Джек Вэнс - Тшай планета приключений.

«Надеюсь, сложившаяся ситуация не приведет к каким-либо неудобствам в пути?»

«Разумеется, нет! — категорически заявил вожатый каравана. — Насилие и хищения полностью исключены. Моя коммерческая репутация зависит от безопасности пассажиров». Он поклонился и ушел.

Рейт повернулся к Тразу и присоединившемуся к ним Аначо: «Ну, что теперь?»

«Можешь прощаться с жизнью, — мрачно посоветовал Траз. — Жрицы — колдуньи. У нас в племени были такие. Мы их прикончили, и дела пошли лучше».

Аначо изучал девушку из Катта с холодной беспристрастностью, как животное: «Из породы золотых яо — чрезвычайно древняя раса, гибриды первоприбывших бронзовых и белых. Сто пятьдесят лет тому назад они возомнили о себе и затеяли постройку недозволенных механизмов. Дирдиры хорошо их проучили».

«Сто пятьдесят лет? Сколько дней в тшайском году?»

«Четыреста восемьдесят восемь... почему ты спрашиваешь? Это знает любой ребенок».

Рейт подсчитал в уме. Сто пятьдесят тшайских лет примерно соответствовали двумстам двенадцати земным годам. Совпадение? Или предки Розы Катта передали радиосигнал, из-за которого он очутился на этой планете?

Роза Катта взирала на Аначо с отвращением. «Ты — дирдирмен!» — сказала она хрипловатым голосом.

«Шестого сословия — мне далеко до безупречных».

Девушка повернулась к Рейту: «Они взорвали торпедами Сеттру и Бализидр, хотели нас уничтожить — из зависти!»

«Зависть — неподобающее слово, — сказал Аначо. — Твои соплеменники заигрывали с запретными силами, занимаясь вещами, недоступными их пониманию».

«Что случилось после нападения?» — спросил Рейт.

«Ничего, — сказала Йилин-Йилан. — Наши города разбомбили — бальные залы, дворцы искусств, золотые кружева... сокровища, бережно хранившиеся тысячи лет! Поэтому мы ненавидим дирдиров — больше часчей, больше, чем пнуме и ванхов!»

Аначо пожал плечами: «Не я планировал ликвидацию яо».

«Ты оправдываешь злодеяние — значит, ты соучастник!»

«Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Рейт. — В конце концов, это дела давно минувших дней — тому уже двести двенадцать лет».

«Сто пятьдесят», — поправила Роза Катта.

«Верно. Кстати — хочешь сменить платье?»

«Да. Я в одном и том же с тех пор, как эти жуткие ведьмы выкрали меня из сада. Я хотела бы выкупаться. Мне давали воду только для питья».

Рейт стоял на страже, пока девушка мылась, потом передал ей одежду степного путника — женские наряды здесь не отличались от мужских. Скоро она появилась, с еще влажными волосами, в серых бриджах и блузе цвета загорелой кожи. Йилин-Йилан и Рейт сразу же спустились в зал ожидания и вышли на защищенный двор, где уже поднялась суматоха, вызванная приближением зеленых часчей, вставших лагерем в полутора километрах. Канониры суетились возле укреплений — Баоджиан выставил в промежутках между скалами передвижные орудия, защищавшие все подходы.

Зеленые часчи не проявляли готовности к немедленному нападению. Они привезли свои собственные фургоны и растянули их длинной вереницей, а за фургонами разбили сотни высоких черных шатров.

Баоджиан с досадой дергал себя за подбородок: «Состав с севера не может с нами встретиться, пока кочевники так близко. Следопыты заметят часчей — караван повернет назад и будет ждать. Возможна задержка».

Мать-настоятельница возмущенно заголосила: «Торжество состоится без нас! Неужели все наши планы осуждены на провал?»

Баоджиан протянул к ней руки, взывая к разуму: «Разве вы не видите, что выехать невозможно? Нам не пробиться без потерь! В любом случае, судя по всему, придется обороняться!»

Раздался возглас: «Пусть жрицы справляют обряды с часчами!»

«Пожалей бедных часчей!» — откликнулся другой наглец. Монахини в ярости ретировались.

На степь опустились сумерки. Зеленые часчи разожгли цепь костров — видно было, как их высокие фигуры двигались среди огней. Казалось, время от времени часчи останавливались и смотрели в сторону караван-сарая.

Траз сообщил Рейту: «Зеленые часчи — телепаты. Одни чувствуют, что думают другие. Иногда похоже, что они слышат и человеческие мысли... Сомневаюсь. Хотя, кто знает?»

В зале ожидания подали наспех приготовленный ужин — суп и чечевицу. Притушили фонари, чтобы часчи не могли вести прицельный огонь по силуэтам на фоне окон. Пассажиры скучали — одни разбрелись по комнатам, другие развлекались настольными играми. Иланты пили самогон и скоро стали орать, ругаться и задирать соседей. Хозяин заведения тут же подбежал и предупредил, что его правила строже правил вожатого каравана: если им не терпится завязать ссору, к их услугам Мертвая степь и зеленые часчи. Три следопыта молча сгорбились за столом, надвинув шапки на желтые лица.

Зал почти опустел. Рейт отвел Йилин-Йилан, Розу Красоты, в комнату рядом со своей. «Закрой дверь на засов, — посоветовал он, — и не выходи до утра. Если кто-нибудь начнет ломиться в дверь, стучи в стену, чтобы меня разбудить».

Она стояла в открытой двери с не поддающимся пониманию выражением — Рейт никогда еще не видел столь соблазнительного зрелища. Девушка спросила: «Значит, ты не хочешь, чтобы я была рабыней?»

«Нет».

Дверь захлопнулась, засов задвинулся. Рейт ушел к себе в комнату.

Прошла ночь. На следующий день зеленые часчи все еще стояли лагерем перед караван-сараем. Оставалось только ждать.

Рейт, сопровождаемый не отстававшей ни на шаг Розой Катта, с интересом знакомился с оборонительной артиллерией каравана — так называемыми пескометами. Он узнал, что орудия в самом деле стреляли песком. Каждая песчинка электростатически заряжалась и ускорялась мощными импульсами до субсветовой скорости. При этом ее масса увеличивалась в тысячи раз. Встречая на пути твердое тело, ускоренные снаряды-песчинки проникали в него на некоторую глубину, после чего взрывообразно высвобождали накопленную энергию. Кроме того, Рейту рассказали, что эти орудия, устаревшей конструкции, были некогда изготовлены ванхами. На стволах-раструбах еще можно было различить гравированные письмена ванхов — ряды прямоугольных иероглифов с прихотливой внутренней штриховкой.

Вернувшись в караван-сарай, Рейт нашел Траза и Аначо, споривших о природе фунгов. Траз утверждал, что фунги зарождаются в результате совокупления пнумекинов с трупами пнуме: «Ты когда-нибудь видел пару фунгов? Детеныша фунга? Нет. Они живут поодиночке. Гнусные шалости и безразличие к судьбе не дают им плодиться».

Аначо снисходительно шевелил пальцами: «Пнуме тоже живут в одиночестве и размножаются весьма своеобразным способом — необычным для людей и недолюдей, разумеется. Самих пнуме их система, по всей видимости, более чем устраивает. Живучая раса, эти пнуме. Знаешь ли ты, что они ведут записи не меньше миллиона лет?»