Виктор Колюжняк - Сентименталь

— Вот именно, — улыбнулся господин, хотя в глазах его была видна серьезность. — Я использовал ее, чтобы вызвать тебя. Однако ты наверняка чувствуешь, что в этой комнате был и другой сентименталь. Чувствуешь?

Пес завертелся на месте, принюхиваясь. Затем он вновь сел и кивнул, совсем как человек.

— Хорошо. Знаешь ли ты где его найти? — вновь непонимающий взгляд сентименталя в ответ. — Можешь ли ты показать, где сейчас другой сентименталь? Вы ведь чувствуете друг друга, так?

Сентименталь начал меркнуть. Я испугался, что он пропадает, да и господин подумал нечто подобное. Он склонился над книгой и принялся ее листать, пытаясь что-то найти. Однако наши опасения были напрасны.

— Смотрите! — закричал Хасим Руфди. — Он же показывает!

И тут мы действительно поняли, что пес не исчезал. Он растворялся, уступая место другому образу. Вскоре нам удалось понять, что это небольшое и словно придавленное чем-то сверху здание. В какой-то момент, когда картина проявилась достаточно четко, она мигнула несколько раз, то вспыхивая, то становясь почти прозрачной, и вдруг резко исчезла. Тотчас же герр Кнопп открыл глаза.

— Кажется, это действительно было очень слабое снотворное, — задумчиво сказал Клаус фон Дирк. — Мы кое-чего добились, но я уверен, что результат был бы лучше при иных обстоятельствах.

На фразу про обстоятельства никто не обратил внимания, а господин не стал пояснять ее смысл.

— Что вы узнали? — спросил герр Кнопп, поднимаясь с кровати.

— Мы увидели некое здание, — ответил я. — Но, к сожалению, я не знаю, где бы оно могло находиться.

— Зато я знаю, — сказал Хасим Руфди. — Это не здание, а подземелье. Возле нашего дома есть мечеть, построенная на деньги семьи Руфди, а это помощение находится под ней. Не помню, для каких нужд оно использовалась раньше, но сейчас мой брат явно задумал святотатство. Призывать демона в священном месте…

— Это не демон, — вставил Клаус фон Дирк.

— Я уважаю вашу мудрость и знания, но не считаю, что увиденное мною уже дважды, является чем-то угодным Аллаху. Все эти духи и силы — преступление против Бога. Вы, европейцы, называете нас иноверцами, а сами предаете своего господа, заигрывая с дьяволом.

— Это весьма любопытная точка зрения для человека в чьем доме были эти книги, — заметил господин.

— Они совратили моего брата с истинного пути, — твердо сказал Хасим Руфди. — Это уже доказывает их греховность!

— Я все же считаю, что греховность скорее в нас самих, чем в книгах…

— Нам надо спешить! — вставил я, поняв, что спор грозит промедлением.

— Ганс прав, — Клаус фон Дирк кивнул. — Продолжим эту увлекательную беседу как-нибудь в другой раз, достопочтимый.

— С превеликим удовольствием, — поклонился купец. — А теперь отправляемся, и да поможет нам Аллах.

К счастью, герр Кнопп и его люди прибыли верхом. Потому мы вчетвером, прихватив с дюжину стражников, помчались в поместье семьи Руфди.

Наш отряд проносился по улицам так, словно его преследовали демоны. Вперед вырвались Хасим Руфди вместе с Клаусом фон Дирком. Оба были одеты в черное, и черные же кони под ними скакали во весь опор, почти невидимые в ночной мгле.

Люди, которые встречались на пути, шарахались в стороны и прижимались к стенам. Многие провожали нас возмущенными выкриками, а некоторые кидали вслед гнилые фрукты, но это не могло задержать нас. И уже вскоре мы достигли ворот нужного поместья.

Хасим Руфди что-то крикнул слугам, и те принялись открывать ворота, пока хозяин гарцевал на коне перед ними. Пользуясь этой заминкой, наш отряд, растянувшийся в дороге, вновь собрался вместе.

— За мной! — крикнул купец, когда ворота наконец-то раскрылись.

Мы поскакали направо, в объезд сада, раскинувшегося перед поместьем. Впереди виднелась мечеть, подсвеченная факелами и луной. Вскоре мы уже стояли рядом с ней, спешиваясь, а многочисленные воины поместья вставали перед нами, преграждая путь.

— Прочь! — велел Хасим Руфди, но они не двинулись, а только плотнее сомкнули ряды.

Купец зарычал, вытащил саблю, которую я до сих пор у него не видел, поднял оружие над головой и сделал шаг вперед.

— Прочь, выродки ифритов, или вы забыли, кто ваш господин?

Воины заколебались, но не отошли.

— Ваш брат, господин, отдал приказ, чтобы мы никого сюда не пускали, — сказал один из воинов.

— Меня не волнует, что сказал мой брат. Я — старший сын в этой семье.

— Все так господин, но…

— Говори, пес! Выйди вперед и назови свое имя, чтобы я мог покарать тебя за упрямство.

Воин шагнул вперед и снял прикрывающий лицо платок. Мужчина был еще молод, но жизнь уже успела пометить его шрамами.

— Я — Макбар, господин.

— Ты будешь гореть на медленном огне, Макбар, за неподчинение приказам.

Я продолжал дивиться переменам, произошедшим с Хасимом Руфди. Кажется, не только его брат был «горячей крови», но и все семейство отличалось этим. Просто один в силу возраста, положения или чего-то иного, умел контролировать это, в то время как другой не мог.

— Что здесь происходит? — со стороны поместья приближался старик с длинной седой бородой. Учитывая, с каким почтением его поприветствовали войны, стало ясно, что он пользуется здесь огромным уважением. — Хасим? Это ты? Что ты делаешь здесь? Зачем привел в наш дом иноверцев?

— Младший господин сказал, что его брат попытается осквернить мечеть, — вставил Макбар.

— Мой брат — лжец, — медленно выдыхая, произнес Хасим Руфди. — Сейчас он внутри, в подземелье, с невестой вот этого господина. Он собирается свершить богопротивный ритуал в священном месте, и если ему это удастся, то честь нашей семьи превратиться в песок, а Аллах отвернется от нас.

На площадке перед мечетью повисло молчание. Слышно было только лишь, как потрескивают факелы, пожираемые огнем. Отец Хасима некоторое время молчал, закрыв глаза. Видимо, взвешивал, кому из сыновей ему следует больше верить.

— Отойдите от ворот, — наконец приказал он.

Тотчас же Макбар и остальные стражники перегруппировались. Слову главы семейства они не могли перечить.

— Благодарю тебя отец, что поверил мне.

— Мы поговорим об этом после, Хасим. Я пойду с тобой и своими глазами увижу: прав ты или солнце излишне нагрело твою голову.

В итоге, помимо нас четверых и стражников, внутрь отправились еще и с десяток людей Хасима Руфди. Вся огромная толпа сгрудилась возле входа, и отец семейства Руфди хотел отворить дверь, как мой господин положил ему руку на плечо.

— Меня зовут, Клаус фон Дирк, — сказал он. — Волей судьбы я друг одного вашего сына и спас жизнь другому. И поскольку у меня гораздо больший опыт в подобных вещах, позвольте мне идти первым.