Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10

Женщина посмотрела на него, возмущение на ее лице сменилось улыбкой.

— Пожалуйста, пожалуйста, епископ.

— Благослови вас Господь! Заметьте, — продолжал Бун, вкладывая в прорезь автомата четвертак, — выдаст ему машина что-нибудь в мирских ценностях или нет, грешник все равно будет вознагражден благословением и сувенирным священным текстом.

Жужжание автомата смолкло. В окошечке появилась надпись: «БОГ БДИТ И ВИДИТ ТЕБЯ».

— Тут воздается трижды к одному, — сказал Бун и выудил свой выигрыш из специального отделения. — А вот и ваш текст. — Он оторвал билетик и вручил Джилл. — Держите, юная леди, и внемлите.

Джилл удалось бросить беглый взгляд на билетик, прежде чем убрать его в сумочку: «Но брюхо грешника набито нечистотами. Н.О. XXII, 17».

— Заметьте, — продолжал Бун, — что выигрыш выдается жетонами, а не деньгами, кабинка же казначея находится вон там, в самом дальнем конце, за баром. Таким образом, у вас есть уйма возможностей внести свою добровольную лепту на милостыню и другие добрые дела. И каждый раз грешник будет получать на свои вложенные деньги выигрыши, сопровождаемые благословениями. Кумулятивный эффект огромен! Многие из наших самых верных членов паствы начинали свой путь именно здесь, в этой комнате.

— В этом я не сомневаюсь, — согласился Джубал.

— Особенно, если им удается сорвать банк. Понимаете, любая комбинация — это уже благословение, но «банк» — это когда в окошечках появляются три Божественных ока. Прямо вам говорю, когда они видят, как все три ока выстраиваются в линию и смотрят на них, а с небес начинает сыпаться манна, то тут грешники начинают задумываться. Некоторые даже теряют сознание. Вот, мистер Смит, — Бун передал Майку один из жетонов, — пустите-ка его в оборот.

Майк замешкался. Джубал взял жетон — он вовсе не хотел, чтобы мальчик стал жертвой «Однорукого бандита».

— Дайте-ка я попробую, сенатор. — И опустил жетон в прорезь.

Майк немного растянул чувство времени и проник внутрь машины, стараясь понять, как она работает. Он был слишком застенчив, чтобы играть самому.

Но когда Джубал нажал на ручку, Майк увидел, как вращаются цилиндры, заметил нарисованные на них глаза, и ему стало интересно, что это за штука «банк». У этого слова было, насколько он знал, три значения. И ни одно из них сюда не подходило. Вовсе не намереваясь вызвать сенсацию, он замедлил вращение колес, а потом и совсем остановил их так, чтобы глаза выглянули в окошко.

Раздался звон колокола, хор исполнил «Осанну», автомат озарился сиянием и начал выбрасывать из прорези жетоны. Бун продемонстрировал полный восторг:

— Благослови вас Господь, док! Сегодня у вас большой день! Ну-ка положите один жетон обратно, чтобы «снять» автомат с банка.

Он взял один жетон и вложил его в прорезь.

Майку стало интересно, что же все-таки происходит, и он снова выровнял глаза в одну линию. Все повторилось снова, за исключением того, что водопад жетонов превратился в жалкую струйку. Бун уставился на машину с недоверием.

— Ну… будь я благословен! Выигрыш два раза подряд невозможен. Но я лично присмотрю, чтобы вы получили за оба. — И он быстро вложил в прорезь еще один жетон.

А Майку все еще хотелось понять, почему это «банк», и снова глаза вытянулись в одну линию.

Бун отказывался верить своим глазам. Джилл сжала руку Майка и шепнула;

— Майк, прекрати это.

— Но, Джилл, я же видел…

— Не разговаривай. Прекрати. Ох, и задам же я тебе, когда вернемся домой.

