Геннадий Прашкевич - Шкатулка рыцаря (сборник)

«Мне деньги нужны».

«А кому они не нужны?»

«Мне срочно нужны. Двести тысяч».

«Двести?» – растерялась Алевтина Николаевна.

«Ну да. Двести. И не через месяц, а на этой неделе!»

Алевтину Николаевну как обожгло: «Откуда у меня такие деньги?»

«А вы свой дом в Бердске продайте».

«Как это так продайте? Для чего?»

«Для пользы дела, – хрипловато подсказала телефонная незнакомка. – Сейчас недвижимость в цене. – Чувствовалось, что обсуждаемый вопрос ею хорошо обдуман. – Зачем вам, одинокой старушке, отдельный дом? Пыль стереть и то сколько сил уходит, правда? Я позвоню вам в конце недели. Встретимся на железнодорожном вокзале. Только чтобы деньги были при вас. Без обмана. Не успеете дом продать? А вы займите. Пособирайте по знакомым. Достоверная информация о дочери вам нужна? Ну вот. А мне нужны деньги. Срочно. Доходит? Подойдет «Сибиряк», я найду вас на перроне».

Алевтина Николаевна догадалась позвонить Роальду.

Он-то и взял с поличным родную сестру Юли Ключниковой.

Звали ее Света. Высокая брюнетка, обожавшая спортивный стиль.

Зарабатывала на жизнь нетрадиционными способами. Когда Ася еще была жива, никак не могла взять в толк: как это Стрельников добивается любви Юлиной, настоящей красавицы, а сам живет, прости Господи, с какой-то парикмахершей! И привела к Стрельникову человека, способного решить проблему.

Седой усатый красавец. С порога спросил: «Кат коста?»

Такое обращение сразу заворожило сестер. А Усатый давал дельные советы, смеялся, целовал руки. Незаметно лапал Свету, потом так же незаметно, как бы случайно, лапал Юлю. Сестры заводились. Понятно, седой по делу интересовался курицей .

«Да что в ней такого? – смеялся бывший инженер, чуя близкое освобождение. – Да стерва обычная. Из деревни. У них там мужики испокон пили да резали деревянные игрушки. Никакого серьезного ремесла. Даже огурцы не сажали, считали, что огурцы вредны для здоровья. Ведь все, кто раньше в той деревне ели огурцы, уже давно умерли, да?»

«О кямэ! – смеялся седой. – Где такая деревня? Как в такую попадают?»

«Камень к ногам и в воду!»

«Ну вэ ынцелег, – смеялся седой, оказавшийся румыном. – Зачем камень?»

«Чтобы нырнуть. Затопили деревню. Когда ставили плотину местной ГЭС, тогда и затопили, – задыхался от предчувствия свободы бывший инженер. – Теперь мать курицы живет в Бердске».

«А Бердск не затопили?»

«Нет. Бердск на высоком берегу стоит».

«А эта… ну, курица… Она часто ездит в Бердск?»

«Часто, – томился чудесными предчувствиями Стрельников, – я сам ее иногда в Бердск вожу».

«Ну вот, – подмигнул усатый. – Соберется курица в Бердск, ты мне позвони. Будем думать. Случайную встречу с попутчиком устроим».

Обвинитель: Почему вы не отвечаете?

Н. Чаушеску: Отвечать я буду только перед Великим национальным собранием, перед великим рабочим классом. Я признаю только великий рабочий класс и Великое национальное собрание. А зачинщикам государственного переворота я отвечать не буду. Я – глава государства!

Обвинитель: Ты смещен. Ты еще не знаешь об этом? Ты смещен со всех постов. Так же как и она – (указывает на Елену Чаушеску) . – Вы оба смещены со всех должностей и постов. – (Голос человека за кадром: «Где?..»)

Н. Чаушеску: Я – законный глава государства. Я – верховный главнокомандующий. Я не буду вам отвечать. Как простой гражданин Румынии, я…

Обвинитель: Так вы простой гражданин Румынии или законный глава государства?

(Голос невидимого человека за кадром: «Где?..»)

Седой румын проголосовал на выезде из Новосибирска.

Устроившись на заднем сиденье, весело наклонялся вперед.

Дышал луком на Асю. Деревянной расческой приглаживал свою седую шевелюру.

«Цум се спуне. Правда ты в деревне выросла?» Ася не любила свою затонувшую деревню, да и помнила ее слабо, поэтому отвечала коротко. Ну да, выросла. Ну да, там умели корзины плести, мозаику резали. Чего в этом такого? Ремесло есть ремесло, а детские игры всегда востребованы. Сердце у Аси болело. При чем тут огурцы? Ели мы огурцы. Поглядывала на мужа: почему не оборвет наглого попутчика?

Свернули на проселок.

«Это мы куда?»

«Выходи».

«Зачем?»

Вместо ответа румын накинул на Асю удавку.

Стрельников дома потом признавался любимой: «Я, Юлька, чуть не обмарался. Нет, правда, без ерунды. Думал, румын вытащит курицу на полянку, бросит в траву, а он удавкой прямо в машине».

«А ты?» – ужасалась, сжимала кулачки Юля.

«Ну, я что? – бодрился инженер. – Я, понятно, выскочил из машины. Кричу румыну: ты же машину испачкаешь! А он то придавит, то отпустит. То придавит, то отпустит. Крыша, видно, поехала. Что-то долдонит свое румынское про какие-то деревенские подполья».

Показывая, как сильно доверяет любимой, повез однажды Юлю к месту, где бросили задушенную. Гнилое болотце, сухостой. Все так, как потом указывала Алевтине Николаевне гадалка. «Принеси канистру с бензином, – строго приказала Юля, – а то получается как-то не по-человечески». Позже мотивировала свой поступок душевной добротой: ведь на курицу могли покуситься местные звери. Стрельников послушно приволок канистру. Юля приказала: «Лей!» Но старуха гадалка оказалась все же права: крещеная кровь, она не пропадает. Светке-дуре, сестре, которая обо всем знала, тоже вдруг захотелось нечаянных денег. Взяла и позвонила Алевтине Николаевне. Думала, старушка-то совсем задолбанная, пальцем толкни – упадет. Но не угадала. Алевтина Николаевна сообразила позвонить Роальду. В итоге бывший инженер схлопотал четырнадцать лет. Сожительнице дали девять. Светке – три.

Только исполнителя не нашли.

Я позвонил домой и услышал всхлипывания и стон: «Он умер! Он умер!»

Наталья Николаевна – будущая теща моя – стонала страшней, чем морская чайка.

Меня сразу всего обдало томительным холодком. Оказывается, крепко вчера мне врезали по голове, если мир искривляется, а будущая родственница стонет. Но оказывается, это просто Ботаник как ушел с вечера, так и нет его.

«Что же он? И дома не ночевал?»

«И дома не ночевал».

«И не звонил?»

«Ни разу».

«А раньше с ним такое случалось?»

Наталья Николаевна замялась. Она не знала, как правильно ответить.

Ну да, у Архипа Борисыча были ранения. В спину и в голову. Он много лет служил в силовых структурах. Он дважды контужен, многое пережил. «Я на работу тебе звонила, твою визитку нашла. – Заслуженная работница библиотеки все же кое-что понимала в жизни. – А мне твой товарищ – (понятно, Роальд) – сказал, что Архип Борисыч, наверное, в реанимации».