Эдмунд Купер - Сомнительная полночь [сборник]

Осторожно поправив повязку на голове, Виктория Вторая пригубила стакан польского уайт-спирита со льдом и с чувством некоторого удовлетворения осмотрела следы всеобщего погрома.

Оторванные от мегалитов обрывки металлической фольги жалобно шелестели под дуновением легкого бриза. Полосы пластика летали по воздуху, как наполовину материализованные привидения. Два мертвых белых петуха, лежащих на тронутой морозом земле, злобно пялились друг на друга. Где-то снаружи, в темноте, несколько травмированных жиганов и раненых офицеров порядка, забывшись, пили и горланили песни. Посол России билась в истерике. Европейский проконсул была похищена и, несомненно, изнасилована пиратами. Премьер-министр сломала руку и получила лазерный ожог груди, а саму Викторию ударило упавшим помелом… Да, это действительно был памятный вечер.

Королева еще не получила списка пострадавших, но была уверена, что произошло более дюжины абсолютных смертей и четырех-пяти временных. Хирурги полевого оживляющего центра уже принялись за работу.

Так что недолго оставалось ждать момента, когда везучие офицеры порядка и менее везучие пираты будут собраны по кускам и возвращены к жизни.

А ведь одно время с железной определенностью казалось, что празднество так и не раскачается по-настоящему. Нанятые по случаю профессиональные ведьмы не смогли придумать ничего более занимательного, чем ритуальная дефлорация девственницы-инфры, исполненная шестью накачанными хэппилендом колдунами-зомби, сеанс группового гипноза, гораздо менее впечатляющий, чем кабаре в старом «Кафе Рояль», жертвоприношение козла и двух петухов и, наконец, девятифутовая трехмерная проекция Люцифера, творившего скучные непристойности со старомодной монахиней. Правда, пиво было хорошее. Равно как и копченые колбаски, коктейли с бычьей кровью, кордебалет, а также гладиаторы, которых наняли драться до временной смерти. И все же было совершенно ясно — в целом вечер не удался.

Но вот в полночь, как только кончились запрограммированные громы и молнии, с черного неба посыпались пираты с лазерными винтовками в руках и безумной жаждой уничтожения в жиганских головах.

Виктория пришла в восторг. Будь на то ее воля, она возвела бы их в рыцари всех и каждого. Но условности должны соблюдаться — особенно после того, как четверо незваных гостей набросились на Европейского проконсула, накинули на нее большую рыболовную сеть — она как раз собиралась отведать жаркого из черного кота, — взмыли в ночное небо и скрылись в неизвестном направлении.

Зрелище было великолепным. Пираты действовали слаженно, как один, и сеть набросили очень ловко. Прежде чем Джозефина смогла понять, что случилось, она обнаружила, что с ужасной силой раскачивается на высоте пятисот футов, а ее жизнь зависит от четкости строя четырех кандидатов на первую степень, державших сеть за углы.

Так как похищение, несомненно, подпадало под определение дипломатического инцидента, Виктория, против своего желания, должна была принять какие-то меры. По ее сигналу королевский эскорт, оказавшийся на этот раз эскадроном личных телохранителей Ее Величества, пустился по горячим следам в погоню.

Но в этот момент пираты приступили ко второй фазе атаки. Лазерные лучи разрезали высокий прозрачный шатер, превратив его в сумасшедший карнавал хлопающих, как бичи, пластиковых полос. По крайней мере двое пиратов, запутавшись в этих петлях, разбились насмерть о древние каменные колонны.

К этому моменту даже корпус порядка понял, что это не просто один из развлекательных сюрпризов для Виктории. Одна за другой прибывшие на праздник в качестве гостей офицеры побежали в зону приземления, хватали ракетные ранцы, боевое снаряжение и взмывали в воздух.

В первый момент атака на празднество выглядела как неудачный розыгрыш нескольких безумных жиганов. Но даже если это и было шуткой, то шуткой слишком хорошо организованной. Когда более пяти десятков нападающих дисциплинированно, сохраняя строй, опустились на землю, в шутке не осталось ничего смешного.

Джуно была одной из первых офицеров, поднявшихся в воздух. Дайон наблюдал за ней с чувством раздражения и замешательства. Первым его побуждением было последовать за ней, чтобы оградить от опасностей. Вторым — остаться на месте, предоставив доминанте самой расхлебывать эту кашу. Да и кроме всего прочего, эти парни из четвертого измерения действовали так потому, что на это их толкнуло дурное устройство общества.

За то время, пока Дайон колебался, Джуно уже успела улететь далеко, а у него самого появились другие темы для размышления. В особенности после того, как небольшого роста офицер гвардии неожиданно упала с неба и умерла почти у самых его ног.

Ее лицо выглядело так молодо, — вероятно, ей было не больше тридцати пяти или сорока. Она лежала на земле со множеством переломов рук, ног и таза — тоненький потухший светлячок.

Дайон взял голову доминанты в свои ладони и стал баюкать. Она получила слишком много повреждений, чтобы чувствовать боль, но сквозь ее почти детские черты проступало выражение нечеловеческой усталости.

Прежде чем умереть, она произнесла только шесть слов:

— Полюби меня! Полюби меня! Полюби меня!

Затем ее тело обмякло, и она превратилась всего лишь в еще одну мертвую доминанту.

Забыв об окружающей их вакханалии, Дайон поднял ее на руки и вынес за пределы освещенного круга, прочь от гротескной несостоявшейся комедии, разыгрывающейся вокруг мегалитов Стоунхенджа, в тихую заросшую травой ложбинку, где не было ничего, кроме мороза и звездного неба.

Очень осторожно он уложил ее на землю и выпрямил разбитые конечности. Потом молча посидел немного, вспоминая вкус замерзшей крови и размышляя о том, как легко погасить тонкий теплый светлячок жизни. Наконец Дайон поцеловал доминанту в уже холодный лоб и с чувством вины и умиротворения обнаружил, что омыл его слезами. Он не сказал ничего. Говорить было нечего. Осталась только одна беспокоящая мысль: что она, несмотря на то что была доминантой, никогда не являлась его врагом.

Она была всего лишь маленькой грустной машиной.

Но даже машины бывают красивы. А она была очень красивой машиной.

Он любил ее. Очень легко любить того, кого вы никогда не знали. Того, с кем вы никогда не занимались любовью. Того, кого вы никогда не ненавидели, не презирали и от кого никогда не уставали. Это было легко, но это разрывало сердце.

К тому времени, как Дайон вернулся к освещенной прожекторами группе камней, атака закончилась, раненым и временно мертвым оказывали первую помощь, а абсолютно мертвых уже убрали. Виктория с повязкой, скрывающей синяк, оставленный помелом, выглядела очень царственно — и наслаждалась этим.