.

Да где это видано, чтобы слушались шефа…

Не наша.

Что такое не наша, я понял пару дней спустя, когда увидел шефа, не нашего, а её шефа, мерзёхонького старичишку, он вошёл в офис, там, за стеклом, долго кричал на притихших клерков, выговаривал им что-то, сначала всем подряд, потом выискал жертву, худёхонького парнишку, при всех разложил на офисном столе, отстегал ремнём, как мне показалось – до крови.

В тот же день за чаем потихоньку попробовал узнать у девчонок, что за люди работают в бизнес-доме, что за нравы в офисах. Девчонки пожимали плечами: тебе своего офиса мало, или как…

Мало.

– Скажите, а здесь прохода никакого нет?

– А то сам не видишь. Вон там по лестнице спустишься, обойдёшь.

Я посмотрел на сонного охранника – он явно не понимал меня.

– Тут проход должен быть, – не сдавался я.

– Проход тебе ничего не должен. Говорю тебе, по лестнице спустишься…

Я пытался добраться до неё – не мог, вдоль и поперёк обходил бизнес-дом, спрашивал вахтёров, поломоек, таджиков под потолком, китайцев с болванчиками и колокольчиками, одни разводили руками, другие не понимали, третьи…

Знаками, знаками спросил у девушки, как к ней пройти. Она рассмеялась, будто спросил что-то абсурдное.

Исследовал стены – шаг за шагом, вот стеклянная стена между нами, вот нестеклянная стена тянется дальше, дальше окно, улица, с другой стороны лестница, уводящая куда-то в никуда. А двери нет.

Совсем.

Бывает такое: заплутаешь в офисных коридорах, особенно если недавно работаешь, на полном серьёзе ищешь выход, через пару недель смеёшься над собой. Только тут что-то другое.

Другое…

Так что это моя вина.

Только уже некому объяснять, что это моя вина.

А как вы хотели, вы бы на моём месте сделали точно так же. А если бы не сделали, значит, у вас сердца нет.

Потому что я видел это.

Видел, как мерзёхонький старичишечко ворвался в офис за стеклом, снова выговаривал что-то, всем и каждому. Потом огляделся, выискивая очередную жертву, набросился на мою соседку за стеклом.

Повторяю – он набросился на мою соседку за стеклом. Я видел, как он отхлестал её по лицу, швырнул на стол, отстегал ремешком, был у него такой специальный ремешок, не тот, который на брюках, а другой, висящий на плече.

Я смотрел на людей в офисе, в том офисе, за стеклом, их было много, среди них были крепкие парни, матёрые мужичищи, и все они, вместе взятые, ничего не могли сделать.

Даже не пытались.

Так что вы меня поймёте.

Тем же вечером потихоньку попробовал заговорить с девушкой – через стекло. Уже совсем вечером, когда все рассосались, расползлись из контор, она осталась, делала вид, что выстукивает что-то по клавишам, тихонько всхлипывала, отвернувшись к стеклу.

Я постучал по стеклу.

Она сделала вид, что не услышала.

Я снова постучал. Она обернулась, я подышал на стекло, нарисовал сердечко.

В тот вечер она первый раз подошла к стеклу, мы водили по стеклу ладонями, касались друг друга, она рисовала мне какие-то тайные знаки, я всё спрашивал, что это такое, она не слышала моего голоса, мои слова не долетали за стекло.

– Про переезд слыхал? – спросил Косой.

– Какой ещё переезд?

– Съезжаем отсюда.

– А куда?

– Не знают ещё пока. На Кудыкину гору. Воровать помидоры.

– А эта контора чем не нравится? Солнце не по фэн-шую светит?

– Ну… да нет, тут другое, конец света намечается, вот удочки и сматываем… как бы чего не вышло.

Тогда я подумал, что Косой шутит, на то он и Косой, чтобы шутить, это он может.

Кто же мог подумать…

Так что это я виноват.

Только объяснять это уже некому.

Всё случилось наутро, когда шеф ворвался в офис.

Нет, не наш шеф, наш никогда не врывается, он начинает исподтишка, ласково-ласково, а потом такое ляпнет, что уже не знаешь, куда от стыда деваться, и вся контора над тобой гогочет, га-а-га-га…

Ладно, не о том речь.

А в офис ворвался их шеф. В тот офис, за стеклом. Я сразу понял, что он в бешенстве, да он всегда был в бешенстве, только сегодня это было какое-то особенное бешенство, высшего сорта. Я понял это – когда все повскакивали с мест, бледные, позеленевшие, вытянулись перед боссом в струночку.

На этот раз он пришёл не с ремнём, на этот раз я увидел в его руках кольт. Я ещё думал, что это какая-то игра, ритуал какой-то, но что-то всё больше подсказывало мне, что это не игра.