Эдгар Крейс - Последний шанс

– Я думаю, что нам надо рискнуть. Там на берегу все равно на нас повесят всех собак, – и Стив показал на кромку видневшегося ещё вдали американского берега. – Я очень волнуюсь за тебя, Эмили. Тебя по закону штата могут приговорить к смертной казни. Решение скорее всего будет принимать суд присяжных, а они не профессионалы и больше подвержены эмоциям, чем логике. Убийство директора института они вполне могут посчитать случаем достойным смертной казни. Думаю, даже если присяжный суд будет к нам милостив, то найдутся силы, имеющие власть и над судом. Нам с тобой, в лучшем случае, по совокупности деяний дадут лет по пятьдесят, а то и семьдесят и выйдем мы с тобой из тюрьмы дряхлыми столетними стариками, но зато будем свободными людьми, искупившими перед Америкой свою тяжёлую вину, – невесело усмехнулся Стив.

– Не забывай, что ты учёный Стив! У тебя есть великая цель в науке – избавить человечество от болезней, и ты не должен отступать от этой цели ни при каких условиях, – заметил Руди. – А ошибаться в жизни может каждый, главное – это иметь смелость признать свою вину и приложить все усилия, чтобы как можно меньше было страданий от совершённой тобой ошибки. А ты, Стив, понял, что заблуждался и раскаялся и я тебе обещаю, что у тебя будет возможность помочь людям.

– Да, я понял, что доверился коварным людям и они использовали мой труд не во благо, а во вред людям, но кого теперь интересуют мои мечты о здоровом человеке, – горестно взмахнул рукой молодой учёный.

– Мне все же кажется, что я смогу тебе помочь осуществить твою мечту, прошу поверить мне сейчас на слово, но я смогу это сделать, но не здесь, Стив, а в другой стране, куда я, думаю, нам всё—таки удастся добраться. – Руди уверенным в своей правоте взглядом посмотрел в глаза Стива.

– Где же может быть такая чудесная страна, где я смогу осущесвить свою мечту? – недоверчиво спросил Стив.

– Придёт время, и ты убедишься, что такая страна существует, а для начала нам надо, как можно скорее, подальше отсюда убраться. Вперёд на штурм шторма? – засмеялся и спросил Руди.

– По—моему, других вариантов для нас судьба не подготовила, – заметил Стив, – Так, что вперёд к мечте!

– И я тоже согласна с вами! – добавила Эмили.

– Тогда вперёд! – крикнул Руди сквозь шум быстро приближающегося шторма.

Руди включил «Полог» и направил яхту к берегам Кубы. «Острова свободы», который должен был стать теперь и путём к свободе маленькой группы беглецов. Локаторы показывали, что корабли береговой охраны сменили курс. Видимо шторм внёс коррективы в план, несения дежурства по охране границы и сторожевики пошли к берегу, прятаться в бухту от шторма. Тогда контроль рубежей полностью уйдёт службам электронного наблюдения, а это было на руку беглецам. Корабли береговой охраны шли на значительном расстоянии друг от друга параллельными курсами. Один из кораблей охраны, к сожалению, шёл прямо на яхту нарушителей и Руди молил, чтобы не случилось взаимного визуального контакта, тогда «Полог» их уже не сможет им помочь. Мотор ревел, преодолевая вздыбившиеся под порывами окрепшего ветра, волны, и яхта беглецов начала пытаться уклониться от нежелательной встречи. Скорости взаимного сближения судов были достаточно велики, а угол отклонения от роковой встречи рос нестерпимо медленно. Волны начали перехлёстывать через борт яхты и для разговоров приходилось сильно повышать голос. Сила шторма постоянно усиливалась. В уже достаточно сгустившихся сумерках, когда за четверть мили уже ничего нельзя было разглядеть, Руди первым увидел огни корабля береговой охраны. Яхта беглецов шла с погашенными сигнальными огнями и пока для охраны была не видна, но мощный поисковый прожектор сторожевого разорвал покров тьмы над беглецами, и они стала как на ладони. До корабля перехватчика было уже меньше мили, но на сторожевике не дремали, заметили яхту и стали менять курс на сближение. Сквозь рёв уже могучего шторма до беглецов стали долетать обрывки разорванных ветром команд из мегафона сторожевого корабля. Не надо было быть провидцем, чтобы догадаться, что пытались со сторожевого сказать беглецам на яхте. Руди попытался ещё увеличить угол отклонения и выйти на максимально возможную в этих условиях погоды скорость. Высокие океанские волны бросали яхту то вверх, то вниз и не давали так просто проделать необходимые манёвры. Корабль береговой охраны в не меньшей степени страдал от высоких волн океана. Порывы мощного ветра не давали возможность для лёгкого манёвра, и на сторожевом приняли решение открыть предупреждающую стрельбу из носового крупнокалиберного пулемёта. Всполох огня спаренных стволов показывал всю серьёзность намерений сторожевой службы, но беглецы не сбросили ход и не легли в дрейф, на что явно намекала им охрана. Они боролись со штормом и пытались максимально увеличить отрыв. На сторожевом корабле поняли, что у них легко не получиться перехватить уходящую яхту, и открыли огонь на поражение.

