Геннадий Тищенко - Взгляд извне

— Я имею разряд по туризму…

— Ребята специально тренировались…

— Ничего… Выдержу… Считай, что это — приказ…

Леруа шумно вздохнул и развел руками.

— Сообщи лучше план экспедиции, — попросил я.

— Первый сольдер доставит часть отряда к границе Осмилонии. Позднее туда прибудет начальник карантинного контроля Джонс и его биоорганические роботы. Дальше трое суток, а, возможно, и больше придется идти пешком… Напоминаю — трое аруанских суток! По тридцать часов!

— Когда выступаем?

— Через день…

— Я хотел бы ознакомиться с личными делами участников экспедиции…

Леруа пощелкал клавишами компьютера:

— Пожалуйста… Люди все не раз проверенные… Вот фамилии, индексы… Впрочем, что тебе объяснять? Набираешь индекс и получаешь данные об интересующем тебя лице…

— Спасибо…

— Я тебе больше не нужен?

— Нет, спасибо…

— Я могу идти?

— Оставь этот тон, Шарль…

Леруа очень внимательно посмотрел на меня и, круто развернувшись, вышел из лаборатории.

Некоторое время я задумчиво сидел перед компом, затем вызвал файл со списками жителей Аруаны, быстро отщелкал индексы Томаса Берга, Юны Окнянской, и Антонио Санти.

Секунду спустя на экране монитора появились таблицы с данными.

Перескакивая через строчки, я начал читать.

Выходя через полчаса из лаборатории, я знал о своих будущих спутниках почти все, что мне надо было знать. Оказывается, до поступления в Академию Биологии Томас Берг всерьез занимался рисунком и скульптурой. Однако основным хобби Берга являлась археология.

Юна Окнянская считалась одним из лучших хирургов и уступала в мастерстве лишь Леруа. Все участники похода участвовали в нескольких межзвездных экспедициях, не раз ходили в Осмилонию, где участвовали в археологических раскопках.

Один лишь биолог-стажер Антонио Санти отправлялся в Центральный Район Осмилонии, как и я, впервые…

… Вот так мы и живем, — сказал Берг, демонстрируя мне свою тесную комнатушку. — Обычно в своих кельях мы только ночуем, но сейчас двое этнографов отправились вместе с альпинистами в малоизученный район Дорских гор, и я могу работать весь день в гордом одиночестве…

Мы сидели на полу, утопая в мягком зеленоватом ворсе синтерилового ковра, и я с завистью смотрел на Томаса, сидевшего в позе индийского йога, удобно скрестив ноги под собой. Я попытался сесть так же, но через несколько минут начало ломить в суставах. В конце концов, мне пришлось сесть боком, опершись на руку.

— Я тоже в первое время мучился, — с улыбкой сказал Томас, вдоволь понаблюдав за мной. — Но осмилоки центральных племен обычно сидят именно так, поэтому рекомендую потренироваться.

Я вздохнул, сел по осмилокски и принялся мелкими глоточками пить терпкий аруанский напиток, настоянный на мясистых алых листьях. Я не спрашивал Томаса о том, что его держит близ границы ОРА. Видел сам: работа здесь интересная и каждый день приносит что-то новое. Это, не говоря уже о близости таинственной Киаланы…

— Как же вам удалось потеснить этнографов и археологов? — спросил я, когда ароматный напиток был почти выпит.

— Загадка Киаланы… — Томас многозначительно улыбнулся. — Нет землянина, который не мечтал бы разгадать эту тайну!

— Вам тоже хочется жить многие сотни лет?

— Очень… — Томас так взглянул на меня, что мне стало не по себе. До сих пор я не верил в возможность сотен лет цветущей молодости. Не укладывалась такая возможность в моем сознании и все тут!

— Не кривите душой. Вам ведь тоже хотелось бы подольше пожить, — сказал Томас. — А Киалана дарит не только долголетие, но и молодость, и здоровье. И даже ум…

— Значит, вы оправдываете Леруа?! — в упор спросил я.

Теперь смутиться должен был Томас. Но он не смутился.

— Кто-то из землян рано или поздно должен был испытать действие препарата на себе, — твердо сказал он.

— У меня создается мнение, что все вы считаете Леруа героем, — я не мог не возмутиться. — Как же! Ради науки пойти на такое! Может быть, вы не знаете из чего… точнее из кого, осмилоки добывают все необходимое для проведения этих самых Киалан?

Томас, насупившись, молчал.

— Может быть я консерватор, отстало мыслящий обыватель, но я не могу представить как человек может решиться на такое! — Я вскочил на ноги и подошел к окну.

— Фактов-то нет… — сказал Томас, с надеждой. — Может быть, Киалана вырабатывается из чего-то другого?!

— Хотелось бы надеяться… — Я говорил стоя лицом к окну. — И все-таки, я сделаю все, чтобы Леруа предстал перед членами Комиссии, со всеми обвиняющими его фактами… Я не могу представить обстоятельств, смягчающих его вину!

— А если вины и нет вовсе?.. Может, не стоит спешить с выводами в таком сложном деле?!

Я с трудом сдержался, чтобы не вспылить и хотя бы внешне остаться спокойным. Медленно, может быть, даже слишком медленно, я подошел к Томасу. Тот спокойно выдержал мой взгляд.

— Чтобы стать таким же, как все вы?! — Я был готов взорваться от ярости. — Чтобы потерять объективность и психологически сдвинуться?! Я догадываюсь: во всем виновата обстановка. На Земле вы просто не смогли бы рассуждать подобным образом!!!

— Я тоже так думаю, — спокойно сказал Томас. — И не один я… Но в том-то и дело, что здесь не Земля… Мы теперь действительно не такие, какими были дома…

Честно говоря, особенно распространяться о первых годах, проведенных в двадцать втором веке, мне пока не хочется. Ведь какой «образ грядущего» сложился у меня под влиянием фантастики конца двадцатого века? Будущее может быть либо светлым, мирным, гармоничным, и справедливым, как его описывали совковые фантасты, либо мрачным и наполненным агрессией «всех против всех», как я понял из зарубежной фантастики, хлынувшей к нам после снятия железного занавеса. В период обострения энергетического, экологического и всех прочих кризисов оно и не могло казаться другим.

Так вот что я вам скажу: будущее получилось и не светлое, и не мрачное. Оно пришло неожиданное. Как, впрочем, и можно было предполагать. Всякого в нем хватает, в этом будущем. Однако меня, на мою голову, угораздило соприкоснуться с далеко не лучшими гранями этой непростой эпохи.

Начну с того, что в двадцать второй век мы с Белкой были перенесены нелегально. Хроноклонирование, оказывается, было официально запрещено. И не только потому, что оно часто приводит к Хроноскокам.

Чтобы было понятнее, поясню: Хроноклонирование — это методика ускоренного выращивания клона, посредством помещения клонированного младенца в камеру темпорального поля. После достижения клоном необходимого возраста ему при помощи мнемографа переносят необходимые файлы сознания, либо с оригинала (то есть с прототипа, от которого был «отпочкован» клон), либо от любой другой личности. Причем сознание клона может быть синтетическим и вбирать полезные (а подчас, и не только!) качества сразу нескольких особей. Клонам исторических личностей, особенно таким, как Наполеон, Гитлер и Сталин обычно вводят лишь часть файлов из сознания прототипа (оригинала). Для безопасности.