Мария Симонова - Знак Избранника

— Ну что, наплавалась? — продребезжал откуда- то из темноты ворчливый старческий голос.

— Да, — лаконично ответила девушка, слегка обернувшись в ту сторону, откуда он донесся. Из-за деревьев возник сухой согбенный силуэт, и на берег, опираясь на корявую клюку, вышла древняя, искореженная годами, придавленная горбом старуха.

— Что это за возню ты там сегодня устроила, что перебудила половину леса? — спросила она, усевшись прямо на землю рядом с одевающейся девушкой.

— Чтобы разбудить тебя, Прирла, достаточно было бы и мышиного писка, — отозвалась та.

— Мышиного писку? Хи-хи-хи-кх-кх! Кх!.. Сколько лет живу на свете, моя кошечка, но в первый раз слышу, чтобы голос мужчины сравнивали с мышиным писком!

Имя девушки — Шерт — действительно на языке мелсимеров означало буквально «кошечка».

Старуха помолчала, ожидая, как видно, ответа девушки. Так ничего и не дождавшись, она продолжила:

— У тебя, стало быть, появился хахаль?.. Красавчик небось?.. Скажи ему, чтоб не ходил!..

Это было серьезное предупреждение. Если Прирла чего-то требовала — а делала она это всегда коротко, как бы между прочим, и никогда не повторяла своих слов дважды, — то следовало подчиняться, не задавая лишних вопросов, если не хочешь накликать на свою голову нешуточную беду. Сколько Шерт себя помнила, Прирла всегда была древней старухой. И она была ведьмой. Люди говорили, что горб у нее — с рождения. Поговаривали еще, что стоит Прирле пожелать — и даже столетний трухлявый пень зацветет и вновь зазеленеет, а молодой крепкий дуб может высохнуть и рассыпаться трухой. Говорили, что то же самое она способна проделать с любой живой тварью — и с человеком… Мелсимеры побаивались Прирлы и избегали общения с ней, но знания ее были необходимы племени, и они приносили ей пищу, а каждые пять сезонов отдавали девчонку из молодняка — ту, которую она сама выберет — ей в обучение. Надо сказать, что старуха обладала отменным вкусом: она неизменно выбирала себе в ученицы самую красивую из лесных девчонок.

Шел к концу уже четвертый сезон с тех пор, как Шерт жила у Прирлы, и уж кто-кто, а она-то хорошо знала, что сплетни о старухе — это вовсе не сказки.

— Я скажу ему… — опустив голову, пообещала девушка.

Старуха пожевала губами, глядя на воду, и вдруг проворчала едва внятно:

— Будь осторожна, Кошечка. Береги лапки от огня — может, сбережешь голову…

— Мы ограблены!.. До сих пор не могу поверить! Но они это сделали, Трис! — отрывисто говорил Гирбо Драш пирок-Пескиш сыну, меряя шагами свой обширный кабинет и сдержанно жестикулируя. — Но ты жив — благодарение Небу! Это — самое главное!

Он подошел к Трисопу и уже в который раз с момента его возвращения — а вернулся тот буквально только что, каких-нибудь двадцать сотов назад — обнял его за плечи. Потом отстранился и заглянул сыну в глаза.

— Но расскажи мне наконец — что произошло? один? Что с иг-летсом? Где Потрен, Ломби? Почему ты один?

— Отец, их больше нет… Был взрыв в хвостовой части — блёстр его знает, что там могло взорваться. Теперь уже не разберешься. Я выпрыгнул, чудом остался жив. Четыре дня добирался домой… Это всё… Теперь твоя очередь. Скажи, как могло произойти, что мелсимеры проникли в крепость?

Отец насупился и ответил не сразу.

— Хочешь верь, хочешь нет, но кто-то у нас в Дакропт-серте снюхался с ними, — мрачно сообщил он.

— Да этого быть не может! — не поверил сын.

— Когда мелсимеры лезли через стену, сигнализация не сработала. Кто-то ее отключил. Они сразу завладели складом с оружием. Потом взяли продовольственные склады. Испортили всю аппаратуру. Чего-чего, а портить они умеют на совесть — сам скоро убедишься. Из иг-летсов уцелел только один — Клат, он стоял на крыше центральной башни. Мы были застигнуты врасплох, практически безоружны — нам пришлось отсиживаться в ней. Это зверье убило девять моих людей. Утащило все, что смогло унести, — остальное испортило. Я уверен, что они действовали по наводке. И еще этот взрыв в твоем иг-летсе… Я должен немедленно начать расследование!.. Блёстр! Знать бы, где находится хоть одно их постоянное поселение! — Сцепив на груди руки, пирок-Пескиш вновь заходил взад-вперед по кабинету. До сих пор я никогда ими всерьез не занимался! Только контролировал численность поголовья для сохранения природного баланса. Но этот старый Дропсель пирок-Миззл — блёстр его забери! — был абсолютно прав, когда советовал мне выкосить все это Ляртово отродье под корень! Что он и сделал. А я — глупец! — позволял им до сих пор привольно пастись на моих землях! И они бессовестно обнаглели! Но теперь их беззаботной жизни пришел конец, Я ими займусь!

— Но не забудь, что у лесных людей имеется теперь не только оружие, но и сообщники в наших рядах! — не преминул напомнить сын.

Отец вскинулся, как гончая при звуках охотничьего рога.

— Не называй их людьми! — возопил он, покрываясь багрянцем. Но тут же волевым усилием взял себя в руки и уже спокойнее продолжил: — Пойми наконец, что существует определенная граница! Люди — это мы! А они — животные!

Это была старая отцовская песня. Тем не менее пирок-Пескиш строго-настрого запретил своим людям, «контролирующим численность» мелсимерского «поголовья», убивать их детенышей и молодняк.

— Но мелсимеры ведь совсем такие же, как мы, — возразил сын.

— Как мы?! — Отец изо всех сил старался сохранять спокойствие. — Послушай, сынок: у волка имеются глаза, уши, шерсть, четыре ноги, сердце, легкие и так далее. Все то же самое есть и у овцы. Но никому не приходит в голову, что они похожи.

Трисоп, улыбнувшись, покачал головой и хотел что-то возразить, но отец опередил его:

— Правда, у нас с мелсимерами этот перечень сходств куда длиннее. Но всё же он далеко не полон. Тебе не приходилось иметь с ними дела, иначе ты понял бы, что они — не такие же, как мы. Они — звери!

— Мне приходилось иметь с ними дело, — уточнил Пескиш-младший. — Причем на днях.

— Ты видел мелсимеров?.. Блёстрова пятка!.. И ты жив! Значит, они тебя не заметили?

— Как тебе сказать… Я видел женщину. И она меня видела.

— Они тебя видели? И после этого ты добрался живым до дома?.. Ну — счастлива наша звезда! Но раз ты видел женщину — значит, где-то в тех местах должно обитать ее племя: их женщины не живут поодиночке. И не уходят далеко от жилищ… Где это произошло?

— Лесное озерцо на юго-востоке. На карте оно обозначено, если не ошибаюсь, — Олик.

— Летим прямо сейчас! — сразу загорелся отец, но тут же осекся. — Нет, погоди… Тебе необходим отдых. Пожалуй, я слетаю один… С какой стороны озера ты её видел?

— Что ты намерен делать? — поинтересовался сын.

— Что делать? Сбросить десяток ракет на их норы!