Владимир Михановский - Гостиница «Сигма»

Конструктор стоял у окна лаборатории и внимательно разглядывал бассейн.

— Больше ждать немыслимо, — сказал он, не оборачиваясь.

— Ну хоть до первого сентября. А?

— Хорошо, Толя. Допустим, мы отвергнем всякое благоразумие и подождем. — Конструктор повернулся к собеседнику. — До осени, как вы предлагаете. А манипуляторы тем временем будут бесконтрольно продвигаться вглубь, дорвутся до магмы, чего доброго… И сгорят. Или взорвутся. Да еще всю готовую продукцию загубят. А вольфрама они там выплавили ни много ни мало…

— Да знаю я, Иван Николаевич, — перебил программист. — Мы же вместе слушали последнюю радиограмму Большого.

— Боюсь, что она и впрямь последняя.

Анатолий задумался. На его лице попеременно сменялись досада от того, что грандиозный проект может остаться незавершенным, а это неминуемо, если конструктор приведет в действие свои намерения, и упрямое стремление довести дело до конца хотя бы ценой риска, и совсем детское желание узнать, что же все-таки произошло. Почему Большой Мозг перестал посылать сигналы?!

— Но запас энергии рассчитан на пять лет, — сделал программист последнюю попытку. — А с момента пуска прошло всего лишь три года. Не мог же Большой растратить энергию так скоро?

— Я в этом не уверен. — Конструктор побарабанил пальцами по подоконнику.

— Большой сумел сам спроектировать рудник. Неужели он не найдет выхода из затруднения, если оно возникло?

— Вы, вероятно, забыли, Анатолий Кузьмич, что уже третий месяц от Большого нет сигналов благополучия.

— Перерывы бывали и раньше, — возразил программист.

— Бывали, милый Толя, — согласился главный конструктор. — Но не такие большие. Есть и еще одно обстоятельство. Проект «Уран» — первая в своем роде, я бы сказал, экспериментальная работа. Как бы они не подняли все на воздух, наши питомцы. Одного термоликвита у них там более четырех тысяч тонн. Хотя это и не связано с человеческими жертвами, но стоимость проекта…

— Иван Николаевич! Я говорю от имени всей проектной группы. Давайте подождем хотя бы до…

— Боюсь, все разумные сроки исчерпаны, — покачал головой конструктор.

Орнитоптер, медленно махая крыльями, застыл над курганом. По раскачивающейся лесенке спустились двое.

— Ничего здесь не изменилось за три года, — сказал главный конструктор, жмурясь от яркого солнца.

— А что может измениться в заповедной степи? — пожал плечами программист.

Оба, казалось, медлили, прежде чем приступить к вскрытию шурфа. Шутка сказать, сейчас решается дело их жизни. Что произошло с Большим Мозгом? Не сумел справиться с рудником без помощи человека? Вышли из повиновения манипуляторы? Или, может, просто-напросто испортился передатчик?..

Они медлили, как пловцы, которым предстоит прыгнуть в ледяную воду.

Внезапно программист легко сбежал с холма.

— Ты куда, Толя? Вход не там, — сказал Иван Николаевич.

Конечно, за три года не мудрено забыть, где находится вход в шахтный ствол, искусно замаскированный дерном.

Анатолий уже возвращался, держа в руках какой-то предмет.

— Акваланг? — удивился старший конструктор.

— Бывший, — добавил Анатолий. Розовый пластик маски крошился от самого легкого прикосновения.

— Он здесь, видно, давненько…

— Да, под солнцем и дождями.

— Откуда бы здесь акваланг? — произнес Иван Николаевич, со всех сторон осматривая находку.

— Может быть, упал с пролетающего лайнера? — высказал предположение программист.

Конструктор с сомнением покачал головой.

— Здесь не проходят трассы… Однако ж не будем терять времени.

— Надеюсь, по крайней мере, транспортер в порядке, — сказал программист, когда они шли, сверяясь с планшеткой.

Командная рубка — мерцающий эллипсоид — встретила их полным молчанием. Даже мембрана не издала ни звука. Оба слишком хорошо понимали, что это значит. Большой Мозг мертв, иначе он как-то отреагировал бы на появление двух людей.

Продираясь сквозь заросли трубок, они кое-как добрались до невысокого пульта.

— Ну и наворотил! — сказал конструктор — непонятно: осуждающе или с восхищением. — Настоящие джунгли.

— Мы не ставили никаких условий насчет внешней красоты, — напомнил программист. — И потом, рубка не рассчитана на то, что в ней должны находиться люди.

— Погоди защищать. Посмотрим, как он справился с основным заданием. Может, и рудника-то никакого нет, а так, скопище манипуляторов… По сигналам благополучия да по цифрам добычи вольфрама трудно еще судить о том, что сумел сделать Большой Мозг.

— Рудник есть, я уверен! — горячо сказал Анатолий.

— Ну, а если так… Если он сумел спроектировать и построить весь необходимый комплекс для добычи вольфрама… Можно считать, что основная задача решена. На первый раз, пожалуй, и нельзя было добиться большего.

В центре пультового экрана, наискось перечеркивая его, мерцали две синие ленты.

Конструктор и программист переглянулись. Ленты означали, что Большой Мозг мертв.

— Иван Николаевич! — выпалил Анатолий и схватил конструктора за руку: без управления комплекс с минуты на минуту мог взлететь на воздух.

— Если он не взорвался раньше, то сейчас катастрофа маловероятна, — спокойно сказал конструктор, разгадав мысли программиста.

Пока Анатолий возился с клубком волноводов, конструктор медлительно, словно ничего не случилось, колдовал у пульта, присев на корточки. Наконец он разогнул спину, и глаза его радостно блеснули. Он указал Анатолию на небольшой сферический экран, полускрытый узкими ладошками листьев, покрывающих гибкие ветви манипуляторов. Внутри шара бежали резво две тонкие струйки, фиолетовая и красная. Ежесекундно они смыкались на миг, а затем снова бежали порознь. Значит, рудник — или какое бы там ни было подземное сооружение, созданное под руководством Большого Мозга, — продолжал работать!..

— Ничего не понимаю. — Анатолий вытер лоб. — Для нас существенны два факта. Первый: Большой Мозг мертв. Второй: рудничный комплекс работает.

Лицо Анатолия выражало полную растерянность.

— В чудеса я не верю. Попробуем разобраться, — твердо произнес конструктор.

Два часа кропотливых исследований ничего не объяснили. Рудник работал, и работал нормально. Большой Мозг был мертв.

— Сдаюсь! — воскликнул наконец конструктор, воздев кверху руки. — Идем в центральный шурф.

Бледный до синевы человек сидел за столом, невидяще глядя прямо перед собой. Правда, зрение к нему вернулось полчаса назад, но он все еще был поглощен картинами, без устали сменявшимися перед его внутренним взором.

— Значит, вы из Зеленого городка? — с уважением в голосе повторил Анатолий.

— Зеленый, сектор равновесных систем, инженер Евгений Петрович Забара, — медленно произнес бледный человек.