Брайан Ламли - Психосфера

Может быть, конечно, что Губва работал и на Гаррисона, но Председатель в этом сомневался. Губва на самом деле не работал ни на кого, кроме самого себя. Имея с ним дело — конечно, на протяжении последних лет — он всегда подозревал, что Губва получал от обмена разведывательной информацией гораздо больше пользы, чем он сам когда-либо! Ему пришло в голову, что, возможно, Губва был двойным агентом, работающим не только на Председателя и его отделение, но и на ряд зарубежных агентств. И к сожалению, вероятность этого была высокой.

Но… организация Губвы имела серьёзный недостаток: Председатель знал местонахождение его штаб-квартиры. И он уже давно сформулировал надёжный план действий. Он не позволял своим мыслям задерживаться на этом плане слишком часто: Губва обладал сверхъестественной способностью «предвидеть» или «предчувствовать» события, прежде чем они происходили. Председатель не хотел бы, чтобы Губва обнаружил топор, который он держал над ним. Во всяком случае, не раньше, чем он будет готов позволить топору упасть.

Что касается штаб-квартиры Губвы: в начале 1944 года, когда пошли слухи, что Адольф Гитлер может первым заполучить атомную бомбу, в Лондоне и в его окрестностях было построено несколько подземных командных пунктов — подземных убежищ, из которых военными действиями можно было руководить до последнего. Эти командные пункты поддерживались в рабочем состоянии до конца 60-х годов, когда затраты на их содержание стали слишком высоки. Наименее пригодное из этих убежищ, в центре Лондона, подлежало выводу из эксплуатации: неиспользуемое, пыльное, тёмное помещение глубоко под землёй, построенное в естественной пещере на полпути между поверхностью и огромным разломом в скале. Харон Губва выкупил помещение и превратил его в свой дом и штаб-квартиру. Местонахождение убежища всегда было засекреченным, и Губва эту секретность продолжал поддерживать; но Председатель знал о его существовании и даже был там однажды.

Это было десять лет назад, но Председатель хорошо помнил свой визит. Он вздрогнул, несмотря на то, что в особняке было довольно тепло. Мысль об огромном стальном гробе в недрах земли, о Замке Губвы, всегда заставляла его вздрагивать. Он не видел все помещения, но увидел достаточно. Достаточно, чтобы понять, что он мог бы устранить Губву там и тогда, и что ему следовало это сделать. Причина, по которой он этого не сделал, была простой: у этого человека было больше связей, чем у телефонной станции! Если Председателю хотелось узнать что-либо о ком-нибудь или чём-нибудь — буквально о ком угодно или чём угодно — Губва обычно мог добыть для него информацию. Все, что Председателю оставалось сделать в ответ, это держать своих людей подальше от Губвы, по крайней мере, до тех пор, пока тот будет полезен.

Ну, возможно, он сделал немного больше, чем это. Председатель поморщился при этой мысли. Нет, он сделал гораздо больше. Когда наступила эпоха компьютеров, он помог Губве расширить возможности его электронных глаз и ушей. То есть, он позаботился, чтобы персональный компьютер Губвы имел доступ к внешним источникам и системам. Он знал, конечно (хотя пытался оправдать свою ошибку), что имел право разорвать сделку с Губвой в любой раз, когда пожелает, как только тот станет бесполезен.

Но чего он не предвидел, так это быстрого развития компьютерных технологий, широкого использования проклятой машины почти в каждом аспекте жизни и во всех слоях общества. В результате благодаря его помощи Губва стал обладателем не имеющей аналогов информационной системы и окружил свой и без того огромный Тайный Замок напичканной разной аппаратурой защитной стеной. И эти устройства были оружием, которое в конечном итоге может обернуться как против самого Председателя, так и против его отделения. Оно пока не будет использоваться — пока он продолжает эту игру с Губвой; но в последнее время ему порой уже не хотелось играть в эту игру. Как и в этот самый момент…

И, конечно, в случае, если начальник Председателя когда-нибудь обнаружит его старые ошибки — те старые, давние ошибки, со всеми их возможными последствиями, включая тот факт, что они оставались не включёнными в официальные доклады и неисправленными все эти долгие годы — карьера Председателя будет закончена. А затем его голова окончательно (и в буквальном смысле) полетит с плеч! Но кто может на него донести? Ведь кроме Председателя об этом знал лишь сам Харон Губва.

Разумеется, сейчас для него единственным способом избавиться от Губвы было пойти туда с небольшим отрядом заслуживающих доверия хорошо вооружённых боевиков и в прямом смысле разнести Замок на куски — и заодно уничтожить любые доказательства своей сделки с Губвой. Да, именно так и придётся поступить, если окажется, что тот припас в рукаве ещё каких-нибудь тузов.

Председатель знал, конечно, что Губва отправит на собрание своего представителя. Он сам согласился на это. Но он никак не мог предположить, что этот идиот потребует, чтобы Гаррисона не убивали! Не там и не тогда, практически открытым текстом! То, как это было сделано, только подчеркнуло тот факт, что руководимое Председателем отделение действительно рассматривало физическое устранение Гаррисона как серьёзное предложение. И только своевременное прибытие записки, сообщающей, что кто-то уже пытался убить Гаррисона, предотвратило крайне неловкую ситуацию.

Председатель начал кипеть от негодования. Он заставил себя отойти от окна, налил себе выпить, пытаясь унять гнев, бурлящий внутри. Последние гости разошлись, день уже клонился к вечеру. Наверняка скоро начальник Председателя позвонит и станет требовать объяснений. Или, по крайней мере, задавать щекотливые вопросы.

Председатель отнёс стакан с выпивкой к себе в кабинет, запер дверь и поднял телефонную трубку…

Губва, можно сказать, ожидал звонка. Он почти чувствовал, что телефон скоро зазвонит. Если бы он принял участие в собрании — через разум Джонни Фонга — тогда он бы знал это точно. Но он не сделал этого. Слишком частое или длительное использование телепатических способностей неизменно утомляло Губву, так что везде, где возможно, он применял их экономно. В любом случае, ему и без того было чем заняться.

Поэтому, когда телефон в его кабинете зажужжал, экстрасенсорное покалывание подсказало Губве, что на линии был Председатель. Он улыбнулся и поднял телефонную трубку.

— Как поживаете, сэр Гарри? — спросил он елейным голосом.

— Слушай, Харон, ты чертовски хорошо знаешь, что я злюсь! — последовал ответ. — Ты хоть представляешь себе, в какое неловкое положение ты мог меня сегодня поставить?

Слово «мог» озадачило Губву; он был уверен, что собеседник оказался в неловком положении. Дело в том, что он ещё не знал о происшествии с Гаррисоном. Он решил изобразить искренность, но без лишней любознательности.