Анна Скарфо - Проклятая

В те дни нам пришлось немало потрудиться, но мы их провели на славу, выслушивая семейные сплетни о том, кто и когда крестился и венчался и когда и как забеременела какая-нибудь родственница. Ни я, ни мои младшие двоюродные сестры не открывали рта, но вот зато наши мамы не запрещали нам слушать – даже и тогда, когда они говорили о своих мужьях и о женских уловках: о том, как надо обольщать мужчин. Мы же, девчонки, только смеялись, обмениваясь понимающими взглядами.

«Женщина должна быть покорной, но не слишком. Домашней, но все время чем-то занятой. Преданной и неутомимой. И никогда не болеть. Но при этом муж должен знать, что хозяйка в доме – жена и что если он не будет тебя уважать, то тогда ты возьмешь все себе и от него уйдешь. А он останется один на один с пустыми тарелками и нестираными носками». Такова, если вкратце, вся философия моей матушки и ее теория насчет того, как удержать при себе мужчину. И это рассуждает она! Она, которую выдали замуж в семнадцать лет и которая родила меня еще до своего совершеннолетия! Она, которая от своего отца перешла к моему отцу!

Однако эту теорию разделяют и мои тетки.

И все они согласны с тем, что если у мужчины завелась любовница, то это еще не повод для трагедии.

«Им нужно немного разнообразия, это все знают. Главное, чтобы любовница оставалась любовницей, а вот он по вечерам возвращался домой, к ужину. И чтобы каждый месяц вместе с ним дома оставался и его заработок, ведь семья же никогда и ни в чем не должна нуждаться».

Вот такой вот болтовней занимают себя женщины во дворе.

Но дни, когда мы занимались помидорами, пролетели слишком быстро, и наш дом опустел. Опустела и моя жизнь.

Мне уже пятнадцать лет, но никакой работы у меня нет. И друзей тоже. Моих школьных подружек я потеряла из виду еще тогда, когда решила бросить школу.

Но зато я встречаюсь с Доменико Кучиноттой, Кутрупи и братьями Яннелло. Иногда с ними бывают еще и их друзья, но вот за город мы ездим только впятером. Ну да, как я и говорила раньше, я уже не сопротивляюсь. Я с ними встречалась все лето. Они меня еще много раз отвозили в тот свинарник. И еще в какой-то другой деревенский дом на отшибе, но тоже за городом.

После того случая с сестрой Миммой у меня уже никогда не хватало духу рассказать об этом кому-нибудь еще. Парни звонили мне на мобильный. И я шла.

– Привет, Анна, нам нужно с тобой поговорить, – говорили они мне по телефону. Это у них был такой пароль. Но я-то знала, что означало «поговорить». И когда они назначали мне встречу, я поневоле на нее шла. Обычно я встречалась с ними перед моей бывшей школой, потому что туда я могла дойти пешком и потому что она стоит на отшибе и там бывает довольно мало народу. А особенно днем, после трех.

Но почему же я туда ходила?

Об этом я себя спрашиваю все время, каждый раз. Каждый раз, когда я иду пешком от дома до школьного двора. Или когда еду туда на велосипеде. Каждый раз, когда я прячу велосипед под одним из грузовиков, стоящих позади школы. Каждый раз, когда спокойно стою одна и поджидаю, когда они приедут на машине. Каждый раз, когда вижу, как они подъезжают. И я себя спрашиваю: «Ну почему, почему я тут?»

Почему? Да потому что не хочу, чтобы они кому-нибудь рассказали, чем мы с ними занимаемся. Потому что если я их не разозлю, если доставлю им удовольствие, то тогда они сохранят все в тайне. Это им выгодно. Но и мне тоже это выгодно. Но вот если обо мне в городе пойдет дурная слава, то тогда это конец. А если об этом узнает мой отец, то он просто выгонит меня из дому. А я уже я знаю, кто я такая. Пропащая, по-настоящему пропащая.

Если бы у меня был брат! Или двоюродный брат! Одним словом, мужчина, у которого я бы могла попросить помощи! Какой-нибудь, кто бы мог меня по-настоящему защитить! Но у меня никого нет.

Так что я поневоле предоставлена самой себе. Вот потому-то я сейчас и здесь, перед школой. Вот потому-то я их и жду.

Это Доменико Яннелло попросил у меня номер мобильника, и я его ему дала. Я не смогла сказать ему «нет». В первый раз я уезжала только с ним. Тогда он отвез меня за город на своем зеленом «гольфе» последней модели.

В последний раз это было два месяца назад, летом. И всегда это только он, Доменико Яннелло, проходил мимо моего дома и говорил, что нам нужно поговорить. И в тот раз я села к нему в машину. А вместе с Яннелло был еще и Кутрупи, он-то и вел машину. Они отвезли меня на дачу Яннелло, около Сан-Мартино, недалеко от спортплощадки. И завели меня в какой-то домик.

У меня была менструация, и я им сказала, что лучше не надо, но они все равно сделали то, что хотели. Они это делали по очереди, а пока один делал, другие стояли вокруг и мастурбировали. А потом они менялись.

Я таких вещей даже не знала. Я же никогда не задавала никаких вопросов. Но вот так, по ходу дела, это все и выяснилось.

В последний раз Кучинотта не пришел, и это было впервые. Но я не стала спрашивать, почему он не пришел. Мне было все равно, только бы поскорее вернуться домой.

Я очень надеюсь, что в следующий раз они меня позовут не так скоро. И только надеюсь, что следующий раз они это сделают быстрее. И хорошо бы, чтобы это произошло как можно позже.

А они мне все время повторяют: «Мы твои друзья. И если тебе что-нибудь понадобится, обращайся к нам, мы тебе поможем. Мы же настоящие друзья, правда? А наша маленькая тайна – она только укрепляет нашу дружбу».

И это правда: они и впрямь мои единственные друзья. Единственные, которые у меня еще остались. Единственные, с которыми я вот уже два с половиной года вижусь и встречаюсь.

А может, они и в самом деле меня любят? Они говорят, что любят, а вот я не знаю. Я за них просто цепляюсь. Ведь это только их лица я вижу днем. И единственные лица, которые возвращаются по ночам в мои кошмары.

Я чувствую себя как на распутье множества дорог. Не знаю, какую из них выбрать, и потому иду по той, которая у меня впереди, хотя именно эта дорога для меня самая страшная.

У нее убили собаку. У нее убили ее Сисси, немецкую овчарку, которую Анна завела еще тогда, когда Сисси была только щенком.

Они это сделали сегодня ночью. Разрезали изгородь секатором и вытащили ее из конуры. Их было по крайней мере двое. И один из них, чтобы она не лаяла, связал ей морду веревкой.

Анна не спала и услышала какой-то шум. Но она и представить себе не могла, что это такое. Она просто свернулась на постели калачиком и стала ждать, когда все утихнет.

Они выволокли Сисси в поле и там ее забили. Сначала они пинали ее ногами, а потом били железякой. И забили ее насмерть.

А потом бросили ее, окровавленную, там умирать, с завязанной мордой и перебитыми костями. С разорванными ушами и окровавленной грязной шерстью.