Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

– Я признаю, что ты мой хозяин.

Он высокомерно отпустил ее. Бросил через плечо одному из своих нервных прыщавых охранников.

– Поднимите его наверх. Помойте, накормите и скажите девочкам – пусть найдут какую-нибудь одежду для беременных. – Обернувшись к Тахиону, он добавил с усмешкой: – Мне доставит удовольствие наблюдать за процессом. У тебя такой большой живот. Ты будешь становиться все больше и больше, а когда наконец разродишься, я заделаю тебе еще одного. Я могу. Теперь я мужчина, и ты принадлежишь мне.

Я спал. Я знал, что сплю, но не мог проснуться.

Я слышал, как плачет принцесса, эхом в моей голове.

Жуткий звук ее боли отражался в глубинах места, которое, как я знал каким-то образом, называлось катакомбами, и я не мог выносить этот звук. Хотя я знал, что это были владения Самозванца, в этот раз я должен был отправиться за ней физически.

С этой мыслью я обнаружил себя – высокого, гибкого и мускулистого Изгоя – стоящим под раззявленной сломанной аркой, ведущей в катакомбы глубоко под Хрустальным замком, где гуляли джокеры. Рапира висела на моем широком кожаном поясе, и я носил широкополую шляпу из жесткой черной ткани. Бросив последний взгляд на освещенный солнцем мир, я вынул факел из стены и вошел в холодную, пустую темноту.

Там были ступеньки, ведущие вниз. Я слышал, как шуршат кожаные брюки, трущиеся о мои ноги, и плач принцессы. Ее мука вела меня через лабиринты лестничных клеток, множества коридоров, уходящих вправо и влево. Это был лабиринт, подобный тем темным могильникам, которые я исследовал, играя в компьютерные игры.

И все же я не чувствовал, чтобы это как-то походило на игру. Я был Изгнанником, Спрятанным, и я следовал горем моей далекой, заключенной в темницу любви. Я двигался осторожно, максимально тихо, так как я знал, что не могу рисковать встретиться здесь с Самозванцем или любым из его компаньонов. Он не мог знать, что я замышлял против него. Я пришел сюда лишь потому, что никогда не мог отстраниться от голоса принцессы. Потому что я всегда любил ее издалека и теперь она страдала. Потому что мы общались посредством наших разумов и она узнала меня.

Несколько часов спустя я, казалось, достиг наконец нижних уровней. Здесь было холодно Леденящей низостью веяло из щели в стене по левую руку, хотя коридор вел прямо вперед. Однако некий порыв привлек меня к щели. Это была тонкая зубчатая трещина от пола до потолка, слишком узкая для меня, чтобы легко пролезть внутрь. От нее веяло странной неприветливостью и горьким зловонием.

Я был рад, что принцессы не нашлось там. Я не знал, не прошел ли я мимо нее. Я попытался всмотреться в эту темноту. За ней лежала цепочка пещер. Свет факела отражался от водопадов замерзших кристаллов. Сталактиты и сталагмиты выстраивались колоннами, уходящими в неизвестные глубины. На мгновение мне показалось, что я увидел большую черную птицу, скрывающуюся там, пингвина, смотревшего на меня веселыми человеческими глазами.

Потом он исчез.

Принцесса вновь закричала, и я отвернулся от щели. Я следовал за ее взывающими рыданиями, пока не увидел массивную дубовую дверь, охваченную широкими стальными ремнями. В ней было оставлено маленькое отверстие, забранное толстой решеткой. Я поднял факел, чтобы свет его падал внутрь, и всмотрелся. Она лежала на груде грязной соломы в одном из углов голой каменной клетки, ее золотые волосы разметались вокруг. Она была красивей, чем мое воспоминание о том, как она выходит наружу.

– Принцесса, – позвал я мягко.

Она повернулась, задохнувшись от звука моего голоса.

– Да, – сказал я. – Я Изгой.

Она поднялась на ноги. Ее простое платье было порвано, ее лицо, руки и ноги несли следы побоев Самозванца, но она была все так же очаровательна.

Она прохромала к двери и пристально, с удивлением всмотрелась в мое лицо.

– Такой красивый, – выдохнула она, как будто озвучивая свои мысли. – Я слышала твой голос в моей голове. – Она с любопытством тронула мое лицо мягкими теплыми пальцами. Вновь полились слезы, яркие кристальные сферы, катящиеся по ее щекам.

– Пожалуйста. Я хочу вырваться отсюда. Изгнанник. Я не могу больше. Пожалуйста.

Ее мольба терзала меня в моей беспомощности.

– Принцесса, это слишком толстая дверь. У меня нет ключей. – Я не знал, что сказать ей, как объяснить. Я не мог ей помочь, не таким образом.

– Я понимаю, – сказала она, и я знал, что это правда. – Ты найдешь способ. Найдешь.

– Я постараюсь. Я обещаю тебе это. Я приношу тебе клятву верности, потому что люблю тебя.

Где-то поблизости раздался стон петель. Мы услышали грубые мужские голоса, смех и то, что прозвучало для меня как низкое ворчание чудовищной жабы.

– Быстро, – сказала принцесса. – Уходи.

– Я пошлю кого-нибудь помочь тебе, – пообещал я, вновь сжимая ее пальцы в своих. – У меня есть друзья. Они помогут. Я вернусь.

– Я знаю. Но теперь ты должен идти.

Я двинулся назад в темный лабиринт лестниц, возвращаясь к солнечному свету. Задолго до того, как я достиг его, я услышал ее крик.

И крик разбудил меня.

Тахион кричал в моей голове голосом Келли снова, и снова, и снова.

Прайм осмотрел холл, слабо кивнул. Зельда стояла за Праймом и моими охранниками, ее мускулистые руки были скрещены на груди и мысль «трахни себя, если слушаешь», громыхая, перекатывалась в ее голове, словно мантра.

– Хорошо, когда у тебя есть деньги, не так ли? – прокомментировал наконец Прайм. – Широкоэкранный телевизор, дорогое оборудование, произведения искусства, гобелены на стене – у тебя тут довольно современный дворец. Очень мило, губернатор. – Прайм посмотрел на меня холодно, мысли его были еще холоднее. – Полагаю, ты знаешь, зачем я здесь, – сказал он.

Я знал. И мне это не нравилось.

– Мой ответ «нет», – сказал я ему. – Но полагаю, ты не собираешься просто принять это и уйти.

Прайм чуть улыбнулся. Он подтянул к себе один из стульев в стиле Чипа и Дэйла и сел. Зельда встала поближе к нему.

– Я не думал об этом, – сказал я. – но восемьдесят процентов выручки не обсуждаются.

Если он был оскорблен моей явной кражей его мыслей, он не подал виду, с другой стороны, Прайм никогда не подает виду. Он просто положил ногу за ногу, сложил неподвижно руки поверх безупречных брюк с аккуратными складками и пожал плечами.

– Мои джамперы делают основную массу работы в этой маленькой схеме, – сказал он.

– Джамперы – двигатель, да, – признал я, – но джокеры – тело. Вашей маленькой банде малолетних преступников не нравится тяжелая работа по охране тел и ведению учета, необходимая, чтобы мы могли осуществлять шантаж. А вы делаете большие деньги на джокерах, тех, которые хотят себе новое тело. Я ожидаю, вы вернете часть заработанного на них. Сделка была пятьдесят на пятьдесят. Это была моя идея, моя разработка, и мои джокеры занимаются административной частью. – Я начинал злиться. (Я знал, что день этот наступит, об этом же предупреждал и Кафка. «У них вырастут аппетиты, – сказал он. – Вот увидишь».)