Владимир Царицын - Пленники замкнутой бесконечности

Потом женщины опомнились и, оставив обломки зеркал, кинулись к ребятишкам, которые ещё спали в своих кроватках в столь раннее утро. Женщины принялись осматривать их и ощупывать, тормошить, дёргать за волосы и целовать. Кто-то плакал от умиления, кто-то весело смеялся.

Вдоволь налюбовавшись собой и своими чадами, люди схватились за одежду. Им не терпелось поскорее выйти на улицу и взглянуть на других жителей поселка слуг божьих — на своих соседей, — узнать, произошли ли изменения только в их облике или эти перемены коснулись всех поголовно. Натягивая на себя штаны и платья, люди вдруг обнаружили, что одежда большей частью стала негодной. Либо она была им тесной и трещала по швам, либо великоватой и висела мешком. Обувь кому-то стала маленькой, у кого-то хлябала на ногах… Кое-как оделись.

А, когда все вышли из своих дворов на улицу и, по обыкновению, опустились на колени, собираясь прочесть молитву во славу Богам, то увидели, что Чудо Богов больше не светит. Слуги божьи опешили и растерялись. Многие впали в уныние, со страхом ожидая, что вот-вот случится что-то недоброе, а может быть, даже ужасное.

— Конец света! — истошным голосом кричала старая Гульда, бегая от двора к двору, — Боги наказали нас за дурные мысли, за неверие и малое почитание! За незнание Законов Божьих! Молитесь, люди! Просите прощения у наших благодетелей. Кайтесь!

Люди поднялись с колен и стояли молча, смотрели на Гульду. Кое-кто недоумённо чесал затылок. Односельчане Гульды не могли решить, что им делать. Внять ли воплям выжившей из ума старухи — снова опуститься на колени и начать молиться? Или побить её палками и забросать камнями, как они это всегда делали? Тот факт, что перед ними именно Гульда, был неоспорим, хотя изменения коснулись и её внешности. Из сгорбленной крючконосой старухи Гульда превратилась в осанистую даму средне-преклонного возраста с мягкими и довольно приятными чертами лица, правда, не причёсанную. Но голос остался таким же противным — визгливым и дребезжащим. Да и лохмотья, мало напоминающие одежду, на Гульде были всё те же.

Гульда являлась местной поселковой достопримечательностью. Казалось, она жила в посёлке слуг божьих всегда. Во всяком случае, молодежь думала именно так. Только люди старшего поколения, каких в посёлке насчитывалось всего-то человек пять, знали, что эта женщина очень долго — дольше любого из слуг божьих — проработала на Богов у Врат Рая и в самом Раю. Как говорится: с младых ногтей и до преклонного возраста находилась она в услужении у семьи верховного Бога. Своей верой и послушанием Гульда добилась небывалой божьей милости — став немощной, она не была удалена из поселка в долину, как того предписывали правила.

За свою неистовую веру в Законы Божьи, трудолюбие и преданность семье Верховного Бога была Гульда поставлена на пожизненное довольствие и хатёнка ее — полусарай-полуземлянка, расположенная на краю поселка — оставлена была старой Гульде в пользование до конца её дней. Живи да радуйся! И не мешай жить другим. Поначалу она так и жила: получала свою невеликую долю продуктов, дров для очага да холстов немного и из землянки выползала не часто — молилась там денно и нощно, клялась в молитвах Богам в верности своей и признательности за благодеяния. А потом вдруг решила всех слуг божьих уму-разуму учить. Ходила по дворам и совестила каждого, кого встречала. Говорила-говорила, учила-учила, а вскоре и вовсе заговариваться стала, порой полный бред несла. Потом начала различные посты устанавливать, да не только себя голодом морила, всех к воздержаниям призывала. Так и свихнулась.

Сегодня пробил звёздный час полоумной Гульды.

— Не хотели посты соблюдать! — кричала она растерянным людям, ещё больше вгоняя их в расстройство духа. — Всё бы вам мясо жрать, да вино глотать! А молитвы-то, небось, не больше двух раз в день произносите!! И благодетелей наших не почитаете! Вот вам и наказание. Боги Чудо своё потушили и покинули нас. Живите теперь сами, как знаете!

«Сами?.. Как это — сами?» — пугались многие.

«А может, это и к лучшему?!» — мелькали дерзкие мысли в некоторых молодых умах.

— Ты бы, старая, помолчала чуток, — решил урезонить Гульду огненно-рыжий Тонда, главный конюх Райских конюшен, детина двухметрового роста. — Может, они и не ушли никуда, Боги-то… Вон, глянь, кто-то из Врат Рая выходит, — и приложил руку ко лбу козырьком.

Гульда, а вместе с ней и все другие, повернули головы к Вратам Рая.

К посёлку приближался человек, а рядом с ним важно шагал чёрный пес, огромный, как телёнок.

— Смотри-ка, несёт что-то на плече, — заметил кто-то из толпы.

— Вроде как с виду Бог, а одет… как человек.

— Да мы теперь все как… — тихо начал смуглый паренёк с красивым лицом, прижимающий к себе очень красивую белокурую девушку. Едва не произнеся богохульство, он обеими руками зажал себе рот. Впрочем, никто не услышал этой его реплики. Только белокурая девушка посмотрела на своего парня с нежностью и восхищением во взгляде.

— А собака-то! Гляньте! — крикнул кто-то. — Такая пополам перекусит и не подавится.

— Нет, это не Бог. С чего бы это Богам тяжести таскать? Не божеское это дело, для этого люди есть.

— Так ведь он, сдаётся, мертвяка несёт!!

— Не к добру все это! Ох, не к добру…

Айгур приближался к сгрудившимся в кучу слугам божьим, и ловил на себе настороженные и не очень дружелюбные взгляды. Подойдя вплотную, он положил тело Гудзора на землю у своих ног, и хотел произнести слова, которые не раз обдумывал за время своих странствий. Слов было много, и вариантов обращения к людям много. И, вдруг, все слова, все варианты вылетели у него из головы, Айгур стоял и молчал. Молчали и слуги божьи, молчали и выжидающе глядели то на незнакомца, то на его грозного пса.

Так продолжалось минуту или больше. Наконец из толпы слуг божьих заметно припадая на левую ногу, вышел высокий жилистый человек. Мужественное суровое лицо его было иссечено множеством застарелых шрамов. Копна курчавых волос изрядно побитых сединой и совершенно седая борода, говорили о далеко не юном возрасте.

Вышедший по обычаю людей долины поднял левую руку для приветствия, и Айгур заметил, что на ней не достает двух пальцев — большого и указательного.

— Я Унк, — представился бородатый, — староста посёлка слуг божьих. А кто ты? Бог или человек?

Айгур тоже поднял руку для приветствия.

— Я — Человек! — сказал он гордо. — Меня зовут Айгуром. Я живу в долине, в деревне, что на левом берегу Йяки.

— Но мы видели, как ты выходил из Врат Рая. Ты был там, и может быть, сможешь объяснить, что всё это значит? — Унк указал на потухший СТАЛК. — Почему погасло Чудо Богов, и почему мы все стали такими… — Унк оглядел толпу соплеменников, — другими?..