Андрэ Нортон - Астра

— Разумная жизнь — возможно. Человекоподобные гуманоиды — гораздо менее вероятно. Если на одной планете господствующая форма жизни — приматы, на другой это могут быть насекомые или хищники.

— И не забудь это! — Кимбер протянул вперёд руку и сжал пальцы перед экраном. — Рука помогла человеку стать господствующей расой. Ну, а если у тебя есть, скажем, только кошачьи лапы. Разум вполне может совмещается с ними, а я лично возражу всякому, кто скажет, что кошка — не разумное существо; возможно, её мозг устроен по-другому, но никто не станет отрицать, что кошка способна изменять окружение для своего удобства, несмотря на всеобщую человеческую глупость, с которой ей приходится иметь дело. Но если бы мы родились с лапами, а не руками, каким бы сверхмозгом мы ни обладали, разве могли бы мы создавать инструменты и другие артефакты? Приматы на Земле имели руки. И использовали их для создания материальной цивилизации, точно так же как сохранили обезьянью способность к болтовне и уничтожению всего созданного. Нет, если бы у нас не было рук, мы бы ничего не достигли.

— Ну, хорошо, — ответил ему Кордов, — я согласен с тем, что обладание руками — это преимущество. Но я всё же утверждаю, что в иных условиях любая другая форма жизни может стать господствующей. Вся история, и человеческая, и физическая, основана на «если». Предположим, твои суперкошки научились использовать свои лапы и теперь поджидают нас. Но это всё пустые гадания, — он рассмеялся. — Будем надеяться, что нас ожидает дикая планета, на которой не возникла разумная жизнь. Если нам повезёт…

Кимбер мрачно взглянул на экран.

— Пока нам везёт. Иногда мне кажется, что слишком везёт, и что в конце пути за это ожидает расплата. Но мы можем выбирать место посадки, и я намерен посадить корабль как можно дальше от любых следов цивилизации… если, конечно, таковые здесь найдутся. Допустим, в пустыне или…

— Выбор места мы предоставим тебе, Сим. А теперь, Дард, если ты закончил есть, идём со мной. Нас ждёт работа.

Попытка встать привела к потере равновесия, и Дард упал бы, если бы его не поддержал учёный.

— В каютах поддерживается небольшая сила тяжести, — объяснил Кордов. — Но не такая, как на Земле. Держись за что-нибудь и передвигайся медленно, пока не привыкнешь.

Дард послушался совета и хватался за всё, до чего мог дотянуться, пока не добрался до круглой двери. За ней оказалась гораздо меньшая каюта с двумя встроенными койками и несколькими шкафами.

— Это каюта пилотов на время межпланетных перелётов, — Кордов прошёл к центру каюты, где находилось отверстие — доступ к нижним помещениям корабля. — Пошли вниз…

Дард осторожно спустился по крутой лестнице и оказался в секции, где находился во время холодного сна. Кордов направлялся именно в это помещение. Три ящика на дальнем стеллаже были открыты. А остальные белели, словно сделанные из девственного снега.

Кордов нажал кнопку, и самый верхний ящик медленно опустился на пол. Учёный высвободил его из рычагов и с помощью Дарда подтащил к двери. Вместе они перенесли ящик в соседнее помещение, которое представляло из себя миниатюрную лабораторию. Кордов опустился на колени и принялся изучать показания приборов. После минутного разглядывания он облегчённо вздохнул.

— Всё в порядке. Теперь откроем…

Крышка сопротивлялась, словно прошедшие века связали створки прочным клеем. Но под их совместными усилиями она наконец подалась, и с лёгким шумом начал выходить воздух. Стало холоднее, запахло химикалиями. Учёный осмотрел неподвижное тело в ящике.

— Да, да! Теперь мы должны помочь ему ожить. Вначале — на эту кушетку…

Дард помог перенести человека на кушетку посредине комнаты. Кордов передал ему флакон, и юноша принялся растирать холодную плоть, а учёный вводил в вены различные растворы. По мере того как они работали, тело согревалось. Со временем человек пришёл в себя, его накормили, и он снова внезапно уснул. Дард помог одеть его и перетащить в рубку управления, там его бережно уложили на амортизационный матрац..

— Кто это… а, Калли! — Кимбер узнал оживлённого члена экипажа. — Это хорошо. Кого ещё вы собираетесь поднимать?

Кордов, чуть отдуваясь, на мгновение задумался.

— У нас на очереди Санти, Роган и Маклей.

— Ну, на корабле для Санти работы нет, а Калли выполнит всю работу инженера. Минутку — Роган! Он прошёл космическую подготовку, и он специалист по связи и телевидению. Нам он может понадобиться…

— Значит, Роган. Но сначала мы отдохнём. Срочно эксперт по связи нам не нужен.

Кимбер взглянул на часы на щите управления.

— Конечно. Ещё по крайней мере часов пять. А может, восемь, если вам хочется полентяйничать.

— Я лентяйничаю, когда это даёт преимущество. Неприятности, от которых мы бежали, произошли в основном из-за того, что все были слишком заняты. Да, человеку нужно работать изо всех сил. Но должны быть и часы, когда можно просто посидеть на солнце, подумать и вообще ничего не делать. Торопливость изнашивает тело, а может, и мозг. Мы должны торопиться медленно, если хотим добраться до цели.

Возможно, сказывался ещё холодный сон, но все проснувшиеся время от времени неожиданно как будто проваливались в непродолжительный сон. Кордов считал, что это состояние вскоре пройдёт, но Кимбер забеспокоился. Когда они приблизились к избранной планете, он потребовал у учёного стимулянт.

— Теперь мне нельзя спать, — уловил Дард обрывки разговора, когда вернулся после отдыха на койке в соседней каюте. — Уснуть как раз в тот момент, когда корабль входит в атмосферу, — это невозможно. Мы ещё не выбрались из леса, хотя поляна близко. Конечно, в крайнем случае Капли может сесть за управление, Роган тоже, когда полностью придёт в себя. Но у них нет пилотской подготовки, а садиться на незнакомую планету — это работа не для начинающих.

— Ну, хорошо, Сим. У тебя будет твоя таблетка. А теперь всё же ложись, расслабься и поспи. Твое место займёт Капли, он проследит за курсом…

Высокий худой инженер, который после своего пробуждения почти всё время молчал, кивнул и уложил своё длинное тело в кресло, которое неохотно уступил ему Кимбер. Он что-то передвинул на щите управления и откинул голову, глядя на экран.

За последние часы светящиеся точки заметно изменили своё положение. Огненный шар, который Кимбер называл Солнцем-Два, ушёл за край экрана. И теперь большую часть картины заполняла избранная ими планета, с каждой секундой увеличиваясь всё больше и больше.

Кордов сел в другое кресло и вместе с Дардом смотрел на экран. Шар на нём приобрёл синевато-зелёный цвет местами виднелись полосы других цветов.

— Полярные районы — снег, — заметил Кордов.