Владимир Царицын - Пленники замкнутой бесконечности

— Прямо сейчас?! — удивился Рэнд.

— А чего тянуть? — Юрий перехватил взгляд Рэнда, брошенный на часы. — Не переживай по поводу задержки, весь процесс обучения займёт не более получаса. Да и то основное время будет затрачено на получение осциллограммы и адаптацию программы экспресс-обучения к особенностям твоего мозга. Человеческий мозг — штука весьма индивидуальная, а уж мозг инопланетянина… Кстати, это совершенно не больно, — улыбнулся землянин.

Рэнд, уставший, но довольный, отряхнув ботинки от снега, вошёл в свой временный дом, построенный в центре небольшого лагеря, расположившегося на высокогорном плато.

Плато являло собой довольно большую — немногим менее километра в диаметре — полукруглую площадку, словно специально вырубленную в гранитном склоне высокой скалы, одной из двух самых высоких в горном массиве, находящемся на тридцатой широте восточного полушария Риэлы. На склоне другой скалы, находящейся прямо напротив, также имелось полукруглое плато чуть меньшего диаметра. На краю обеих площадок возвышались постаменты, выполненные из особо прочного пластика, на которых вскоре будут смонтированы установки для разворачивания пространственного кокона. Сами установки изготавливались на заводе, построенном в кротчайшие сроки у подножья гор и оснащённом новейшим оборудованием. Собственно, сейчас там дорабатывались мониторы-излучатели. Электроника, силовые установки, коммуникации, пульт управления — всё уже находилось здесь, и работы по монтажу общей системы близились к завершению.

Скалы сплошь были покрыты снегом. И на плато лежал снег, превратившийся за многие тысячелетия в плотный глетчер. У постаментов он был выплавлен до скального основания; анкера прочно сидели в граните. И у самого края плато глетчер также срезали плазменными резаками и поставили по периметру ограждения, дабы кто-нибудь из монтажников, работавших в опасной близости от обрыва, по неосторожности не сорвался в бездонную пропасть. Смены монтажников, оборудование, материалы и инструменты доставлялись сюда летательными аппаратами типа «Колибри», более тяжёлые вертолеты использовать опасались — боялись, что вибрация от винтов и моторов может вызвать снежный обвал.

Рэнд скинул тёплую куртку с подогревом и переобулся — снял тяжёлые меховые ботинки с толстыми и острыми шипами в подошвах и надел легкие тапочки. Подойдя к универсальной кухне, он ткнул пальцем в изображение дымящейся кофейной чашки.

— Сожалею, что не могу приготовить тебе настоящий кофе, такой, как ты любишь, — раздался голос из динамиков компьютера.

— Ничего Эч, обойдусь, — ответил Рэнд своему бессменному электронному помощнику, сменившему силиконовое тело на электронную плату, вмонтированную в системный блок компьютера. Рэнд сократил до минимума количество необходимых для жизни и работы вещей и рабочих инструментов, но менять свой любимый стационарный компьютер на что-либо более компактное не стал — уж больно он привык к нему. — Вернёмся домой, — пообещал он, взглянув через плечо на доброе лицо Эча, с преданностью глядевшее на него с монитора, — верну тебе твоё обычное тело — тогда и приготовишь. А знаешь что? Я перенесу твою электронную душу в то тело, которое ты сам выберешь из каталога или придумаешь.

— Я уже думал на эту тему, Рэнд, — отозвался Эч.

— И что, выбрал?

— Я решил остаться в прежнем теле, я привык к нему, мне в нём комфортно. Если, конечно, его вид не вызывает у тебя неприязни, — добавил бывший андроид.

— Ну, что ты! — опроверг сомнения своего помощника Рэнд. — Между прочим, я, как и ты, тоже не люблю менять своих привычек.

— Я знаю это… Надеюсь, моё тело не погрызут мыши до нашего возвращения.

— Мышей в нашем доме никогда не было, — заметил Рэнд. Услышав звонок, он потянулся к окошечку выдачи блюд. Взял чашечку с дымящимся кофе, сжал её в ладонях, зябко передёрнул плечами.

— Насчет мышей я пошутил… Замерз? — осведомился Эч.

— Есть маленько. — Рэнд взглянул на показания климт-контроля, слегка подкрутил ручку, прибавив пару градусов. — Скоро всё закончится, Эч. Мы снова окажемся дома — в тепле и уюте. И с десятью миллионами риэлов на счету!

Рэнд отхлебнул кофе и сел за компьютер. Но начинать работу, убрав изображение Эча, не спешил. Сегодня они с Эчем практически не общались, лишь утром перебросились парой фраз.

— Надеюсь, к концу недели мониторы пространственной установки будут готовы к началу эксперимента. Медики-инфекционисты и экологи должны прибыть по моему сигналу, они готовятся у себя в лагере внизу. Работы у них хватает. Нужно предусмотреть возможное проникновение во вновь открывшееся пространство наших мутированных за пятьсот лет микробов, а также выброс на поверхность Риэлы любой дряни.

— А ты не боишься, Рэнд? — перед тем, как извлекать мозг робота из силиконового тела и устанавливать его в компьютер, Рэнд отрегулировал речевую функцию, и теперь Эч говорил чётко, хорошо поставленным баритоном.

— Чего? Пандемии? Этого пусть вышеназванные спецы опасаются. Но они в один голос уверяют, что готовы ко всем неожиданностям… Или ты имеешь в виду, что эксперимент может закончиться неудачей?.. Нет, не думаю. Мы на десять раз проверили все расчёты, и очень качественно изготовили приборы и установки. И мой приятель, землянин Юрий, остался доволен проделанной работой. Всё должно получиться.

— Я не о том, Рэнд, я не о технической стороне вопроса. И не о санитарно-эпидемиологической.

— А о чём? — удивился Рэнд.

Эч смешно выпятил нижнюю эластичную губу. Так он делал всегда, когда спорил с Рэндом. Такая мимика была собственным изобретением робота, и она всегда веселила Рэнда.

— Правильно ли ты поступаешь, собираясь развернуть пространство? Нужно ли это делать? Ведь…

— Постой! Решение принято Учёным Советом. Риэле нужно вернуть утраченное. Белые пятна на планете, цивилизация которой насчитывает четырнадцать тысяч лет! Такое трудно представить. Глупо рассуждать о правильности и целесообразности!

— А если оставить в покое целесообразность? Если руководствоваться не амбициями, а здравым смыслом и вспомнить о заповеди: прежде чем принять решение, спроси у меньшинства?

— У большинства, — поправил помощника Рэнд.

— Нет, Рэнд, у меньшинства, — упрямо повторил Эч. — В данном случае — у меньшинства. Прошло пятьсот лет… А что, если внутри пространственного кокона остались люди? Остались и выжили.

— Думаю, такая возможность исключена, — без особой убеждённости в своей правоте возразил Рэнд.

— А если всё же предположить?.. Как эти люди жили всё это время? Какими они стали? На протяжении пятисот лет тот мир был для них единственным! Они вправе считать его своим. Возможно, жители пространственного кокона не хотят никакого другого мира, он им элементарно не нужен. Может быть, нас они воспримут как агрессоров, покусившихся на их независимость. Так ты не ставил вопрос?