Бун задумчиво произнес;

— Я боюсь назвать это чудом. Может быть, просто машине нужен ремонт. — Он закричал; — Херувим, сюда! — И добавил; — Во всяком случае попробуем снять его с позиции банка, — после чего опустил в прорезь еще один жетон.

Без вмешательства Майка, в окошечках появилась надпись; «ФОСТЕР ЛЮБИТ ТЕБЯ».

Явился Херувим и сказал;

— Счастливого дня! Вам нужна помощь?

— Три банка! — ответил ему Бун.

— ТРИ?!

— А ты что, не слышал музыки? Может, ты оглох? Мы будем в баре. Принеси деньги туда. И пусть кто-нибудь проверит машину.

— Слушаюсь, епископ.

Бун поспешно увел их в бар.

— Надо вас отсюда поскорее увести, — сказал он жизнерадостно, — а то вы доведете нашу церковь до банкротства. Док, вам всегда так везет?

— Всегда, — ответил Харшоу скромно. Про себя же он подумал, что и в самом деле не уверен, имеет ли Майк отношение к происходящему. Но ему очень хотелось, чтобы дело на этом и закончилось.

Бун подвел их к стойке с табличкой «Заказано» и сказал:

— Пожалуй, подойдет. А может, юная леди желает посидеть?

— Нет. Тут хорошо (…только назови меня еще раз юной леди, и я спущу на тебя Майка).

Подскочил бармен.

— Счастливый день! Вам, как обычно, епископ?

— Двойной. А вам чего, док? И мистеру Смиту? Не стесняйтесь, вы — гости самого архиепископа.

— Бренди, благодарю вас. И с водой.

— Бренди, благодарю вас, — повторил Майк и добавил: — Только без воды, пожалуйста. — Майку почему-то здесь пить воду не хотелось.

— Вот это по-нашему! — воскликнул довольный Бун. — Кто пьет крепкий спирт — в том крепкий дух! Не какая-нибудь вода! Шутка. Вы поняли? — Он ткнул Джубала пальцем под ребро. — А что пьет юная леди? Колу? Молочко? Чтоб щечки заалели? Или настоящий напиток Счастливого дня, который пьют настоящие мужчины?

— Сенатор, — осторожно спросила Джилл, — ваше гостеприимство распространяется на мартини?

— Ну еще бы! Лучший в мире мартини — мы не пользуемся вермутом. Вместо этого мы его благословляем. Двойной мартини для юной леди! Благослови тебя Бог, сынок, и поторопись. Времени у нас мало. Разве что пропустишь один стаканчик, а потом нам еще предстоит отдать дань уважения архангелу Фостеру и послушать в святилище самого архиепископа.

Принесли напитки и выигрыш за сорванный банк. Они выпили под благословение Буна, а потом Бун начал спорить из-за трехсот долларов, настаивая, чтобы Джубал взял их себе. Джубал уладил спор, положив выигрыш в урну для доброхотных деяний.

Бун с довольным видом закивал головой.

— Бог вам воздаст за это, док… Мы вас еще спасем. Выпьем же, друзья, еще по стаканчику!

Джилл надеялась, что кто-нибудь скажет «да». Джин был здорово разбавлен водой, но теплота, разлившаяся по желудку, несколько смягчила настроение Джилл. Никто, однако, не выразил согласия, и поэтому Бун повел их по пандусу мимо плаката, гласившего: «Доступ ищущим и грешникам категорически воспрещен. Остановись. Это касается ТЕБЯ!»

За плакатом находилась калитка. Бун сказал ей:

— Епископ Бун и три пилигрима, гости архиепископа.

Калитка открылась. Бун провел их по плавно закругляющемуся коридору в комнату. Комната была большая, очень пышно обставленная и напомнила Джилл почему-то залы похоронных контор, с той лишь разницей, что здесь звучала веселая музыка. Темой служили «Колокола Радости» с добавлением ритмики Конго. Джилл почувствовала, что готова пуститься в пляс. Дальняя стена была стеклянная, причем стекло совершенно прозрачное, почти невидимое. Бун деловито сказал: