Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

Огромная кабанья голова, которую они с собой притащили, недвусмысленно предполагала совместное пиршество. Куницам было лет по 20–25, и принадлежали они к типу женщин, который когда-то ему очень нравился: низкорослые большегрудые блондинки с синими глазами.

После взаимного обмена любезностями Синица и Младшая Дося (родная сестра Старой Доси) приступили к приготовлению блюда из кабаньей головы, которое у орландов считалось величайшим лакомством. Забава, как старшая из них, усевшись на бревнышко рядом с Павловым, стала рассказывать ему о том, как ей удалось заманить кабана в звериную яму-ловушку, прикармливая его мелкой рыбешкой. Вскоре появилась заведующая пищеблоком синеглазая Регина — тоже, между прочим, «куница», — с бочонком крепкого пива на правом плече.

Эта амазонка в позапрошлом году с одной рогатиной вступила в схватку с бурым медведем, который перекусил ей левую руку выше локтевого сустава и вонзил когти в бок. Несмотря на полученное увечье, она осталась в строю, выполняла посильные работы по хозяйству и даже иногда заступала в караул. Поздоровавшись и поставив свою ношу на землю, Регина не уходила. Павлов догадался предложить ей вскрыть бочонок и попробовать, не слишком ли пиво горчит, что та с удовольствием сделала. Затем пенный напиток продегустировали Павлов и Забава и нашли его качество превосходным. Заметив, что Даша чувствует себя неловко, Павлов попросил Регину взять его рабыню под свое покровительство, отвести на кухню, занять какими-нибудь несложными хозяйственными делами и заодно поучить орландскому языку. Польщенная оказанным ей доверием, Регина взяла Дашу за руку и повела ее в расположение своего подразделения. В обществе с Региной и ее младшими боевыми подругами Даша пробыла до самого вечера, встретив столь радушный прием, которого она даже не ожидала. Никакой работой ученицы ее не утруждали, а с удовольствием знакомились и рассказывали о себе и своей нелегкой солдатской службе. Каждая из них норовила на память о себе подарить ей какую-нибудь безделушку в виде украшения или предмета косметики и гигиены. Дашу просили примерить на себе легкие и тяжелые военные доспехи; она метала боевое копье и даже сделала несколько выстрелов в мишень из учебного лука. Ровно в полдень старослужащая Ядвига протрубила в рог, возвещая о том, что настало время обеда, который точнее было бы назвать «вторым завтраком», поскольку во время него на столе у амазонок присутствовала та же каша, оставшаяся от завтрака, слегка подогретая. Горячая рыбная, реже мясная, похлебка с корнеплодами подавалась на ужин, который точнее было бы назвать «поздним обедом».

На сей раз обед, на который Павлов пригласил всех воительниц, находящихся в летнем лагере, полностью заслуживал свое название.

Кабаньей головы, которую ему подарили «куницы», хватило на то, чтобы до отвала накормить 9 человек. Сама Ядвига, сославшись на больной желудок, не усваивающий свинины, в пиршестве не участвовала, но зато прислала в подарок Павлову еще один бочонок крепкого пива. Повод для собрания был торжественный. Как-никак Урсула— гроза хунхузов и ее напарник Тимур-Победитель Тигра выполнили опасное боевое задание и вернулись на Красные Камни живыми. Старая Дося начала долгий рассказ о том, как происходила подготовка к операции, и почему ее главной целью было уничтожение хунхузской царицы. Потом она предоставила слово Павлову, который в том же духе, то есть со всеми подробностями стал рассказывать о том, как он и Урсула добирались до места снайперской позиции, с которой они должны были произвести «единственный выстрел». Нетерпение слушателей нарастало, и его, что называется, понесло.

Вместо того чтобы придерживаться версии, которую он согласовал с Урсулой, он от нее отошел, сообщив, что после выстрела из арбалета, сразившего Пришедшую Красавицу наповал, он попал к хунхузам в плен.

И быть бы ему разорванным в клочья, если бы на помощь к нему и пытавшейся отбить его Урсуле не пришла Белая Фея. Добрая волшебница, якобы, сделала их невидимыми, развеяла чары Черного Шамана по прозвищу Хор и подсказала им, что смерть злого колдуна находится на кончике костяной иглы. Дальше его рассказ напоминал скорее волшебную сказку, чем отчет о боевом задании. Он и сам понимал, что зарвался, но выпутаться не мог, поскольку Белую Фею (прекрасную Сенусерт), ее внешность, одежду и запах он запомнил в мельчайших подробностях. В доказательство своих слов он даже продемонстрировал хрустальный флакон с духами «Жэ-озе». Флакон стал передаваться из рук в руки. Воительницы вертели его в руках и нюхали, восхищались и удивлялись. Начальница разведки так разволновалась, что сбегала на командный пункт и принесла две фляги запрещенной к употреблению медовухи.

— Почему ты и Урсула сразу обо всем не рассказали? — упрекала его Старая Дося.

— Разве в такое можно поверить? — краснея от стыда, отвечал Павлов.

— Без медовухи в это и, правда, поверить невозможно! — подтвердила опытная разведчица— диверсантка и звонким голосом запела:

Воительницы подхватили песню, мотив и слова которой показались Павлову очень даже знакомыми. В четыре голоса, в терцию и квинту разлетался прекрасный вокал. В самый разгар веселья прибежала испуганная дежурная по лагерю и сообщила о том, что Центурион Агата только что причалила на ладье к Верблюжьей горе. «По местам!», — скомандовала Старая Дося и воительницы, поблагодарив Павлова за гостеприимство, а «куниц» — за угощение, отправились в свои шалаши, захватив с собой на тарелках из бересты недоеденные порции мяса. Но лакомства оставалось еще много, и большую часть его Павлов с разрешения Забавы отдал Старой Любаве, чтобы она попотчевала своих подопечных, то есть новобранцев, которые, издали, глотая слюнки, наблюдали за тем, как веселятся старослужащие. Отправляясь на командный пункт, начальница разведки попросила у Павлова хрустальный флакон с духами. Она хотела показать эту вещь Центуриону и приобщить ее к отчету об операции по уничтожению предводительницы хунхузов. Почувствовав в желудке приятную тяжесть, а в голове — хмельной туман, Павлов отправился в свой шалаш, чтобы вздремнуть. Раздеваясь, он заметил, что на его ложе кто-то лежит, укрывшись с головой мягкой оленьей шкурой. Павлов вначале подумал, что это Даша вернулась из гостей, но под шкурой оказалась Забава, к которой он, молча, придвинулся и вскоре увяз в ней, как пчела в сиропе.

Регина привела Дашу к Павлову, когда Ядвига протрубила в рог, возвещая об ужине. Даша позвала его по имени, на что он ответил ей богатырским храпом. И она решила его не будить, а посидеть у костра и рассмотреть подаренные ей украшения и безделушки, которых набрался увесистый кожаный мешочек. Там были массивные золотые кольца и тонкие браслеты, сережки и отполированные полудрагоценные камни, костяные наперстки и бронзовые иглы, бусы из речного жемчуга, гребни и заколки для волос. Только она разложила перед собой все это богатство, как из шатра вышла, потягиваясь, светловолосая и голубоглазая женщина в охотничьем комбинезоне, украшенном мехом темно-бурого цвета. Увидев Дашу, разглядывающую полученные подарки, женщина улыбнулась, сняла с безымянного пальца на правой руке золотое колечко и небрежно бросила в общую кучу.