Эдгар Крейс - Последний шанс

Наступили Рождественские праздники 2037 года – радостное и светлое время подарков, поздравлений и мечтаний о лучшем будущем. Время, когда заново возрождается мир, время тишины и покоя в ожидании нового чуда. В полном безмолвии в Рождественскую ночь кружат хлопья мягкого, пушистого белого снега, укрывая девственно чистым одеялом, чёрную и грешную землю людей. Белый снег падает и на стоящий в сумраке огромный парк, за которым в непроглядной ночи спрятался одинокий, грязно—серый старый замок. За толстыми витражами цветных окон гостиного зала, возле хорошо протопленного камина сидит хозяин замка, укутавшись в тёплый, шерстяной плед и наблюдает за увлекательной борьбой огня за свою жизнь. Под тягучие, тяжёлые переплетения звуков органной мессы Баха пленённый человеком огонь боролся за свою жизнь, и чтобы выжить был вынужден методично уничтожать аккуратно подготовленную для него человеческими руками пищу – большие поленницы дров.

Отгородившись от мира толстыми, непроницаемыми стенами, хозяин погрузился в размышления о своём подарке, который он очень скоро этому миру преподнесёт. Его левая рука лежит на раскрытом старом, потрёпанном временем томике исповеди борьбы за новый порядок давно ушедшего лидера теперь уже канувшего в лету государства. «Учиться надо на чужих ошибках и только дурак учится на своих» – таков был принцип хозяина замка. Он не имел права допускать ошибок, потому что его будущая империя должна стоять вечно!

Огонь гудит и метается из стороны в сторону в каминной клетке, пытаясь вырваться на свободу и испепелить своего поработителя – человека. Сидящий же в кресле человек, наслаждался зрелищем тщетности яростной борьбы покорённого, но не покорного бушующего пламени огня. Правой рукой хозяин замка приподнял со стоявшего рядом столика бокал вина и внимательно посмотрел сквозь стекло на огонь в камине. Слегка взболтнув вино, он увидел образовавшийся по его повелению огненно—кровавый водоворот жидкости. Человек удовлетворенно сощурился и торжественно приподнял бокал и мысленно произнёс тост, промочив кровавым вином тонкие старческие губы.

Два крупных мраморных дога до этого спокойно лежавшие с двух сторон кресла хозяина дома, сели и нервно завертели головами, из огромных пастей раздалось приглушённое, злое рычание.

– Спокойно, мои дорогие ребятишки, спокойно – это свои пришли, – под высокими сводами потолка большого каминного зала раздался старческий, но еще достаточно сильный голос хозяина.

– К вам адмирал Хорст, мистер Макфейн, – открыв дверь, объявил камердинер.

– Пусть войдёт, – ответил хозяин замка.

– С праздником вас, мистер Макфейн, – басом произнес высокий, немолодой, слегка седеющий морской офицер в белой парадной форме с наградными планками на широкой груди. Желаю вам в эту Рождественскую ночь божественной помощи в осуществлении вашего грандиозного замысла!

– Благодарю вас, адмирал Хорст, за добрые пожелания! Проходите и располагайтесь рядом со мной, – поприветствовал гостя хозяин замка. – Я думаю, что вам в этом кресле будет достаточно уютно. Зная высокие требования, которые вы к себе и вашим подчиненным на флоте предъявляете, вина вам предлагать не буду. Просто побеседуем в этот божественно тихий вечер.

