Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

– Знаешь что, дорогая малышка, – сказала Тахион, сев и попытавшись пальцами расчесать колтуны в волосах. – Ты как таракан или крыса, которую заключенный приручает и говорит с ней в одиночестве своей камеры. Ты на самом деле не личность. Ты просто машина, которая ест, спит и снова ест. Но ты компания для меня.

И внезапно чудесным образом ребенок пошевелился. Тахион почувствовал, как она перевернулась.

И внезапно она рассмеялась – в чистой радости момента очередного подтверждения жизни. Она положила руку на живот, прошептала, поскольку была немного смущена.

– И я действительно люблю тебя.

Кроме эмоциональной разрядки деловитая гимнастика Иллианы давала и другой побочный эффект. Утренняя тошнота прекратилась. Когда вернулась способность удерживать свой скудный паек в желудке, Тахион снова начала думать о еде. Согласно ее вычислениям, она была где-нибудь на четвертом месяце беременности. И Иллиана, и ее суррогатная мать нуждались в достойном питании. Арахис так и не вернулся, и хотя ее ночное общение с Изгоем удовлетворяло ее эмоционально, оно мало чем могло помочь телу.

Чтобы достигнуть цели, она должна была пообщаться с Блезом. Но даже мысль о нем вызывала такие припадки дрожи, что Тах боялась, не приведут ли они к выкидышу. В конце концов, когда она обрела самоконтроль и капельку спокойствия, Тахион попыталась проанализировать возможную реакцию Блеза. Это могло быть развлечением: нелепое и затруднительное положение, в которое он поставил своего деда. Это могла быть отеческая гордость. Это могло быть насилие. Она вспомнила свой ужасный сон об аборте. Что, если он навредит Иллиане? Возможно, стоило и дальше скрывать свое положение…

Резкий смех Тахиона внезапно отсек эти мысли. Это было не то положение, которое можно скрывать с какой-либо надеждой на успех. В конечном счете даже те слабоумные подростки, что дважды в день приносили ей еду, однажды заметят.

Два дня спустя она заметила, что ее ребра, когда она проводила по ним пальцами, были похожи на стиральную доску, а когда она ложилась спиной на пол, она чувствовала камень каждым диском своего позвоночника. И вся ее остававшаяся масса ушла в плодородную выпуклость ее живота. Нельзя было тянуть дальше. Ей просто не хватало калорий, чтобы прокормить и себя, и ребенка.

Той ночью, когда небольшое окошко у основания двери загрохотало открываясь, Тах была готова. Она поймала охранника за запястье и держала, пронзительно вереща.

– Найдите Блеза. Я должна поговорить с Блезом!

Джампер вырвался, и окошко закрылось.

Вновь ослепляющий свет. Тах отвернулась, прикрыв глаза руками, пока глаза не адаптировались. Вновь обернулась к своему пленителю, своему демону, своему ребенку. И снова была поражена тем, как вырос Блез. Молодой человек был одет в шорты и майку.

Итак, на дворе лето, подумала Тахион. Это значит, что Блезу сейчас шестнадцать. Как бежит время. Было ли что-то, что я могла бы сделать, чтобы предотвратить этот ужасный результат?

– Чего… ты хочешь? – Резкий вопрос Блеза вывел ее из задумчивости.

Тах подняла глаза к его лицу и попыталась успокоиться. Отблеск в этих фиолетовых глазах был злым. Как бы мелодраматично это ни звучало, сложно было подобрать другое слово.

Имея дело с диким животным, важно не показать страх, выдерживать низкий, ровный тон, напомнила себе Тахион.

– Поздравляю, Блез, – Тах подождала, но подросток не повелся на манипуляцию. Он все так же смотрел на нее из-под густых красных бровей. Это ужасно смущало.

Тах прерывисто вздохнула и продолжила.

– Ты несомненно воспримешь то, что я собираюсь сказать тебе, как свидетельство твоей зрелости, доказательство мужественности…

Блез шагнул к Тахиону. Она не смогла проконтролировать себя. Она отшатнулась.

– Переходи… черт возьми, к делу.

Глупые, банальные вещи приходят в голову, когда ты до смерти напуган. Тахион подумала вдруг, где Блез подцепил эту привычку выделять интонацией первое слово предложения и делать паузу, прежде чем говорить остальное.

– Я береманна, – пропищала Тахион.

Блез дал ей пощечину.

– Лжешь.

Сжавшись, она запинаясь ответила:

– Н-нет. Я г-говорю тебе правду.

Его взгляд опустился на ее талию. Верхняя пуговица джинсов была расстегнута, змейка же застегнута только наполовину в попытке приспособиться к энергичным толчкам ребенка. Пальцы Блеза, ткнувшиеся в пояс, вызвали всхлип ужаса, переросший в крик, когда он сорвал с нее брюки. Тахион наконец понял смысл человеческой поговорки «остаться без штанов» – полная беспомощность и унижение.

Кожа на ладони Блеза была горячей и потной, когда он ласкал изгибы ее живота, его голова склонилась с некоторым почтением.

– Это… круто. – Его странный взгляд взметнулся, встретившись с ее взглядом. – И как оно, деда? Что ты думаешь?

Это был тот самый момент. От того, как она будет играть в следующие три минуты, зависит ее судьба и судьба Иллианы. Она осторожно облизнула губы кончиком языка. Вновь взвесила альтернативы. Какое бы решение ты ни принял вдвоем с сумасшедшим, оно будет неправильным. Нет, этот пессимизм парализует ее.

Итак, она должна быть властной и требовательной – еда и забота для нее и ребенка? И надеяться, что Блеза не захлестнет одна из его безумных вспышек ярости? Быть возмущенной и мрачной – избавьте меня от этого шара для боулинга в моем животе? И надеяться, что Блез сделает все наоборот?

А потом она вдруг поняла. Как выиграть момент. Как поколебать ее внука-демона. Но она не знала, сможет ли выдержать это. Вся сила, воля и душа Тисианна брант Т’сара сек Халима вопили против того, о чем она думала. Она была таксианцем, она была не способна к такому унижению.

Иллиана чуть толкнула ее. Рука Тахиона взметнулась к животу.

Ее медицинское образование позволило ей почувствовать и различить головку ребенка, прижатую к стенке матки.

Тахион зажал руку Блеза между своими руками. Упала на колени у его ног. Слезы помогли бы убедить его в ее поражении, но способность плакать она утратила в тот ужасный день кровавого насилия. Она изучала ладонь, отмечая веснушки, бегущие по тыльной ее стороне, рыжие волосы, сворачивающиеся в колечко, на суставах.

Закрыв глаза, она прижала губы к его руке.

– Блез, ты победил. Теперь я молю тебя. Забери меня отсюда. Я напугана темнотой, я устала, и я голодна.

– Коди… так и не поверила мне, – сказал Блез, и в голосе его звучало презрение. – Но я всегда был более мужчиной, чем когда-либо был ты. – Он схватил ее за волосы и запрокинул голову так, чтоб она взглянула на него. – Скажи это. Назови меня хозяином!

Ненависть сковала ее горло, но в конце концов ей удалось сделать это.