Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

— Вам и вашим сторонника объявлена война, и мы должны ответить на вызов, как завещал нам пророк Соломон-хан: «Око за око, зуб за зуб» — убедительно говорил Толемей-хан.

— Я, пожалуй, переменю свой прежний план: в Айхеной я не поеду, а сдамся в плен валенсийским пиратам и расскажу им все, что я знаю о подземных галереях Большого императорского дворца на Альхоне— заявил Урхан.

— А я составлю для них карту с точным указанием мест выхода подземных галерей к морю! — поддержал его Толемей-хан.

— Это же государственная измена! — не соглашался их высочество.

— Клевета, которой вас испытывают Пальмира и ее злобный щенок, это — разве не государственная измена? — резал правду-матку Урхан.

— Пираты — люди без чести и совести. Им нельзя доверяться! — протестовал их высочество.

— Пиратство — одно из древнейших ремесел. Как только человек сделал первую лодку и поплыл по морю, за ним сразу же увязался пират. Во все времена пираты пребывали на Байкале, даже при илинойцах — утверждал Толемей-хан.

— Что вы предлагаете? — их высочество начал сдаваться.

— Для начала пусть валенсийские пираты в ветреную погоду подожгут Большой императорский дворец. Там скопилось достаточно горючего стройматериала и мусора для того, чтобы пожар получился очень красивый. Это событие может иметь для Агесилай-хана и его придворной клики даже более печальные последствия, чем последнее землетрясение, — изложил коварный замысел полковник-интендант Урхан.

Никаких дополнительных сведений об острове Кипрос Толемей-хан в библиотеке не нашел. Зато он обнаружил и прочитал несколько новых документов об острове Амадор — следующей остановке, которую их высочество Тезей-хан отметил в путевой карте. К ужину он успел написать рассказ об их пребывании в гостях у Осипа-хана — бывшего президента императорской Академии врачевания, изящных искусств и естествознания, которого Толемей-хан считал своим Учителем.

Поздно вечером «Клементина» встала на якорную стоянку в южной бухте у острова Амадор, который был знаменит тем, что на нем находился самый высокий на Байкале маяк. Своим ярким светом маяк давал знак на расстоянии 70 морских стадий (около 50 км) мореходам, направляющимся в Ротон, о том, что к побережью приближаться небезопасно, можно напороться на рифы и подводные скалы. Маяк был символом могущества Прибайкальской Империи, ее богатства и величия. Их высочество Тезей-хан бывал на Амадоре неоднократно, наблюдая за ходом строительных работ, и хорошо знал главного смотрителя маяка Осипа-хана. 70-летний ученый сам вызвался на эту должность, устав от бесконечных интриг своих коллег и императорских чиновников. Были у него и проблемы с объединенной корпорацией жрецов Одина-Магнетрона, которые не разделяли его прогрессивных взглядов о строении Земли и Космоса и всячески противились внедрению технических изобретений. Узнав о прибытии «Клементины», Осип-хан приказал слугам немедленно отправиться на шлюпке на корабль и пригласить их высочество в гости. О том, что принц на «Клементине», свидетельствовал его штандарт (шестилепестковая роза в белой квадратной рамке, углы которой срезают четыре кольца), развивающийся на грот-мачте. Их высочество и его свита: Урхан, Толемей-хан, Комаки, Следопыт, Виктор-хан и юный мичман Алексхан, — остановились на ночлег на маяке, который представлял собой гибрид дворца и крепости. Вместе с ними на берег сошла половина экипажа галеры, и с разрешения главы местной общины разместилась на постой в небольшой рыбацкой деревне, расположенной на противоположной стороне острова. Когда-то в незапамятные времена остров Амадор был частью суши — далеко выступающим в море мысом, на самой оконечности которого древние илинойцы из известняковых плит построили храм, посвященный богу морей Посейдону. Со временем от храма остались одни развалины.

По приказу императора Банзай-хана I по прозвищу Справедливый на старом фундаменте был возведен каменный дворец, фасад которого строители украсили колоннами из белоснежного мрамора и алебастра. При императоре Агесилай-хане IV строительные работы возобновились. Из центра дворца поднялась массивная четырехугольная башня, высотой 160 локтей, которая, постепенно сужалась, заканчиваясь зубцами. На этой башне была построена еще одна, более узкая, но тоже довольно высокая, заканчивающаяся каменной площадкой, на которой стояли по кругу колонны, — на ней по ночам в каменной чаше зажигался огонь. Колонны поддерживали медный купол, покрытый позолотой. Их высочество попросил оружейников Ротона выковать из серебра и меди крест и лично проследил за его установкой на куполе маяка. Крест простоял три месяца, и затем был снят по приказу набожного императора Агесилай-хана IV, как символ язычества. После легкого ужина Осип-хан приказал слугам отвести гостей на второй этаж в спальные покои и поинтересовался у их высочества насчет бани. Тот сказал, что баню топить, наверное, поздно, но против двух массажисток: для него и Алексхана, — он бы не возражал.

Услышав о массажистках, Алексхан покраснел так густо, что Толемей-хан сразу подумал о том, что юный мичман, наверное, девственник.

— Есть два красивых взрослых мальчика… — сказал Осип-хан, но потом, спохватившись, внес уточнение. — Но я могу послать в деревню за девочками.

— Не стоит беспокоиться — холодно ответил их высочество, наслышанный о пристрастии ученых и знатных мужей Прибайкальской Империи к эрастии, отличающейся от педофилии тем, что объектом духовного и телесного вожделения мужчины является зрелый юноша.

Между прочим, во времена правления императора Агесилай-хана I мужчин, уличённых в кишкоблудии, хоронили заживо. Обычай тот достался от прадедов и выполнялся хоть и редко, но неукоснительно.

Не любили предки джурджени и илинойцев сладкозадых, ох не любили! Впрочем, массажистку их высочество получил, да еще какую!

Осип-хан решил не ударить перед знатным гостем лицом в грязь, и отправил к нему в качестве постельной служанки красавицу Лукрецию — жгучую брюнетку лет тридцати, причем, его бывшую невестку, которую он взял в жены с двумя малолетними детьми после скоропостижной смерти старшего сына. Телесно расслабившись, их высочество, шутки ради, попросил Лукрецию проведать Алексхана, который находился в маленькой соседней комнате. От предложенных денег Лукреция отказалась, сказав, что за возможность переспать с таким красивым мальчиком она сама готова заплатить, причем вдвое больше. Взяв со столика масляный светильник, Лукреция, даже не считая нужным одеться, вышла из комнаты, но не прошло и пяти минут, как она вернулась обратно, взволнованная и возбужденная.