Александр Казанцев - Льды возвращаются

Беспокойная толпа жалких, голодных и промокших людей подходила к Уолл-стриту.

В узенькой улочке банков стояли полицейские броневики, очевидно вызванные «в шутку». Полицейские дружелюбно перемигивализсь с нами.

Недалеко от закрытой сейчас Фондовой биржи мы остановились.

Толпа сзади напирала, она заполнила все прилегающие улицы.

Магазинов больше не громили, да их и не было в деловой части города. Люди просто стояли и чего-то издали, словно пред нами мог предстать сам президент.

Тогда-то и стали появляться ораторы. Они говорили с полицейского броневика, превращенного в трибуну.

Полисмены оказались на редкость славными парнями. Они помогали ораторам взбираться наверх, любезно подсаживали их.

Сначала туда поднялись джентльмены, указывавшие рукой на церковь, которой славно запиралась улочка Уолл-стрит. Это была черная церковь с острым контуром. Проповедники что-то бубнили о боге и терпении. Но собравшиеся здесь люда хотели есть. Молиться они предпочитали на сытый желудок.

Потом на машину взобрались молодчики с хриплыми голосами. Они требовали еды и денег, предлагали взломать подвалы банков, около которых мы стояли.

Может быть, полисмены ждали, когда мы наконец цослушаем этих подстрекателей, чтобы начать действовать по инструкции…

Но тут на машине оказался рыжий парень, который попросту столкнул вниз провокаторов, их поймали на руки и выкинули на тротуар.

Рыжего Майка узнали, приветствуя криками и свистками. Это был красный сенатор Майкл Никсон, восстановленный в своих правах нашумевшим решением Верховного Суда США. Полисмены хотели было стащить его за ноги, но им не дали этого сделать.

— Ну, что ж, ребята, — запросто начал Майк. — Один старый и лукавый мыслитель сказал, что всякий народ заслуживает своего правительства. Но дело не в правительстве, а в том строе, который оно представляет. Выходит дело, мы с вами «заслуживаем» капиталистический строй, который выкинул всех, здесь собравшихся, на улицу и который мы все же терпим. А что это за строй? Это мир частной инициативы! Это мир свободного предпринимательства, это мир свободной конкуренции, это мир свободного угнетения, это мир страха. Да, это мир страха и стихии. Мы живем всегда под страхом потерять работу, под страхом конкуренции и разорения, даже под страхом потери прибылей. Получается, у нас страх — главная действующая сила, подгоняющая плетью рабочего, заставляющего напрягаться инженера, принуждающая коммерсанта лучше торговать и хитрее обманывать, промышленника лучше организовывать работу и крепче выжимать из рабочих пот. Все мы в «свободном мире» живем и работаем, как говорят в народе, «за страх». Никому у нас в голову не придет, что можно работать «за совесть»!.. Какая совесть? У кого есть совесть во время бизнеса? Один только страх есть! И вот случилось самое ужасное… Страна парализована. Вчерашние капиталисты оказываются вашими сегодняшними товарищами по несчастью. Разорение — и они или кончают с собой, или идут в очередь за бобовой похлебкой. Это и есть лицо страха. Вчера еще страх был организующим началом, направлял стихийную жизнь общества, создавал видимость рациональной организации и благоденствия. А сегодня, превратившись из пугала в действительность, он из направляющей стихию силы становится сам силой стихии. И эта стихия ураганом пронеслась по всей стране!..

Я слушал Рыжего Майка и не мог подобрать возражений. Чертовски ловко пользуются коммунисты положением. Да, я всю жизнь боялся потерять место. Я хотел заработать миллион, чтобы избавиться от страха, потому и старался работать лучше. И мне никогда не приходила мысль, что можно работать за совесть. Это что же? Без выгоды? Не так устроен человек!.. И, словно отвечая мне, Рыжий Майк продолжал:

— Теоретики и защитники «свободного мира» твердили, что наш строй (который мы терпим, а потому и заслуживаем) более соответствует существу человека, чем строй коммунистов. Если разобраться, то выходит, что наш строй рассчитан на худшие черты человека, на лень и непорядочность, на волчью злобу и ненависть к другому, каждый член общества считается наделенным самыми плохими качествами, которые и компенсируются только страхом. Таким же страхом, по существу говоря, удерживались в повиновении и древние рабы… А ведь можно строить жизнь совсем на иных основах. Не на страхе, а на совести, то есть на высоком самосознании людей, готовых отдать обществу все, что они могут, получая взамен все необходимое, но не больше необходимого. Разве нельзя представить себе общество, которое рассчитывало бы не на худшие стороны характера людей, а воспитывало бы в людях лучшие стороны. Совесть — это ведь проявление всего того хорошего, что может и должно быть в человеке, это любовь и долг, это справедливость и милосердие и это — Разум. В таком обществе не случай и слепая стихия будут главными вождями, а Разум и научный Расчет. Мне кричат сейчас: «В чем выход?» Выход в том, чтобы сменить в нашей стране Страх на Совесть, Стихию на Разум и Расчет! Чтобы справиться с болезнью, охватившей страну, нужно уничтожить микробы, ее породившие, — микробы капитализма. Выход — в социальных изменениях, в перемене устоев нашего общества, в изменении принципа его управления. Поймите, что беда не в том, что не будет больше войн, из-за того что коммунисты придумали «Б-субстанцию», а в том, что благо для всего человечества становится несчастьем для страны с уродливой экономикой, работавшей на войну и не могущей существовать без войны. Ведь не было бы этого страшного кризиса, если бы планомерно переключили силы страны с удовлетворения военных нужд на строительство домов и школ, если бы в конечном итоге позволили людям меньше работать, больше отдыхать…

Больше Майку не дали говорить. Сенатора, несмотря на парламентскую неприкосновенность, арестовали бравые парни из полиции, арестовали за «призыв к свержению власти»…

Мы сами заслуживаем своего правительства: мы молча смотрели, как увезли Майка в полицейском автомобиле. Но его дерзкие мысли остались, их уже нельзя было увезти в броневике.

После Майка выступил правительственный чиновник, который сообщил, что благодаря щедрому пожертвованию семьи Морганов и Ральфа Рипплайна, в свази с предстоящим бракосочетанием мисс Элизабет Моргай с мистером Ральфом Рилплайном, выдача похлебки будет увеличена…

Итак, благодаря Лиз, которую я сам же толкнул в объятия ее жениха, я смогу снова хлебать на панели свою порцию пойла.

Стадо голодных людей, слушавших правительственного чиновника, выло. Газеты потом писали, что правительственное сообщение о заботе финансовых магнатов о народе было встречено восхищенным гулом. Нет! Воем…