Роберт Силверберг - Царь Гильгамеш

– Сегодня ночью именно я пришла к тебе, – сказала она.

Теперь она стояла совсем близко от меня, и мне казалось, что она говорит правду: если это и был демон, в это нельзя было поверить. И какой демон, к тому же, осмелится перевоплотиться в богиню в стенах города, где обитает сама богиня? Я никак не понимал причины присутствия Инанны во дворце. Я чувствовал какой-то подвох. Я похолодел, и завернулся в свою одежду. Энкиду смотрел на нее, словно на чудовище, изготовившееся к прыжку.

Я хрипло спросил:

– Что тебе от меня надо?

– Сказать несколько слов, только несколько слов.

Горло у меня пересохло:

– Говори!

– То, что я должна сказать, я бы хотела сказать с глазу на глаз.

Я посмотрел на нахмурившегося Энкиду. Мне не хотелось отсылать его, но я достаточно хорошо знал Инанну. Я печально сказал:

– Энкиду, оставь нас ненадолго.

– Это обязательно? – спросил он.

– На этот раз – да, – ответил я, и он медленно пошел, несколько раз оглянувшись, словно боялся за меня.

Инанна сказала:

– Я видела тебя сегодня с террасы храма, когда ты гулял по городу со своими героями, Гильгамеш. Ты никогда не был таким прекрасным. Ты сиял как божество.

– Радость победы дала мне это. Мы убили демона, мы добыли древесину, мы смели с лица земли стену, воздвигнутую эламитами.

– Я слышала об этом. Это замечательная победа. Ты герой, не знающий себе равных. О тебе будут петь грядущие поколения!

Я заглянул ей в глаза. В этот час, в свете зари, они казались такими темными, они казались темнее ночи. Я пристально смотрел на ее безупречный лоб и дуги ее бровей, на ее полные губы. От нее исходил жар, но это был холодный огонь. Я не мог сказать, стояла передо мной богиня или женщина.

Обе смешались в ней, чего никогда не было раньше. Я вспомнил слова Забарди-Бунугги, из его слов я понял, что она – мой враг. В это мгновение она была прекрасна и не могла казаться мне врагом.

– Почему ты здесь, Инанна?

– Не могла удержать себя. Когда я увидела тебя вечером, то сказала себе: я пойду к нему, когда окончится пир. Я приду к нему, когда настанет заря, и отдам ему себя.

– Предложишь себя? Что ты такое говоришь?

Глаза ее горели странным огнем. Словно серебристое солнце, что встает в полночь.

– Гильгамеш, будь мне мужем.

Это меня сразило. Запинаясь, я произнес:

– Но время еще не настало, Инанна… до нового года еще несколько месяцев, и…

– Я говорю не о Священном Браке, – ответила она быстро. – Я говорю о браке между мужчиной и женщиной, которые живут под одной крышей, рожают детей и вместе стареют, как обычно бывает между мужем и женой.

Заговори она на языке жителей Луны, я и тогда не удивился бы сильнее.

– Но ведь это невозможно, – сказал я, когда ко мне вернулся дар речи. – Царь… жрица… никогда, с самого основания города, никогда, за всю историю Земли…

– Я говорила с богиней. Она согласна. Это может быть. Я знаю, что это внове и кажется странным, но это можно, это допускается.

Она шагнула ко мне и схватила меня за руки.

– Выслушай меня, Гильгамеш! Будь моим мужем, подари моему телу свое семя и не одну ночь в году, а каждую ночь! Будь моим мужем, а я буду твоей женой. Слушай, я принесу тебе необыкновенные дары! Я запрягу для тебя украшенную золотом повозку, с золотыми колесами, с бронзовыми рогами. Тебя будут везти демоны бури. Наше жилище будет пропитано благовониями, словно храм, а когда ты будешь в него входить, пороги станут целовать тебе ноги.

– Инанна…

Ее невозможно было остановить. Словно в трансе, она певуче продолжала:

– Цари, владыки и князья склонятся перед тобой! Плоды гор и равнин принесут они тебе в дань! Козы твои будут приносить тройни, овцы будут котиться двойнями. Осел, что несет твою поклажу, перегонит саму бурю, твои повозки победят в любой гонке, волам твоим не будет равных. Дай мне принести тебе свое благословение, Гильгамеш!

– Люди этого не позволят, – тупо сказал я.

– Люди! Люди! – Лицо ее вспыхнуло, глаза потемнели. – Люди не смогут остановить нас.

Ее рука стиснула мою мертвой хваткой. По-моему, кости у меня хрустнули.

Странным тоном она сказала:

– Боги прогневались на тебя за убийство демона Хувавы, Гильгамеш. Ты знаешь об этом? Они намерены тебе отомстить.

– Это неправда, Инанна.

– Разве ты беседуешь с богами, как беседую я? Ты ходишь их путями, как хожу я? Говорю тебе, Энлиль оплакивает смерть стража своих лесов. Они кровью возьмут с тебя цену этой смерти. Они заставят тебя тосковать и скорбеть, как скорбит Энлиль. Но я могу защитить тебя от этого. Я могу заступиться. Отдай мне себя, Гильгамеш! Возьми меня в жены! Я – твоя единственная надежда! Я – единственный залог покоя и мира!

Слова ее обрушивались на меня, словно ливень, не знающий пощады. Мне хотелось убежать от нее. Мне хотелось зарыться головой во что-то мягкое и теплое и уснуть. Это какое-то безумие – жениться на ней. Да мыслимое ли это дело? На какой-то безумный миг я подумал, как бы это было прекрасно: делить с ней ложе каждую ночь, чувствовать огонь ее дыхания, вкушать сладость ее уст. Какой мужчина откажется от подобного? Но брак? Со жрицей?

С богиней? Она не имела права выходить замуж. Я не мог жениться на ней.

Даже если бы народ и разрешил это – а он бы не разрешил, он бы скорее растерзал нас и швырнул наши трупы волкам на съедение, – я не смог бы вынести этого. Униженно приходить в храм с брачными дарами, становиться на колени перед собственной женой, потому что она еще и богиня, Царица Небес… Ну нет, этого я вынести не могу, это будет моя погибель. Я царь.

Царь не может становиться на колени перед женой. Я потряс головой, словно хотел разогнать сгустившийся в моей душе мрак. Я начал постигать истину.

Ее план начинал проясняться для меня: адская смесь алчности, страсти и зависти. Ее цель – заманить меня в ловушку и извести. Если она не могла противостоять власти царя никаким иным способом, она разрушит его силу при помощи брака. Поскольку она – богиня, она заставит меня становиться перед ней на колени. Ни один мужчина и уж конечно ни один царь, не становится на колени перед собственной женой. Люди будут смеяться надо мной на улицах, псы вонючие будут хватать меня за ноги! Но я не позволю сделать себя ее рабом! Не пойду в рабство за ее тело! А вся ее болтовня о гневе богов, который только одна она могла бы отвести от меня? Нет, это дурацкая ложь, чтобы запугать меня! Я не позволю этого ни в коем случае.

Как только я все это понял, во мне поднялся такой гнев, словно огонь в душное лето. Может оттого, что я не спал всю ночь, или вино, или демон, что вселился в меня, или гордость, которая обуяла меня после победы над Хувавой, или все вместе привело меня в неудержимо свирепое состояние. Я вырвал у нее свою руку, выпрямился и заорал: