Виктор Колюжняк - Сентименталь

Несмотря на тревогу за здоровье — прежде всего душевное — Клауса фон Дирка, я все больше и больше времени проводил с Агнетт. Мы теперь и дня не могли прожить без того, чтобы не увидеть друг друга. Прогуливались по городу, не уставая им восхищаться; но ощущение, что нам здесь нет места, не покидало нас ни на секунду.

Мы хотели вернуться в родной край, знакомый с детства. Где все привычно и понятно, и где я смог бы, подыскав подходящую замену, оставить Клауса фон Дирка вместе с его тайнами. Да и Агнетт, признаюсь, тяготилась своим положением. Несмотря на искреннюю радость, охватывающую ее при виде счастливой хозяйки, она понимала, что связь с человеком другой религии не делает ей чести.

Наверное, именно поэтому она и не была посвящена в планы госпожи. Такой вывод я сделал из наших бесед, поскольку не раз подводил Агнетт к мысли, что влюбленные могут попросту сбежать.

— Это невозможно, — сказала моя возлюбленная. — Госпожа любит Керима Руфди, его общество доставляет ей удовольствие, но она не сбежит с ним.

— Но представь, что нам запретили видеться, а тебя пытаются выдать за другого. Что тогда? — спросил я с замиранием сердца.

— Тогда все было бы иначе, — ответила она через паузу, а затем улыбнулась. — Но, милый Ганс, никто не выдаст меня за другого. А если нам запретят видеться, мы всегда сможем делать это тайно.

Признаюсь, данный ответ не устроил меня полностью. Агнетт не сказала, что способна сбежать со мной в том случае, если это будет единственным шансом быть вместе. Хотя и мне самому не удалось бы оставить Клауса фон Дирка. Различные привязанности: духовные, дружеские или любовные — каждая из них имеет над нами свою власть, а потому всегда неприятно, если они начинают расходиться меж собой. Чтобы ты не выбрал — в любом случае будет больно тебе и кому-то еще. Выбирать между другом и любовью, не все равно, что делать выбор из двух друзей или возлюбленных, ведь ты рискуешь потерять и друга, и любовь.

К тому же, было еще одно обстоятельство: как я не раз замечал, женщины редко говорят тебе «да» или «нет», если речь идет о чем-то умозрительном. Добиваться от них точного ответа в этот момент бесполезно. Они могут сказать лишь то, что чувствуют сейчас. Когда же ситуация случается, то выбор происходит моментально.

Потому я продолжал верить и отбрасывал сомнения. Как нередко наставлял меня Клаус фон Дирк: «Будь доволен, имея то, что имеешь. Если ты одет в лохмотья, а хочешь нормальную одежду — не стоит проклинать лохмотья и отказываться от них, не заполучив чего-то другого, иначе ты замерзнешь окончательно».

Прошло несколько дней. Клаус фон Дирк перебрался с книгой в лабораторию и перешел к экспериментам.

Несколько раз за это время к нам заглядывал Хасим Руфди. Поначалу он отводил взгляд, встречаясь со мной, но потом, узнав, что я часто отправляюсь гулять с Агнетт, стал появляться именно в это время. Не знаю, чем я смущал его. Ни взглядом, ни словом я старался не выдать то, что посвящен в его тайну.

Господин меж тем продолжал рассказывать мне о том, что должно было случиться дальше.

— В первую очередь, — сказал он как-то, лежа в одежде на застеленной кровати, — хочу признаться тебе Ганс, что герр Кнопп в курсе нашего плана. Не деталей, отнюдь. Сомневаюсь, что он верит в алхимию. Но он знает, что его возлюбленная встречается втайне от него с другим.

— И он это терпит?! — от удивления я чуть было не подскочил.

— Тише, Ганс, тише. Естественно, терпит. Герр Кнопп — деловой человек. А деловые люди вытерпят многое, если чувствуют выгоду. Мы заверили его, что сделаем все наилучшим образом. В конечном итоге, фрейлейн Эльза вновь вернет герру свое расположение, а излишнее давление может только повлечь необдуманные поступки. Разговаривал и заверял, как ты понимаешь, Хасим. Мне, признаюсь, такие беседы претят.

— А почему он его слушает?

— Хасим Руфди, как он не раз повторял, из весьма уважаемого рода. Герр Кнопп — представитель торговой фирмы. Он отлично знает: кому можно доверять и кого можно слушать. Думаю, герр не нашел причин сомневаться в словах Хасима или же обнаружил доказательства, их подтверждающие.

— И в чем же сам план? — спросил я. Мной, признаюсь, руководили любопытство и желание, узрев обрывок, увидеть полную картину.

— В назначенный день Хасим постарается отослать своего брата как можно дальше. Нужно, чтобы его не было в городе. В это время, герр Кнопп даст фрейлейн Эльзе снотворное и привезет ее сюда. Наверняка он удивится, увидев, что произойдет, но у него не будет возможности отступить, зайдя так далеко. Сентименталь, как тебе известно, это сущность, управляющая чувствами. В той или иной мере она живет в каждом из нас. Мы испытываем тревогу, страхи, волнения, любовь, ненависть et cetera. Всем этим управляет наш внутренний сентименталь. Вызвав его и подчинив, я смогу перенаправить любовь фрейлейн.

— Вы думаете, у вас получится?

— О! Я имею все основания полагать, что так и будет. Процесс вызова и приручения описан в книге полностью. Мне осталось разобраться с несколькими тонкостями и попробовать на ком-нибудь для того, чтобы убедиться окончательно.

— Только не на мне! — вскричал я и отшатнулся.

Клаус фон Дирк удивленно приподнялся на кровати.

— Что ты, Ганс, я вовсе не собираюсь управлять чувствами тех, кто мне дорог. Именно по этой же причине я не предложил тебе привести Агнетт, чтобы в точности знать, любит она тебя или нет…

— …разумеется, любит!

— Конечно же, — господин улыбнулся одними лишь кончиками губ. — Разумеется, любит. Достойный ответ. Именно поэтому я не предлагаю тебе узнать точно, ведь ты веришь. А вера, порой и особенно в таких делах, гораздо лучше знания наверняка. Все проще. Хасим приведет мне кого-нибудь из своих слуг.

— А разве… разве необходимо использовать лишь фрейлейн Эльзу? — спросил я осторожно. — Почему бы не заставить Керима Руфди разлюбить ее?

— Насколько я успел разобраться в природе Сентименталя — его обязательно надо перенаправить. А Кериму еще не нашли подходящей невесты, — на этих словах Клаус фон Дирк усмехнулся. — К тому же, Хасим не до конца доверяет мне. А потому вряд ли даст проводить опыты над собственным братом, каким бы позором семейства он его не считал.

В то утро, на которое было назначено приручение сентименталя фрейлейн Эльзы, я встал очень рано. Солнце уже взошло, но все еще царила ночная прохлада; на небе, к моему удивлению, едва ли не впервые за время нашего пребывания в Багдаде, появились облака; тяжелые тучи медленно ползли, нависая над городом.

— Пусть же все случится так, как решит Господь, — пробормотал я, отчего-то проникнувшись это величественной картиной.