Андрей Столяров - Мы, народ… (сборник)

Однако выясняется, что это только начало. Пока немецкая пресса следит за судьбой Шляйера и печатает его фотографии с подписями «31 день в плену», драматические события разыгрываются на другом конце света.

13 октября Боинг-737 «Ландсхут» взлетает с Пальма-де-Майорки, направляясь во Франкфурт. На борту его находятся 86 пассажиров плюс экипаж, в основном это немцы, возвращающиеся из отпусков. Как только самолет набирает маршрутную высоту, двое вооруженных мужчин врываются в кабину пилотов. Одновременно в салоне вскакивают с мест две женщины, которые вздымают гранаты над головой. Главарь террористов представляется по интеркому как Капитан Мученик Махмуд, объявляет, что самолет захвачен группой бойцов «Народного фронта освобождения Палестины» и обещает, что если их требования будут удовлетворены, никто из пассажиров лайнера не пострадает.

Начинается трагическая эпопея, за которой в режиме онлайн (хотя такого термина еще нет) напряженно следит весь мир. Через два часа самолет приземляется в римском аэропорту Фьюмичино, где его тут же окружают бронированные автомобили и цепь солдат. Министр иностранных дел ФРГ звонит своему коллеге в Италию и настаивает, чтобы самолету ни в коем случае не дали взлететь. «Прострелите ему шины!» – требует он. Немецкая полиция не хочет выпускать лайнер за пределы Европы. Однако итальянское правительство, ведущее сейчас отчаянную борьбу против «Красных бригад», вовсе не жаждет брать ответственность на себя. У него и без того хватает забот. Самолет после некоторых препирательств все-таки заправляют, и он перелетает сначала в Ларнак, потом – в Бахрейн, а затем – в Дубай. Правда, правительство Эмиратов тоже не хочет ввязываться в эту историю. Более того, оно вообще не намерено принимать этот грозящий непредсказуемыми опасностями самолет, аэродром в Дубае по его распоряжению заблокирован, лайнеру удается сесть только лишь потому, что один из служащих аэропорта на свой страх и риск убирает препятствие с посадочной полосы. Опять начинаются долгие и сложные переговоры. Министр обороны Дубая приезжает в аэропорт и просит Капитана Махмуда освободить хотя бы женщин, детей и больных. Однако Капитан Махмуд непреклонен. Никаких компромиссов не будет, категорически заявляет он. Более того, Капитан угрожает, что если требования его не будут выполнены в назначенный срок, то он начнет убивать по заложнику каждые пять минут. В результате самолет опять заправляют, и он перелетает уже в аденский аэропорт. Здесь лайнер находится сутки, окруженный йеменскими солдатами, которые, как представляется, готовы открыть огонь. Обстановка на борту самолета ужасная. Заложники привязаны к креслам, на стенах салона размещена пластиковая взрывчатка. Узнав, что среди пассажиров есть несколько израильтян, Капитан Махмуд избивает одного из них (женщину), а потом обещает, что завтра их всех убьет. По его требованию пассажиры отправляют послание Гельмуту Шмидту, канцлеру ФРГ, оно написано на открытке с изображением самолета и гласит: «Мы отдаем свои жизни в ваши руки и умоляем вас спасти нас всех». А чтобы подкрепить данное послание аргументами, Капитан Махмуд убивает пилота Юргена Шуманна, которого еще раньше заподозрил в предательстве. Шуманн единственный, кто на стоянках покидал самолет, чтобы, как ему полагается, проследить за заправкой, и действительно, несмотря на строжайший запрет, передал местным властям информацию о численности и вооружении террористов. Наконец лайнер перелетает в аэропорт Могадишо. Здесь Капитан Махмуд заявляет, что никаких переговоров больше не будет. Все, это предел – до тех пор, пока немецкие заключенные, их соратники по борьбе, не будет освобождены. И в завершение добавляет: «Больше нам не нужна еда. Срок нашего ультиматума истекает через три часа. После этого все будут или свободны, или мертвы». А в подтверждение своих слов террористы выбрасывают на взлетную полосу тело пилота Шуманна.

Все это как лавина обрушивается на правительство ФРГ. Проблема освобождения Шляйера тут же отодвигается на задний план. На авансцену выходит другой вопрос: что делать с «Ландсхутом»? Дебаты в Кризисном комитете достигают немыслимого накала. В ночь с 14 на 15 октября они длятся без перерыва с вечера до пяти утра, а потом – с небольшими промежутками – весь следующий день. На правительство давят со всех сторон. Давят промышленные круги Германии: судьба Шляйера – это в какой-то мере их собственная судьба. Давят похитители Шляйера, которые сообщают, что группа, удерживающая «Ландсхут», находится под их контролем. Давит правая пресса, публикующая истерические письма «простых немцев», требующих публично казнить арестованных членов РАФ. В стране внезапно воцаряется атмосфера средневековой охоты на ведьм. За информацию, которая приведет к аресту кого-либо из террористов, объявлена премия в 800 тысяч дойчмарок. Сообщения поступают тысячами, их все необходимо проверить. В одной только области Северный Рейн – Вестфалия за одни только сутки арестовано по подозрению более 80 человек. Потом их всех приходится отпустить. По количеству полицейских и военных на улицах Западная Германия напоминает оккупированную страну. Верят самым фантастическим слухам. На полном серьезе воспринимается заметка одной из газет, что, дескать, «Красная Армия» завладела атомной бомбой, которую угрожает взорвать в ближайшие дни. Нервы у всех на пределе, сознание не выдерживает потока сокрушительных новостей. Кажется, что сейчас немцы просто сойдут с ума и не разбираясь, кто виноват, кто прав, начнут убивать друг друга.

Самое же неприятное для немецких властей заключается в том, что захват «Ландсхута» превратился в грандиозное реалити-шоу. Толпы журналистов с диктофонами, микрофонами, мониторами следуют за самолетом из страны в страну, и комментарии их, зачастую совершенно безумные, тут же безо всяких ограничений транслируются на весь мир. В ситуации, где требуется трезвый и холодный расчет, преобладают паника и взрывные эмоции.

Колоссальное впечатление на западногерманское общество производит обращение стюардессы Габи Дильман, переданное из захваченного лайнера 17 октября. Габи говорит: «Мы знаем, что это конец. Мы знаем, что мы все скоро умрем. Нам будет очень тяжело, но мы постараемся сделать это с достоинством. Мы все слишком молоды, чтобы умирать, даже старики… Мы только надеемся, что это будет быстро и не очень больно. Но может быть, лучше действительно умереть, чем жить в мире, где возможно нечто подобное. В мире, где важнее оставить в тюрьме несколько человек, чем спасти девяносто одну жизнь… Пожалуйста, передайте моей семье… Пожалуйста, передайте моему другу… я его очень любила… Я не думала, что существуют такие люди, как те, что входят в наше правительство, это они будут нести ответственность за нашу смерть. Я надеюсь, их совесть позволит им жить дальше»…