Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник)

— Какое расстояние?

Она не ответила, и это встревожило Вайза. Резко шагнул к ней, потрогал за плечо, словно сонную.

— Какое расстояние, спрашиваю?

Модеста наконец подняла голову, и он увидел в ее глазах затаенный страх.

— Здесь… что-то не то. Взгляните, Вайз.

Встала, уступая ему место у пультового экрана.

— Что это? — воскликнул Омнисиент. — Чужая звезда?!

Гигантское неяркое светило занимало едва ли не весь экран. Ни одной планеты телескопы не зафиксировали. Диаметр звезды — 260 миллионов километров. И их «Копье» неудержимо мчится к этому раскаленному гиганту…

Вайз похолодел, ухватился за край пульта. Вот тебе и Земля!.. Энергетические запасы израсходованы на разгон корабля, осталось только для посадки. А он еще строил разные планы, мечтал… Конец. Катастрофа. И все это она, Модеста. Вскочил — кулаки сжаты, глаза злые.

— Как это понимать?

Она отступила на шаг:

— Не знаю.

Этот ее еле слышный голос почему-то еще сильнее разъярил Омнисиента.

— Не знаете? А кто же задал программу?

— Успокойтесь, Вайз.

— Скоро мы успокоимся навеки. Но перед этим… Как, по-вашему, за преступление надо отвечать или нет?

— Я не совершила никакого преступления.

— Вы составили и ввели в электронный мозг неточную программу. Это что — не преступление?

— Не впадайте в истерику, Вайз.

Он подступал к ней все ближе, остервенело брызжа словами:

— Украла день возвращения! Ничтожество! А еще взялась командовать кораблем!

Пальцы его разжались и скрючились.

— Вы что, с ума сошли, Вайз? Ситуация…

— Я покажу вам ситуацию! — прошипел он, испепеляя ее взглядом. — Все равно осталось мало…

— Опомнитесь!

Лицо ее стало белее бумаги, но она не двигалась с места. Их разделяло несколько шагов.

— Вы теряете, Вайз, человеческое…

— Уже потеряно все!

Еще мгновенье — и его руки сжали бы ей горло мертвой хваткой. Но Модеста выхватила свой командирский лучевой пистолет, и это сразу же отрезвило его. Он словно наткнулся на что-то очень острое, безнадежно взмахнул рукой и заковылял к своему креслу.

— Стыдно, Вайз! Вы потеряли человеческое лицо.

Казалось, его злоба улеглась, и он сделался равнодушен ко всему, не смотрел ни на свою спутницу, ни даже на экран, который весь был заполнен золотом неведомого солнца.

— Здесь что-то загадочное, непонятное, — примирительно сказала Модеста, — а вы… испугались…

— Я испугался? — Вайз встал и снова сел. — Хотя да, вы правы: испугался. Меня огорошило. Катастрофа — кто ее ждал? Несправедливость судьбы, бессмысленная жестокость — вот что невыносимо.

— Нам нужно уточнить параметры этого солнца, — сказала Модеста и снова села к пультовому экрану. — Особенно меня интересует скорость относительно звезд. Возможно, мы летим правильно, но за годы нашей экспедиции…

— В Солнечную систему пожаловал звездный гигант — это вы хотите сказать? — Вайз подошел вплотную. — Нет, дорогая, в космосе такого не бывает, встреча двух солнц — событие почти невероятное.

В его словах прозвучала едкая ирония. Модеста шевельнулась, хотела встать, но не успела. В мгновенье ока ее шею придушило локтем, и в глазах потемнело. Опомнилась, лежа на полу посреди рубки. Лучевой пистолет был в руке Вайза.

— Ну вот теперь мы и разберемся. Не надо волноваться, я не убийца.

Он стоял в нескольких шагах от нее, расставив ноги. Дуло пистолета описывало в пространстве кривую.

Модеста медленно встала, провела ладонью по лицу.

— Маньяк.

— Прошу без оскорблений. Я полностью отдаю себе отчет в своих действиях. Преступление должно быть наказано. Можете сесть в кресло.

— Перед нами такое интересное явление, — сказала Модеста, подходя к пульту, — и вместо того, чтобы заняться исследованием…

— А зачем, извините, это исследование, если нам, по вашей милости, не осталось и месяца жизни? Войдем в верхние сферы и… вспыхнем.

— Я уважала вас как ученого, Вайз, а вы…

— А что я?! Все наши многолетние исследования сожрет чужое солнце, а я еще стану их пополнять? Нонсенс!

— Настоящий исследователь работает до последнего вздоха.

— Громко сказано. А ради чего — до последнего вздоха?

— Есть вещи очевидные, Вайз. Ненасытная жажда знаний это нужно объяснять?

— Красивые слова, да и только. А какая польза?

— О, вы ко всему прицениваетесь, даже к эмоциям. Теперь мне понятно, почему я отвергла ваши притязания.

— Прозрели, стало быть… Но это не касается нашего расследования.

— Вы с ума сошли, Вайз. По всей вероятности, страх смерти затмил ваше сознание. Иначе вы не устраивали бы этой комедии, а обратились бы к блоку памяти.

— И что?

— А то, что проверили бы, какая программа введена…

— Еще не было случая, чтобы электроника сработала неверно.

— Да, до сих пор не было. Но раз случилось…

— Неточность в программе — разве не яснc?

— За точность я ручаюсь. — Модеста посмотрела на неги открытым, уверенным взглядом. — Слышите? Ручаюсь!

Вайз невольно сник, опустил глаза.

— А если я ее найду?

— Тогда стреляйте.

— Хорошо, так и будет.

Держа оружие наготове, он отступил к овальному люку Вычислительного центра.

— Только чтобы это… без фокусов! — бросил Модесте. Чтобы не пришлось ломать эту перегородку.

— Я никогда не унижусь до подлости. Если я действительно допустила такую ужасную ошибку, то… Проверяйте!

Модеста села к пульту и сразу же ушла в работу. Ей хотелось как можно скорее ознакомиться с показаниями датчиков температуры, освещенности, гравитации, изучить спектрограмму — в кассете уже был значительный моток ленты.

…Послышались шаги. Модеста резко обернулась — выражение лица выдавало ее нервное напряжение. А что, если она действительно ошиблась? Разве такая возможность исключается? Кольнул страх, и по всему телу прошла дрожь. И не потому, что Вайз приближался к ней с пистолетом в руке и в любое мгновенье мог выстрелить, — ее пугала сама мысль об ошибке.

Вайз был мрачен, глаза по-прежнему опущены вниз, он избегал ее взгляда.

— Ну что? — вырвалось у нее.

Вайз молча положил пистолет на стол:

— Ничего. Все правильно. Прошу прощения.

Пошел к выходу.

— Послушайте, Вайз! — воскликнула Модеста неожиданно радостным голосом. — Это солнце какое-то странное… Понимаете, его атмосфера…

Но Вайз словно не слышал. Ссутулившись, протиснулся в люк, и тяжелая плита глухо захлопнулась за ним.

«Ну что ж, пускай успокоится, отдохнет в своем гамаке, подумала Модеста. — У него нервное потрясение».

И она прониклась сочувствием к коллеге, сердце ее сжала жалость, словно и не было истерической выходки, которая едва не стоила ей жизни. Вот когда он успокоится, можно будет обсудить полученные параметры этого удивительного солнца, которое уже заполнило все обозримое пространство перед кораблем. Трудно в это поверить, но Модеста совершенно отвлеклась от катастрофы, вероятно, потому, что возникла такая оригинальная проблема перед ней — уникальное светило, которое, судя по всему, не укладывается ни в какие мерки и рамки, ни в какую существующую классификацию и номенклатуру. Глубочайшая глубина крайне разреженной атмосферы и непропорционально малая масса ядра. Уникальное явление в космосе!