Питер Уоттс - Полковник

Чуть кривясь, он признает ее правоту.

- Что это?

- Передача. Мы расшифровали ее несколько недель назад.

- Передача.

- Из Оорта. Насколько мы можем судить.

Она лжет. Иначе и быть не может.

Полковник качает головой.

- Мы бы... - Каждый день, вот уже почти десять лет. Проверка индикатора. Сжатие микроволнового фона в слово, шепот, вздох. Глаза, поднятые к небу даже сейчас, после подсчета всех потерь, когда остальные взоры обратились к более благоприятным перспективам.

"Нет свидетельств того, что Тезей потерян..."

- Мы сканируем с момента запуска. Если бы был какой-то сигнал, я бы знал об этом.

Латтеродт пожимает плечами.

- Они могут то, чего не можете вы. Разве не это вас беспокоит?

- У них нет антенны. Откуда они возьмут телеметрию?

Она слабо улыбается.

На него нисходит озарение.

- Так вы... вы знали ...

Латтеродт протягивает руку и подталкивает свой ампутированный ноготь на несколько сантиметров ближе.

- Возьмите.

- Вы знали, что я с вами встречусь. Вы планировали это.

- Посмотрите, о чем там говорится.

- Вы знаете о моем сыне . - Он чувствует, как дыхание со свистом вырывается сквозь стиснутые зубы. - Сукины дети . Теперь вы используете моего сына против меня?

- Обещаю, вы не пожалеете...

Он встает.

- Если ваши хозяева полагают, что могут сделать его заложником...

- За... - Латтеродт моргает. - Да нет же. Я ведь сказала - они хотят помочь...

- Коллективный разум хочет помочь. Да этот чертов разум в первую очередь...

- Джим. Они отдают это вам. - В ее лице он не видит ничего, кроме искренней просьбы. - Возьмите. Откройте его там и тогда, когда хотите. Проверьте через любые фильтры или детекторы, какие вам необходимы с точки зрения безопасности.

Он смотрит на кристалл так, словно из того вырастают зубы.

- Вы даете его мне. Без всяких условий.

- Только с одним.

- Ну конечно. - Он с отвращением качает головой. - И каким же?

- Это только для вас, Джим. Не для ваших хозяев. Не для Управления Миссией.

- Вы знаете, что я не могу этого обещать.

- Тогда не берите. Понятно, что будет, если об этом станет известно. Вы хотя бы готовы с нами говорить. Другие могут не быть такими разумными. Несмотря на ваши глубочайшие страхи, мы не можем призвать молнию с небес, чтобы поразить наших врагов. Вы делитесь этой информацией, и в каждый монастырь западного полушария являются зонды и войска.

- Почему вы вообще мне доверяете? Откуда вы знаете, что я не начну силовую операцию сразу после этого разговора?

Она взвешивает за и против.

- Потому что вы не такой. Потому что, быть может, я лгу, а вы не хотите рисковать жизнями и ресурсами, чтобы обнаружить, что мы можем призвать молнию с небес. И потому... - она стучит по фальшивому ногтю настоящим, - что если это действительно с Тезея , у вас не будет другого шанса.

- Если. Вы не знаете?

- Вы не знаете, - говорит Латтеродт, и искушение вгрызается в его душу столь беспощадно, что он едва замечает, что она не ответила на вопрос.

Устройство лежит между ними, как свернувшаяся змея.

- Почему? - спрашивает он, наконец.

- Иногда они натыкаются на разные вещи, - говорит она. - Можно сказать, побочные результаты в ходе других поисков. Вещи, которые не обязательно важны для Двухкамерных, но которые могут быть важны для других.

- Какое им до этого дело?

- Но им есть дело, Джим. Вы думаете, они выше нас, думаете, что мы не можем понять их мотивов. Вы в это просто верите. Но мотив смотрит прямо на вас, а вы его даже не замечаете.

- Какой мотив? - Со всех сторон он видит только капканы.

- Который говорит, что они не боги, - отвечает она. - У них есть сострадание.

***

Конечно, его у них нет. Это чистая, незамутненная манипуляция. Глина в руках гончара, раскаленная проволока к центрам тоски в самом сердце мозга. Веревки кукловода, уходящие далеко в стратосферу.

Очевидно, неразрушимые.

В соседней комнате едва слышно крадется Зефир. Он открывает кристалл. Здесь директории внутри директорий: файлы помех, преобразования Фурье, интерпретации сигнала до шума, сведенного до наименьших квадратов и сплайнов. Все открывается мгновенно и без проблем: никаких замков, паролей, алого лазера вдоль радужки. (Он бы не удивился, окажись оно так. Разве не могут эти гиганты, добравшиеся до планковских масштабов, считать его отпечатки из какого-нибудь квантово-зашифрованного файла?) А может, ничего такого и не нужно. Может, все заключается в каком-нибудь невидимом надежном файле, каком-нибудь невероятном читающем мысли алгоритме, который в мгновение ока сканирует его сознание, готовый стереть все, если решит, что он подорвал доверие коллективного разума.

А может, они просто знают его лучше, чем он сам.

Он узнает слабое эхо микроволнового фона, оставленное в информации, как полустертые отпечатки далекого прошлого. В остаточных погрешностях он видит нечто вроде кода приемоответчика. Ему приходится принимать большую часть анализа на веру; если что-то и было послано с Тезея , оно подверглось в пути какому-то атмосферному влиянию, либо передатчик был поврежден. То, что осталось, выглядит остаточными сигналами многоканальной косы, чьи данные сплетены из манеры взаимодействия частот между собой и самих сигналов. Информационная голограмма.

Наконец, он извлекает из этого гобелена единственную нить: сухой поток линейного текста. Метатэги говорят, что он вычленен из какого-то акустического сигнала - скорее всего, голосовой канал, - но такого слабого, что воссоздание не столько фильтрует статику, сколько творит из нее. Полученный текст прост и лаконичен. Большая его часть - предполагаемая.

"Представь себе, что ты Сири Китон", начинается он.

Ноги полковника подкашиваются.

***

Раньше он приходил в Небеса раз в неделю. Потом - раз в месяц. Теперь - раз в год.

В этом просто нет никакого смысла.

Это не коллективный разум, не то, что входит в сферу его полномочий. Мозги Небес образуют сеть, но вся она подсознательная - интернейроны, избыточные для текущих потребностей, передаются в аренду для вычислений, а их неспящие души витают в сновидческих мирах собственного воображения. Это наивысшая бизнес-модель: отдайте ваш мозг для управления нашим оборудованием, а мы будем развлекать его сознающие остатки.

Технически Хелен Китон все еще его жена. Когда супруг возносится, постановления о браке достаточно прямолинейны, но несколько документов не меняют реальности ситуации в ту или иную сторону, а полковник никогда не собирался заниматься бумажной возней. Поначалу она не отвечает, держит его в лимбе, завершая то, чем занималась, когда он ее отвлек. Или, быть может, просто заставляет его ждать. Раз в год, полагает он, не стоит жаловаться.