Мария Симонова - Знак Избранника

«Там что еще?» — пронеслось в голове у Трисопа, и он посмотрел в сторону воды, ожидая увидеть там — самое малое — водяного дракона или еще одного оборотня-волка. Но никак не то, что предстало его глазам в следующую минуту.

На узкую полосу песчаного берега, начинавшуюся правее перед кустами, в которых расположился дрос-Пескиш, выходила из воды самая обыкновенная женщина. Влажные волосы, плечи и все ее мокрое стройное тело мягко светились, облитые нежным сиреневатым светом Инин. Она вышла на берег и села на песок вполоборота к притаившемуся мужчине.

«Физские раны!» — прошептал мысленно дрос-Пескиш, опуская палер. Женщина тем временем стала сгребать в пригоршни мокрый песок и натирать себя им, начав со ступней ног. Дрос-Пескишу ничего другого не оставалось, как смотреть на нее. Что он и делал.

Она неторопливо размазывала по телу песочное месиво и время от времени тихо посмеивалась, не разжимая губ. Потом вытягивалась на песке и, переворачиваясь с живота на спину, скатывалась в воду, выбиралась оттуда на четвереньках, снова падала на песок, гладя и сгребая его двумя руками, и опять сыпала его на себя и растирала, тихо смеясь. Наконец она улеглась в воду у самого берега и стала кататься в крохотных волнах, все так же тихонько смеясь и отфыркиваясь.

Трисоп впервые в жизни был свидетелем интимного ритуала омовения лесной женщины. Наблюдая за ней, он на время позабыл обо всем и даже о том, что где-то поблизости притаился опасный хищник и девушке угрожает, должно быть, нешуточная опасность. Внезапно вспомнив об этом, дрос-Пескиш с тревогой огляделся. Немного поколебавшись, он принял решение слегка пошуметь, чтобы вспугнуть ее. Убрав палер, он встал и потряс кусты, шурша и ломая ветви, при этом не сводя глаз с купальщицы. Она перестала плескаться, но даже и не подумала убегать, а сидела в воде, зачерпывая и выливая ее на себя из ладошек, и поглядывала в сторону кустов. Трисоп перестал шуметь, подумал с минуту, потом вышел из своего укрытия и встал на виду у девушки. Она и после этого не выказала никаких признаков страха, только перестала лить на себя воду из ладоней и все так же сидела, слегка шевеля в воде ногами и глядя на него.

— Физские раны! — процедил дрос-Пескиш на сей раз уже вслух, подошел к воде и остановился прямо напротив того места, где она сидела. Она по-прежнему не убегала и продолжала с любопытством его разглядывать, причем под ее взглядом дрос-Пескиш вспомнил внезапно о своей трехдневной щетине.

— Послушай, уходи отсюда! — неожиданно сиплым голосом попросил он. — Здесь на берегу прячется волк!.. Понимаешь? Зверь, вот с такой пастью! — он широко развел руки. — С такими вот зубами! — он показал свой указательный палец. — Понимаешь?.. Уходи! Кому говорят?!

Он пару раз махнул на нее рукой прогоняющим жестом. Она в ответ плеснула в него пригоршню воды и засмеялась. Дрос-Пескиш тяжело вздохнул «Лятровы мелсимеры!.. Ни слова ведь не понимают!..» И ступил в воду. Наверное, зря он это сделал, потому что был встречен фонтаном брызг вперемежку с переливами тихого смеха, на звуки которого что-то отзывалось в груди, словно резонируя. Угроза исходящая от притаившегося в ожидании хищника, вдруг отошла куда-то на второй план; главным же стало — дотронуться до этой лесной девчонки, уловить в фейерверке брызг и дробящегося розового света Инин живое блестящее тело. Но она все время ускользала, отступая все дальше в озеро. Они уже были по пояс в воде, когда дрос-Пескиш вновь вспомнил о звере. Он остановился и поглядел на берег, от которого их теперь отделяла довольно широкая полоса воды. «В воду он не бросится», — автоматически подсказал дрос-Пескишу его охотничий опыт. Девушка тоже остановилась и неожиданно оказалась совсем близко. Дрос-Пескиш осторожно протянул руку и попробовал до нее дотронуться. Как ни странно, он сразу ощутил под ладонью мокрый шелк ее плеча. Она больше не убегала и не играла — она просто стояла и ждала. Ждала его… В это мгновение ему почему-то показалось, что она ждет уже целые века. И только его…

Он шагнул к девушке, но она стала медленно откидываться назад и легла на воду. В свете Инин перед ним матово блеснули ее груди, бедра, ноги… Впервые в жизни Трисоп Гирбо дрос-Пескиш узнал, что значит по-настоящему потерять голову. Он обнял девушку в воде, прижался лицом к гладкой коже, целуя все, к чему прикасались его губы. Она гладила его волосы, плечи, спину и постепенно вся обвилась вокруг него, приникла, оплетя руками и ногами. Единственным и самым сильным желанием, оставшимся в нем теперь, было утонуть в ней, но зыбкая безропотность воды, сразу погрузившая их с головами, и его одежда помешали ему сделать это. Тем не менее он продолжал сжимать девушку и под водой, не встречая с ее стороны ни малейшего сопротивления, до тех пор, пока ему хватило дыхания. Тогда он отпустил ее и вынырнул.

Хватая ртом воздух, дрос-Пескиш стоял по грудь в воде и оглядывался. Вынырнул он один. Девушки нигде не было видно. Не успев отдышаться, он опять нырнул. Потом еще раз. И еще.

Он нырял, оставаясь в воде подолгу. Ее не было. Ни под водой, ни на поверхности. Только окончательно убедившись в этом, он вспомнил, что слышал о мелсимерах, будто они плавают, как рыбы, хотя раньше никак не мог понять, где это они в лесах находят места, чтобы плавать, — не в этих же мизерных лесных озерах.

Трисоп выбрался на берег. В ушах шумело. Голова раскалывалась. Мокрая одежда холодной массой облепила тело. Он начал освобождаться от дурмана.

Трисоп поискал рукой палер, чтобы проверить, в каком он состоянии. Палера не было.

— Блёстрово семя… — выцедил дрос-Пескиш, догадавшись, что вряд ли палер мог выскользнуть сам из застегнутого гнезда.

Однако пора было убираться отсюда, не дожидаясь, пока девчонке взбредет в голову натравить на него своих соплеменников или пока — час от часу не легче — вновь явится та жуткая зверюга.

Уже начинал брезжить рассвет, и Трисоп Гирбо дрос-Пескиш, безоружный, мокрый до нитки, тронулся в путь через лес, стуча зубами в ознобе и думая о том, что он еще до нее доберется. И очень скоро. Он прочешет все эти заросли, а будет нужда — и пожжет их. Он перебьет всю ее стаю. Он поставит своих людей цепью караулить вокруг озера. Он не успокоится, пока не поймает ее. И возьмет. Именно там, на этом пляже, по которому она только что каталась, как весенняя кошка при полной Инин. В той самой прибрежной воде. Возьмет так, чтобы она на всю жизнь запомнила наследника рода Пескишей. Так же, как он теперь не сможет забыть ее.

Она вынырнула из воды в крохотной заводи за небольшой излучиной. Сразу выбравшись на берег, она первым делом спрятала под ближайший куст тяжелый предмет, который сжимала в руке. Потом достала из-под другого куста несколько кусков выделанной кожи и стала даже не надевать, а вроде как прилаживать их на влажное еще тело, пользуясь для этого множеством кожаных ремешков.