– Благодарю вас, мистер Макфейн, за понимание моей твердой жизненной позиции, – начал говорить адмирал, сев в предложенное советником кресло. Его спина оставалась прямая как клинок, а на сгибе левой руки лежала шитая золотом адмиральская фуражка с американским орлом. – Я являюсь жестким противником каких—либо послаблений в армии и флоте. По моему мнению солдаты и моряки должны думать только о службе и ни о чем другом без соответствующего на то разрешения командования. Мне категорически неприемлемы послабления к алкоголю и наркотикам, как и гомосексуальные утехи некоторых солдат, да и что греха таить и офицеров, которые происходят в подразделениях частей наших союзников по НАТО фактически с молчаливого разрешения их командования. Будь моя воля, я бы без сожаления уволил бы без пенсионного содержания всех этих безголовых генералов, разрешивших подобное послабление в воинских подразделениях. Они объявляют публично, что делают это, якобы, для укрепления демократических институтов в армии. Какие могут быть демократические институты в армии? Либералы, мать их! Это самое настоящее предательское разложение и подрыв боеготовности войск НАТО! У военных должна быть жесткая дисциплина – иначе это не армия, а стадо неуправляемых животных, даже не способных с достоинством погибнуть на поле брани. Я не говорю даже об эфемерной возможности победы над русскими или китайцам.

– Мне понятно ваше справедливое возмущение, адмирал Хорст, но сейчас я бы хотел вас сначала поздравить с наступающим Рождеством!

– Благодарю вас, господин советник, – коротко кивнул адмирал.

– Наступающий год станет историческим годом не только для нашего движения, но я верю и для всей страны и в этих условиях разрешите мне немного повременить с подарком. Я думаю, что вы ведь не обидитесь, если он будет преподнесён немного попозже. Мой подарок, как доброе вино со временем только крепчает и улучшает свои свойства, – дробно засмеялся Макфейн. – а укрепить дисциплину у наших союзников достаточно скоро вы сможете собственноручно, – уже без смеха закончил советник.

– Я помню ваше обещание, господин советник, после нашей победы, назначить меня министром обороны нашей новой империи, но для меня не должность является главенствующим в моих помыслах. Главное это укрепление могущества нашей будущей державы и поэтому я с вами, господин советник. Со щитом или на щите! Другого не дано! Мне надоело слюнтяйство гражданских недомерков. Моя твердая позиция – это сильное и непобедимое государство, способное править всем миром! – даже сидя в кресле адмиралу удалось браво щелкнуть каблуками ботинок.

– Вы, безусловно правы, адмирал, и вы знаете моё твёрдое убеждение в необходимости кардинально перестроить западную цивилизацию. Нам необходимо мощное унитарное государство с единым центром управления и никакой государственной раздробленности. Америка, Канада и вся западная Европа должны стать единым мощным кулаком, способным раздробить хребет всем врагам в своём множестве представших перед нами. В противном случае мы станем безучастными свидетелями скорой гибели всей западной цивилизации. Другого пути господь Бог нам не дал. Мы должны быть настойчивыми и непоколебимыми в наших устремлениях к новому мировому порядку. Ещё раз повторюсь, я так же, как и вы считаю современную структуру блока НАТО пережитком прошлого. Невозможно управлять структурой, где каждый её член может функционировать отдельно и тем самым блокировать решения примата структуры. Управление должно иметь чёткую вертикаль власти. Это военная структура изжила себя ещё в начале двадцать первого века и теперь стала старым беззубым бульдогом, посаженным на короткую цепь охранять наш дом, но такой охранник способен только громко лаять, да временами банально портить воздух. А нам необходима мощная, молодая зубастая овчарка, способная не только охранять наш дом, но и будучи отпущенной на свободу догнать, повалить и порвать любого нашего врага в мелкие клочья. К сожалению, пока это ещё несколько отдаленное будущее, а сейчас нам вместе с вашими людьми предстоит тяжёлая и опасная работа внутри нашей страны. Временами эта работа будет до крайней степени омерзительности вонючей, грязной и тяжёлой, но необходимо каждую минуту помнить, что всё это делается ради будущего нашей великой империи, ради смыла существования всей западной цивилизации – Макфейн черными, непроницаемыми глазами пристально посмотрел в глаза собеседника. – Быть или не быть – вот как сейчас стоит перед нами вопрос жизни и смерти западной концепции миропорядка. Вы готовы к такому крутому повороту в вашей судьбе, адмирал? Ведь, в случае неудачи, вы расстанетесь не только с вашим высоким званием адмирала флота США, но, скорее всего, и с самой жизнью. Вас убьют свои же, как ничтожного государственного предателя Соединенных штатов?