Фредерик Пол - Восход Черной Звезды. Эра осторожности

— Послушай, Чак! — завопил Витлоу. — Видишь? Там?

Форрестер посмотрел вверх и убедился в правоте Витлоу. Космонавт выглядывал из кабины флайера. Глаза его были задумчивыми.

Он поднял джоймейкер и что-то ему приказал. Флайер пошел на посадку.

— Он сейчас приземлится, — глубокомысленно заметил Форрестер.

Витлоу, потирая подбородок, внимательно наблюдал за прибытием аппарата на посадочную площадку.

— Да, — оживленно сказал он. Глаза его тревожно блестели.

— Что-то не так? — спросил Форрестер.

— Что? — Витлоу поморщился и вновь стал наблюдать за флайером. — Ничего, Чак. Всего лишь нехорошее предчувствие.

— Это как?

— Да… Ничего, Чак. Иногда у этих летающих парней бывают странные развлечения… Слушай, Чак. Быстро уходим отсюда. — Он схватил Форрестера за руку и потянул за собой.

Тревога Витлоу передалась Чарльзу и заставила его ускорить движение. Витлоу не был храбрецом, что являлось типичным для этого трусливого века, где предвкушение бессмертия постоянно подвергалось испытанию на прочность со стороны необратимой смерти. Форрестер и сам ощутил страх.

Флайер кружил над ними, неотвратимо приближаясь.

— Это он! — закричал Форрестер. — Ты прав, ему нужны именно мы!

Он побежал, Витлоу тоже, правда, в другом направлении. А над их головами все вился флайер, постепенно сужая круги…

Форрестер неожиданно понял, что лицо в кабине флайера было ему незнакомо.

В этот момент он услышал крик Витлоу. В кабине не было живого человека. И не могло быть, потому что пилот поджидал их неподалеку, предварительно включив на флайере автопилот. В руках у него был кнут.

Витлоу попытался ускорить бег, тщетно стараясь что-нибудь выгадать. Раздался свист кнута. Космонавт что-то сделал с его ручкой, и он змеей обвился вокруг шеи Витлоу. Тот дернулся и упал на землю.

Форрестер развернулся и побежал. Впереди на ховер-шоссе пулями проносились машины. Он мог погибнуть под колесами с не меньшей вероятностью, чем от руки убийцы. Но ждать было нельзя, и он рванулся вперед. Полицейский с любопытством наблюдал за Форрестером.

Космонавт еще раз взмахнул кнутом. На лице у него застыло выражение безграничного удовольствия. Грохот ховершоссе не смог заглушить отчаянный вскрик Витлоу. Благодетель из космоса вновь и вновь взмахивал кнутом. Витлоу пытался встать, но новые удары снова бросали его на землю. Из-под кнута брызнула кровь. Он снова попытался встать и снова упал. И затих.

Форрестер отвернулся, по его лицу потекли слезы.

Я имею на это право, твердил он как сумасшедший. Нельзя равнодушно смотреть, как друг принимает смерть в таких муках. Особенно если сам можешь оказаться в роли очередной жертвы. На его месте мог оказаться и он сам. Форрестер попытался бежать и оказался в стальных объятиях полицейского.

— Человек Форрестер, — сказал тот, глядя ему в глаза. — Доброе утро. Я имею для вас сообщение.

— Оставь меня в покое! — прорычал Форрестер.

— Зачитываю сообщение, — непоколебимо продолжал коп. — Человек Форрестер, желаете ли вы получить прежнюю работу? Предложение поступило от сирианина Четыре.

— Оставь меня в покое, черт побери! — орал Форрестер. — Нет. Или, да… Я не знаю! Я хочу убраться отсюда!

— Ваш возможный будущий наниматель, Человек Форрестер, — сказал коп, отпуская его, — недалеко. Он готов встретиться с вами.

— Пусть отправляется в ад! — прошипел Форрестер.

Но ему все равно пришлось пойти в направлении, указанном полицейским. Другого пути не было. А там его поджидал аэрокрафт сирианина. За ним Форрестер увидел что-то похожее на гриб или хромовую трубочку для мороженого. Выхлоп из сопел машины пригнул маковые головки в сторону Форрестера. Аппарат стремительно приближался. Форрестер застыл как вкопанный, заметив за стеклом скафандра ожерелье зеленых глаз. Это его сирианин. Какая-то блестящая вещь протянулась и ужалила его.

Форрестер очнулся на земле и смотрел на движения скафандра с реактивной тягой.

— Я не говорил, что готов вернуться и работать на тебя, — сказал он.

Но ответа не последовало. Вялое щупальце сирианина, так неожиданно ужалившее Форрестера, бессильно обвисло.

— И вообще, мне работа не слишком нужна, — пробормотал он, пытаясь закрыть глаза. Он понял, что сирианин ввел ему какое-то парализующее вещество. Форрестер не мог двигаться. И сирианин неожиданно начал изменяться. Он уже ничем не напоминал сирианина.

Через некоторое время Форрестер вновь обрел способность двигаться. Он обнаружил себя в флайере. Он беспричинно хихикал, наблюдая внизу идиллические сельские пейзажи.

Сзади раздался голос:

— Дорогой Чарльз, вы в порядке?

Он обернулся улыбаясь.

— Разумеется, только кое-что вылетело из головы.

— Что именно, дорогой Чарльз?

Он рассмеялся.

— О, например с сирианином. Последнее, что я помню, — это то, что он дал мне хорошую порцию гипнотика. Потом мы куда-то двинулись, и я не помню, как оказался здесь. И я не понимаю, почему ты так странно одета.

Эдна молчала, лукаво посматривая на него зелеными глазами.

Форрестер уже не мог смеяться.

— Это так неприятно, — сказал он. — Извини, я, наверное, снова что-то напутал.

Она была слишком занята, чтобы ответить. Девушка тщательно изучала приборную панель флайера, где на экранах высвечивался маршрут их полета.

— Дорогой Чарльз, — строго сказала она, — готов ли ты к выполнению запрограммированного задания?

— Какого запрограммированного задания?

Но этот вопрос стал ошибкой. Непереносимая боль, взрывом возникшая в его голове, разлилась по всему телу до кончиков пальцев и, круша нервную систему, эхом вернулась обратно. Он закричал. Это была знакомая боль. Он вспомнил. А также вспомнил о запрограммированном задании.

— Тебя зовут Эдна Бенсен. Ты хочешь, для шутки, чтобы я провел тебя на космический корабль. На борту я должен присоединить командный блок к корабельному компьютеру и никому об этом не рассказывать. Иначе шутка не получится. И тогда будет больно.

— Дорогой Чарльз, — пробормотал холодный, резонирующий голос, — ты готов к выполнению запрограммированного задания.

Боль исчезла. Форрестер устроился поудобнее. Самочувствие было отвратительное. Кружилась голова, подташнивало. Он был сломлен. Мозг его отказывался работать после всех этих испытаний.

Шутка Эдны вовсе не была смешной. В данный момент Форрестер просто ничего не соображал. Возможно, это и не была шутка — смотря как оценивать. Он чувствовал, что сходит с ума. Ужасная сонливость сочеталась со странной бессонницей. Он напоминал человека, который всю ночь не спал и теперь смотрит с ненавистью на ярко освещенное окно. Глаза слипались, но стоило их закрыть, как веки поднимались снова. Форрестер был напуган.