Стив находился рядом со стоящим у штурвала Руди и до боли в глазах вглядывался сквозь иллюминаторы яхты в происходящие за бортом, когда острая, горячая боль неожиданно пронзила его сознание. Молодой учёный схватился одной рукой за голову и держась другой за поручень сполз вниз на пол капитанской рубки. Вся противоположная стена яхты была разворочена крупнокалиберными пулями сторожевого корабля. Эмили со слезами бросилась к Стиву, он сидел, прислонившись к остаткам пластиковой перегородки рубки и прижимал руку к тяжело раненой голове. Кровь, темно красными струями стекала с головы и заливала белоснежную рубашку Стива, постепенно глаза Стива беспомощно закрылись. Эмилия прижала голову любимого человека к своей груди и стала тяжело всхлипывать. Горячие слезы потекли по её щекам.

Яхте и её пассажирам ещё сильно повезло, что высокая волна удачно подняла яхту. Если бы не это, то пулемётная очередь сторожевика прошила бы моторный отсек и искорёжила двигатель судна и тогда бы яхта, с замолчавшим навсегда мотором, стала бы лёгкой щепкой в бесконечном, разъярённом, бушующем океане. А могло быть и ещё хуже, когда крупнокалиберные пули пулемёта сторожевика могли прошить баки с топливом и тогда яхта вместе с экипажем горящим факелом ушла бы на дно океана. Шторм усиливался все больше и больше и на сторожевике решили не пытать дальше свою судьбу в условиях нарастающего шторма. Корабль с экипажем береговой охраны пошёл в сторону берега, в тихую бухту. Пограничники надеялись, что изрешечённая пулями яхта беглецов долго не протянет в разбушевавшемся океане.

Джеймс в это время сидел на скамейке в «японском саду камней» перед баром Кима и держал в руке один из камней этого парка. Камень был раскрыт, и выглядывавшая из него электронная начинка красноречиво говорила об его искусственности происхождения. Этот камень является автоматическим ретранслятором—закладкой. Он принимает сигнал маломощного передатчика агента, когда тот проходит мимо установленной в парке закладки, а дальше в момент прохождения российского спутника по его запросу автоматически сбрасывал на него принятую от агента информацию, чтобы, пролетая над Россией, передать информацию от агента на русский приёмный центр. Закладка давала возможность агенту сильно не светиться в радиоэфире, ибо действие передатчика агента составляет всего около тридцати футов, и чтобы перехватить такую передачу надо практически сидеть рядом с агентом, что крайне затруднительно осуществить ввиду бескрайности просторов Соединённых штатов. Вот эта небольшая премудрость бездушной автоматике русских позволили спутать все планы Джеймса на поимку их шпиона. Операция захвата агента у бара прошла как по нотам, но впустую. Русского агента так и не удалось взять с поличным в момент передачи шпионской информации. Задумчивый взгляд инспектора был направлен не на стоящего перед ним с опущенной вниз головой владельца бара Кима, а в сторону видневшегося в конце дороги океана.