Борис Толчинский - Нарбоннский вепрь (Божественный мир)

Крун открыл глаза -- и взаправду увидел перед собой лицо Софии. Прекрасное и светлое, невероятно притягательное в этот миг, оно выглядело бледным, осунувшимся, печальным и серьезным, а на лице блистали глаза -изнеможенные, пытливые, тревожные и чуть веселые... София улыбалась, и нечто внутри Круна помимо воли его ответила улыбкой на ее улыбку; неважно, что улыбка больного получилась гримасой, -- эта проницательная женщина, много более проницательная и чуткая, чем даже мог себе представить герцог, поняла его. Она задорно подмигнула ему и сказала по-галльски:

-- Вы ожидали увидеть Вотана с эйнхериями, не правда ли, герцог? Увы! Здесь не Асгард, а всего лишь Амория, и я не валькирия, а земная женщина, и вы не в Вальхалле...

-- А в вашем фамильном дворце в Темисии, -- закончил за нее герцог по-аморийски. -- Я уже понял. Зря вы так насчет Вотана... и всего остального. Не Вотан спас мне жизнь нынче -- вы спасли!

-- Жизнь спасли вам эти люди, -- скромно потупив взор, молвила княгиня.

Она сидела на богатой софе у изголовья; за спиной ее Крун увидел четверых человек, троих мужчин и одну женщину. Эти люди были облачены в длинные белоснежные одежды. Двое мужчин показались Круну аморийцами, а вот женщина и четвертый мужчина сильно смахивали на жителей экзотического Востока, индийцев или сиамов. Все четверо стояли в почтительном отдалении от ложа.

-- Это лучшие врачи нашего государства, -- добавила София, -- вернее, они лучшие по вашей болезни.

Она обернулась к врачам и сказала им несколько слов по-латыни. По мере того как говорила она, бледные и сосредоточенные, если не сказать испуганные, лица этих людей прояснялись, а когда княгиня София умолкла, мужчина-индиец и женщина пали на колени и облобызали ей руки; в глазах их Крун приметил слезы счастья. Легким кивком головы она отпустила врачей, и они, не уставая кланяться, удалились прочь из ее кабинета.

-- Нынче у них счастливый день, -- с улыбкой произнесла София по-аморийски. -- Благодаря вам, герцог, эта рабыня-врач получит свободу, другой раб получит свободу тоже, когда я выкуплю его у Академии прикладных наук, ну а остальные двое... они сегодня стали богаче своих менее удачливых коллег.

"Пожалуй, я не стану тебе говорить, что эти слуги Асклепия позавидовали бы нищим, если бы ты умер", -- еще подумала она.

"Всесильна! -- пронеслась в голове Круна трепетная мысль. -- Она поистине всесильна, эта женщина! Она вольна вознести или унизить, спасти или погубить; я был всецело в ее власти -- и она устроила так, чтобы эти люди меня спасли, хотя могла устроить так, чтоб погубили!".

Здесь он вспомнил все события, предшествовавшие удару: вспомнил неожиданное приглашение княгини, вспомнил их разговор, чуть ли не дословно, вспомнил альбом со страшными фотографиями и, наконец, вспомнил тяжкое обвинение, которое эта могущественная женщина обрушила на его единственного сына... И вспомнил он то, как собирался с ней поступить, пока неистовая, сверхъестественная боль не ворвалась в его сознание, пока воля его, могучая и несокрушимая, как скала, не проиграла битву этой вероломной боли и пока она, боль, взломав все преграды, не столкнула герцога в бездну предательского небытия... Он вспомнил все это, и скорбный стон сорвался с его уст.

-- Мне не нужна жизнь такой ценой, княгиня.

Ее мягкая алебастровая ладонь легла на его широкий мужественный лоб, а пронизывающий взгляд заставил смотреть в глаза.

-- Ваша светлость, -- раздельно проговорила София, -- вы больше себе не принадлежите. Вы прежний умерли сегодня; того, кому не нужна жизнь, я бы спасать не стала.

Услыхав такие слова, Крун предпринял попытку вскочить с пленяющего ложа -- однако резкое движение взорвало мир упоительного покоя, боль шевельнулась в теле и закружилась голова... Застонав опять, герцог свалился обратно на ложе.

-- Проклятие!.. -- пробормотал он. -- Готов поверить вам! Я прежний умер -- а этот, с моим телом, теперь уж вам принадлежит!

-- Не говорите глупостей, -- строго сказала княгиня. -- Я имела в виду совсем иное. Крун Слабый Человек скончался -- остался Крун Правитель, Крун Господин Своих Чувств, Великий Крун -- Нарбоннский Фортунат! Вот что хотела я сказать о Круне, который нынче спасся!

-- Зачем вы жизнь мне сохранили? Чтоб сына у меня отнять?!

София пожала плечами.

-- Свою я клятву повторить готова. Ни волосок не упадет с головы принца Варга иначе как по воле герцога Нарбоннского, отца его и господина.

-- О! Так вы желаете, чтоб сына поразил я собственным клинком?! О, женщина, достойная страны, где родилась и правит!

-- А если сын сам предал вас? А если дьявола пустил он в душу?! А если принц, ваш сын и подданный, своею собственной рукой вам, отцу и господину, с коварством Сатаны кинжал вонзил посред лопаток, когда того не ждали вы?!! Так что же -- вы и теперь рискнете жизнью, чтоб отстоять его?! Похоже, вы не видите, как дело далеко зашло и как оно серьезно!

-- Мой сын... У вас ведь тоже сын есть, княгиня, это правда?

-- Их даже два у меня, Палладий и Платон.

-- А у меня один! Мой сын, наследник мой, мой Варг! Его я воспитал себе на смену... Его люблю я больше жизни!

-- И даже больше любите, чем родину свою?

Сдавленный хрип, в котором отразились боль, тоска и отчаяние, раздался, поразив Софию. "Ты ошиблась, Юстина, -- сказала она себе. -- Ты недооценила, сколь драгоценен Варг для герцога. Если ты заставишь его выбирать между сыном и долгом великого правителя, этот выбор может убить несчастного отца прежде срока. К счастью, у тебя есть третий вариант, который должен устроить всех".

-- Простите, герцог, -- молвила она, -- я не должна была вам это говорить. Сейчас я думаю о том, что сделала б сама на вашем месте. О да... Какое благо для меня, что сыновья мои пока не миновали чудесный возраст детства!.. И у меня есть время их к взрослой жизни подготовить, а также воспитать в них преданность идее, которой я служу, и мне как матери, как к старшей, по возрасту и по уму, которой им надлежит повиноваться. Но, -- в голосе ее зазвучали металлические нотки, столь изумлявшие Круна, -- но если б мои дети были старше и в самомнении своем возвысились настолько, что дерзко и коварно бросили мне вызов, о, я уверяю вас, мне сил достало бы им указать на место! Какие ж будем мы родители, когда позволим неразумным чадам творить недоброе в расчете нечестивом, что мы, отцы и матери, от кары их прикроем?!

"Ей сил достанет, это точно, -- с содроганием подумал Крун. -- А что же я? Она ведь дело говорит! Негоже сыновьям против отцов сражаться, особливо из-за спины! Так что же я?! Я ль буду женщины слабее духом? Нет, никогда; Варг натворил -- ему и отвечать! Но пусть она сперва докажет, что это сын мой выпустил проклятых колдунов".

-- Вы показывали мне отпечатки пальцев и говорили, будто принадлежат они моему сыну. Откуда знать вы это можете?!