Мария Фомальгаут - Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)

Ты бледнеешь. Зачем я сказал тебе это, зачем раскрыл карты, обещал же себе, не говорить, оставить свои беды и страхи за порогом…

– Да ты что?

– Да не бойся, охрана своё дело знает…

– Ты… я тебе сколько говорила, на хрена ты там в мировом правительстве сидишь, или где ты там… делать тебе больше нечего. Дождёшься, прихлопнут тебя, как муху. Блин, все люди как люди, семьи как семьи, тут шагу лишнего не ступи без охраны, слова лишнего не скажи… выбился… в президенты планеты…

Ты снова сбрасываешь мою руку с плеча, всхлипываешь. Сейчас я готов пообещать тебе всё, всё, что угодно… земной шар к твоим ногам… нет, не пойдёт, опять будет нехороший намёк на то, что я управляю земным шаром…

– Ну, уйду я с поста, уйду…

– Ты уже который год говоришь уйду, и всё ни… никак…

Киваю, куда я уйду, где я буду, если уйду с поста, и где будет весь земной шар… Ладно, ладно, обещаю, что завтра же подам в отставку, что угодно, лишь бы тебя успокоить, завтра же уедем отсюда, будем жить как все нормальные люди, буду работать с девяти до шести…

Охранник у входа оторопело смотрит на меня. Понимаю. Я бы и сам на себя сейчас оторопело посмотрел. И вообще, нечего ему тут стоять, смотреть на наши семейные драмы, мало мне на работе баталий, здесь ещё…

Что-то с лёгким шорохом падает на верхних этажах.

Ёкает сердце.

– Проверьте третий этаж.

– Слушаюсь.

Охранник уходит. Шорох наверху напоминает мне про убийцу. Он где-то рядом. Он здесь. Он выжидает. Он смотрит, как я обнимаю тебя, родная. Чувствую, что боюсь уже не столько за себя, сколько за тебя. А ты не бойся, я не дам тебя в обиду, он не войдёт сюда, это чудовище, не проберётся своими щупальцами, не просочится через вентиляции и трубы…

Знать бы ещё, что за дрянь нападёт на нас.

Обнимаю тебя, думаю про жуткую тварь. Теперь ты не ругаешь меня, что думаю не о тебе, понимаешь, чем заняты мои мысли…

– Чем они отличаются от людей?

Смотрю на начальника охраны. В упор. Не выдерживает моего взгляда, отводит глаза.

Что-то скрывает…

– Трудно сказать. И всем, и ничем.

– Похожи на людей?

– Ну… и люди, и не люди. Одновременно.

– Это как?

– Ну… вот так.

– Ну, например?

– Ну… полное отсутствие логики. В поступках… в словах…

– Как же они живут среди людей?

– Вот как-то живут… как-то манипулируют, управляют нами, заставляют делать то, что надо не нам, а им.

– Не представляю, как можно меня заставить…

– Я тоже. А у них получается. Сам не поймёшь, как сделаешь для них всё. Возможное и невозможное.

– Гипнотизёры?

– Трудно сказать.

– Это… как его… эн-эл-пэ?

– М-м-м… возможно. Но тут всё сложнее. Много сложнее, – начальник охраны бледнеет, никогда не видел его таким, – сейчас они всё больше теряют над нами власть. Кажется, люди начинают чувствовать, что ими кто-то правит. И выходят из-под чужой тирании.

– Поэтому… они решили убить меня?

– Не только вас, господин секретарь. Не только вас.

…вспомнить бы ещё, что я там тебе понаобещал, а то потом снова начнутся скандалы, крики, вопли: ты меня не любишь, ты всё испортил, ты…

Уйти с поста…

Чёрта с два я уйду с поста, не проси.

Кто-то снова стучит в окно, то ли луна заблудилась в зарослях, то ли крадётся убийца.

Обнимаю тебя, спящую, ласково прижимаешься ко мне. Оглядываю полумрак спальни, где может быть эта тварь, если она здесь, может, прячется под кроватью, или таится за портьерой, или крадётся за шкафом…

Как мальчишка, разглядываю мороки ночи…

Дверь спальни распахивается с треском, вваливается что-то тёмное, даже не сразу понимаю – человек. Бросаюсь ему навстречу, вижу пушку в его руках, и почему-то не страшно за себя, боюсь за тебя, родная, любимая, единственная…

Он стреляет в тебя.

Раз, два, три, в голову, в голову.

Узнаю своего часового, стоявшего у дверей. Я так ошарашен, что даже не могу застрелить его, вообще не понимаю, что делать.

– Ты… ты чё, охренел?

– Господин секретарь… убийца обезврежен.

Ещё ничего не понимаю, смотрю на постель, на тебя, на то, что было тобой. На сине-зелёное месиво, растекающееся по подушкам.

Ну… полное отсутствие логики. В поступках… в словах…

Аль, да что я тебе сделал-то, можешь мне объяснить?

Сам не поймёшь, как сделаешь для них всё. Возможное и невозможное.

Понимаю всё.

– И что… теперь по всей земле их… под корень? – не договариваю, давлюсь словами.

– Да. Везде. В эту ночь, – отвечает часовой.

– А… как теперь без них?

Он ничего не говорит.

Кто-то стучит в окно, то ли дождь, то ли сама осень.

2013 г.

– И что же?

Шеф смотрит на меня – холодно, пристально, безжалостно. Расстреливает взглядом. Чувствую, что здесь надо бы ответить – ничего. чувствую, что если я так отвечу, на работе могу больше не показываться. И вообще могу не показываться. Нигде.

– Э-э-э… мы на пути к решению вопроса…

– Вы уже третий год на пути к решению, а вопрос всё как-то не решается. Почему-то. Я стесняюсь спросить: мы до этого решения вашего доживём или нет?

– К-конечно.

– Свежо предание, а верится с трудом.

Смотрю на телескоп. В телескоп смотреть не хочется, уже чувствую: ничего я там не высмотрю. Главное, что обидно-то: решение вот оно, совсем рядом – а я не вижу, и никто не видит. Как на какой-то головоломке детской: а ну-ка, ребяточки, что неправильно нарисовано на картинке… а ну-ка, ребяточки, где на картинке спрятался зайчик, кто первый скажет, тому конфетку… пра-авильно, Витечка, вот он, на солнышке. Спрашивается, какого чёрта он там делает…

Смотрю-таки в телескоп, чёрт бы его драл. Изучаю звёздное небо – делаю вид, что изучаю, уже знаю его, как облупленное. А ну-ка, детишечки, кто первый найдёт, отчего на краю вселенной взрываются звёзды, тот спасёт мир.

Смотрю в небо. Терзаю блокноты, программы, компьютеры. Ищу. Не нахожу. Так и слышится голос какой-нибудь мариванны из какого-то прекрасного далёка, когда весь мир был большой и солнечный, ну что ты, Витечка, не видишь, такой мальчик умненький, и не видит…

Кусаю губы. Не вижу. Прикидываю, через сколько лет вся эта галиматья со звёздами докатится до нас, и солнце разлетится на куски.

Уже не веков – лет. Как страшно, когда в космических масштабах счёт идёт не на биллионы веков, а на года.

– Через месяц вы мне дадите ответ.

Голос шефа – как из ниоткуда, будто из-за какой-то глухой стены.

Интересно, что со мной будет, если не дам ответ…

– Да не с вами будет, а с нами со всеми будет. Поздно уже что-то решать, конец света пришёл…

Шеф выходит. Смотрю на телескоп. Смотрю в телескоп. Как где-то на окраине вселенной, в какой-то вселенской глуши разрывается ещё одна звезда. Рассыпается на атомы, приборы видят – на атомы, а через какие-то доли секунды электроны сорвались со своих орбит, разлетелись по космосу.