Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник)

Герметично закрывшись на «Энее», Чамхаб несколько дней вел наблюдения с помощью обзорного экрана. Однако ничего нового в этом зеленом однообразии не заметил. По траве, как и прежде, перекатывались волны, темная стена леса по-прежнему оставалась нерушимой. Чамхаб не смог отличить изменения направления волн, уловить их регулярность или периодичность.

Находясь в состоянии крайнего нервного истощения, он решил больше не оставаться на этой планете.

— Ну ничего, мы еще вернемся, — прошептал он, нажимая стартовую кнопку.

Анжела в коротеньком белом платье, так хорошо контрастировавшим с ее загорелым телом, расхаживала перед серым зданием, нетерпеливо посматривая на овальную дверь, которая вот-вот должна выпустить Чамхаба и которая почему-то долго не отодвигается.

Было жарко, и девушка подумала, как хорошо будет поплавать в домашнем бассейне. Сперва, правда, они заедут во Дворец бракосочетаний, потом — праздничный обед. Но перед обедом она должна обязательно искупаться.

Притронулась к правой клипсе — зазвучала музыка. Звук был тоненький, как нитка, но достаточно четкий. Прошлась вокруг клумбы, где ощетинились своими терракотовыми иголочками марсианские кактусы, и снова вспомнила бассейн. Наверно, и Чамхаб захочет искупаться.

О, наконец-то!..

Радостно улыбаясь, она поспешила навстречу своему жениху.

Но Чамхаб не ответил на ее улыбку.

— Ну, все хорошо? — спросила она.

Чамхаб немного замедлил шаг и удивленно взглянул на нее:

— Вы меня спрашиваете?

Анжела растерялась: он произнес это таким тоном, словно они совсем незнакомы.

— Ну знаешь, такие шутки совсем ни к чему.

Чамхаб пожал плечами: мол, здесь какое-то недоразумение, и зашагал к трассе.

— Послушай… — уже растерянно проговорила Анжела.

Он остановился, но девушка была так смущена, что не могла вымолвить больше ни слова. Было очевидно, что никакого интереса к ней он не проявляет.

— Простите, я спешу.

И спокойно пошел прочь. Анжела видела, как он встал на крайнюю ленту, потом на соседнюю и с каждой секундой удалялся все дальше и дальше. За что он ее так оскорбил?

К горлу подкатил комок, на глазах заблестели слезы. Все перед ней расплылось, распалось на бесформенные дрожащие пятна.

Весь вечер Анжела просидела дома. Не было настроения куда бы то ни было идти, и она все-таки надеялась, что Чамхаб опомнится и придет просить прощения. Но шел час за часом, а его все не было.

Включила телегазету и, перебирая страницу за страницей, увидела статью под интригующим заголовком «Биологическая цивилизация?». Речь шла об экспедиции на Зеленую, пересказывалась информация, которую получил мнемоскоп из памяти капитана Чамхаба.

Автор предлагал несколько моделей контакта землян с новой планетой. Допускал, что тамошние деревья наделены интеллектом и, если бы космонавты не применили оружия, реакция, весьма вероятно, была бы совершенно иной. Капитан не стрелял — и остался жив. До корабля мог добраться в бессознательном состоянии.

Компьютер установил периодичность волн, которые шли по траве, — очевидно, из леса и обратно целыми потоками двигались насекомые, причем довольно крупные. Можно предположить существование общества этих насекомых, которые живут в лесу, а за пропитанием отправляются в степь…

Все это было интересно, но, читая, Анжела думала не о тайне Зеленой, а о таинстве человеческой памяти. Разве она могла ожидать, что электронный смерч вырвет с корнем такой цветник? Скорее всего чувство — тоже информация…

— Бам-бум-банг!

Теплые золотистые звуки ласкают и душу, и тело, которое целую вечность пролежало скрюченное холодом, скованное клинической смертью.

— Банг-бум-бам!

Глаза Вайза Омнисиента раскрылись, но ничего не видели. Серый мрак поглотил все: и металлические стены камеры анабиоза, и открытый люк, и электронные глаза приборов.

— Бум-банг-бам!..

Мрак рассеялся, появилась туманная, еще нечеткая мысль: «Настало… кончилось… пора…» Ощутил, что приходит в сознание, но еще долго лежал недвижимо. Наконец-то! Электронный космонавт вывел корабль в Солнечную систему, вывел из невероятной космической дали — без анабиоза они не выдержали бы такого длительного путешествия, — и вот прозвучал сигнал, зов к жизни. Очнитесь, вставайте, астронавты, вы уже в своей планетной системе, на пороге родного дома!

Вайз подумал: а сколько же времени прошло на Земле? Предварительные расчеты — еще тогда, перед анабиозом, — показывали больше десяти тысяч лет. А если вспомнить друзей, близких… Здесь, на корабле, он и Модеста постарели на каких-то пятнадцать лет, а там… Да хоть известны ли потомкам имена их современников, слава которых в свое время облетела весь мир? Или, быть может, долгие столетья мечтаний и борьбы, надежд и разочарований воплощены в одном лапидарном абзаце современной истории? Эпоха атомной, затем гравитационной, нейтринной, может быть, еще какой-то энергии… Век пищевой синтетики… А их корабль? Это было бы ужасно, если бы история — человеческая, земная история — забыла о «Копье»…

— Поздравляю с возвращением!

Омнисиент глянул искоса и увидел бледное лицо Модесты.

— Спасибо, вас также.

И отвернулся. Ее лицо опротивело ему за последние годы экспедиции, осточертело, как эти сухие концентраты, как дистиллированная вода после цикла регенерации! «О, хотя бы поскорее финишировать, — думал Вайз, — а там вычеркну тебя из памяти и орбиты наших жизней больше никогда не пересекутся. Разве это девушка? Электронная машина. Никаких эмоций, аналитический ум, как когда-то говорили, синий чулок. Хотя… нервы, все это нервы. Когда я ее впервые увидел… Эх, лучше не вспоминать… А вообще, если все взвесить… Если бы не ее аналитический ум, давно бы превратились мы оба в атомную пыль… Но ее командирский тон… И почему она не полюбила меня? Если бы здесь был еще кто-то, но ведь… Ну ничего, скоро финиш!»

— Вайз, пора… У нас много работы. Биотрон ждет вас.

— Знаю, знаю, — раздраженно ответил Омнисиент.

Он начал понемногу сдирать с себя пластиковую упаковку, встал. А она уже успела и принять биотрон, и привести себя в порядок. Окинула его взглядом карих глаз:

— Буду в рубке.

И вышла, покачивая округлыми формами. «Ну и иди… „В рубке“. А где же еще?»

Биотрон вернул и Вайзу бодрость, в рубку он вошел в хорошем настроении. Еще несколько недель — и они будут на Земле. Естественно, там уже другие поколения, совершенно иная жизнь, но это же родная планета! Не то что всякие там каменные глыбы, которые встречались на их пути. Земля! Чудо! песня! сказка! — вот что такое Земля!

Модеста сгорбилась, приросла к пульту и сейчас напоминала ему большую черную ворону.