Завацкая Яна - Союз летящих

— Нет. Я только помню, как залезла на крышу… И все.

— Ты же разговаривала еще. То придешь в себя, то опять… И в машине разговаривала.

— А что я говорила? — насторожилась Алена.

— Да ерунду всякую… Доченька, ты поспи. Сейчас ведь ночь еще…

Утром профессор сам посмотрел рентгеновские снимки Алениной головы. Он заверил маму, что все в порядке, никаких кровоизлияний нет, и операция не понадобится. Но вот полежать Алене придется. Недели две, как минимум. Не двигаться. А вы что думали, черепно-мозговая травма — это вам не шуточки!

Алена спросила.

— Скажите, а почему я… ничего не помню совсем. Вот как упала — да… а потом — совсем ничего.

— Антероградная амнезия, — буркнул профессор и сказал громче, — это бывает. Когда головой ударишься, еще и не такое бывает.

Алена много позже, дома посмотрела в Большой Медицинской энциклопедии значение слов "антероградная амнезия". Она даже приблизительно поняла, что эти слова означают. Но это изумление — она говорила, ходила, она жила — но ничегошеньки об этом не помнит — не оставляло ее еще много лет.

И долго еще ей казалось, что в этом промежутке, когда она вроде бы и жила — но вроде бы и нет — случилось с ней что-то странное. Настолько странное и необычное, что просто нельзя было это сохранить в памяти.

Что память об этом просто стерлась.

Но с другой стороны, Алена всегда была страшной фантазеркой, и сама о себе это знала, и на это известное качество, она понимала, надо все-таки делать скидку.

Она больше никогда в жизни не видела Лидочку. Сразу после лагеря Лидочкина семья куда-то переехала, и когда Алена вышла из больницы, ей уже больше не пришлось встретить Лидочку во дворе.

В дверь постучали. Полковник Лисицын машинально включил скринсейвер на ноутбуке и крикнул "входите".

— Разрешите… — начал вошедший, но полковник показал на стул.

— Садись. Как парень?

— Скучает, товарищ полковник, — осторожно сказал подчиненный, присаживаясь у стола.

— Ему Нинтендо подарили, а он скучает… во, блин, дети пошли. Ладно, пусть еще поскучает.

Подчиненный его, высокий и суховатый мужчина с коротенькой блондинистой щетинкой, зализанной на висках, в капитанских погонах на кителе, коротко вздохнул.

— Так ведь у него запросы, товарищ полковник. Ведь не простой пацан.

— Психолог-то работает?

— Да, конечно. Все в пределах нормы, не беспокойтесь. Ситуация под контролем.

— С матерью говорили?

— Да. Общается раз в день с сыном по видеофону. Оплата нормальная, а она разведенка с двумя детьми, еще дочь младшая. Ее все устраивает.

— Что здесь важно учитывать, Фролов… — полковник взял со стола карандаш, сделал какую-то пометку в блокноте, — надо, чтобы у нее было к нам доверие, понимаете? Чтобы не возникало подозрений…

— Не беспокойтесь, товарищ полковник, работа проводится. Мать убеждена, что сын на государственной службе, получит хорошее образование и будущее.

— Вот! Вот это правильно. Нам не нужно, чтобы она начала думать, дескать, с сыном может что-то случиться. Вы же понимаете, к чему это приведет? Нервы, раздражение, не дай Бог, огласка, а главное — мальчика выведем из равновесия. А его душевное состояние нам сейчас важно. Кстати, я надеюсь, с образованием все в порядке?

— Да, учителей пускаем.

— Вот и хорошо. Вопросы есть у вас, Фролов?

— Товарищ полковник, а… с ним может что-то случиться? Или это не положено?

— Нет, почему, вы это знать должны, — Лисицын нервно покрутил карандаш между пальцев, — так вот. Если сказать как на духу — я не знаю. Мы вскоре начнем с ним работать. По медицине никаких препятствий нет, я консультировался, вреда здоровью это нанести не может. Разве что минимальный. Но мы имеем дело не с обычным ребенком. Вы же знаете, какой был отбор. Психиатра я держу, разумеется, но наша современная психиатрия, — он покрутил головой, — я не уверен, словом, что психика не съедет. И что будет со способностями — не представляю.

— Так может быть, проконсультироваться с… не знаю. Ясновидящими, шаманами. Экстрасенсами.

Лисицын сморщился.

— Вы же знаете, что это шарлатаны. Мы ведь и взрослых через программу пропускали. Все сто процентов — шарлатаны.

— Но что-то у них есть. У некоторых.

— Ну это все темная вода во облацех. Они нам не помогут. Со священником консультация была, вы в курсе. Что-то он там невнятное сказал.

— Что Господь посылает какие-то способности… короче, надо поститься и молиться.

— Словом, Фролов, здесь нам никто не поможет. Мы сами должны разбираться. И мы в этом разберемся. Потому что нам надо в этом разобраться. Если не мы, то больше никто. Понимаешь?

— Да, товарищ полковник.

— Идите. Я сейчас сам к пацану хочу подойти, поговорить. Познакомиться хотя бы. Надо начинать программу.

Капитан Фролов вышел. Лисицын шлепнул пальцем по клавише ноутбука, оживляя экран. На экране были данные по отбракованным детям. Лисицын вообще-то надеялся выловить хотя бы троих-пятерых, но остался только вот этот. Сергей. Тринадцатилетний пацан, с которым теперь непонятно, что будет. Впрочем, понятно, оборвал себя Лисицын. Даже если не получится результата, который я планирую, может получиться полезный побочный эффект.

Полковник переключился на камеру. Она постоянно отслеживала помещение, где содержался мальчик, через большое настенное зеркало.

Парень слонялся по комнате. Лисицын лично позаботился, чтобы подросток был хорошо устроен. Все оформили: игровую приставку "Нинтендо", телевизор, ноутбук, правда, без интернета. Книги — какие попросит. Пацан попросил "Гарри Поттера", но и его что-то не особенно читал. Помещение просторное, приличное, мебель фирменная. Дома пацану ничего подобного даже не снилось, жил в однушке с матерью и сестрой, папаша платит алименты с белой зарплаты, какие-то копейки. Однако довольным Сергей не выглядел, шатался из угла в угол, подходил к окну, смотрел туда, шевелил губами. На столе валялись изрисованные бумажные самолетики.

Лисицын вздохнул, погасил экран и вышел из кабинета.

— Здравствуй, Сергей, — Лисицын протянул ему руку. Мальчик посмотрел исподлобья и вяло ответил "здрасте".

— Присаживайся, — велел полковник, подвигая к себе стул, — ну, я рад с тобой познакомиться. Как тебе здесь, нравится?

Мальчик пожал плечами.

— Жалобы есть?

— Да все нормально. А вы… — мальчик покосился на его погоны.

— Называй меня Виталий Андреевич, — велел Лисицын, — я руководитель проекта. Что, Сережа, скучновато здесь?

— Да, — признался мальчик.

— На компьютере играешь? — Лисицын кивнул на технику.

— Да, немного…

— На улице вроде тоже гуляешь, да? Прогулки два часа в день, кино, кафе-мороженое, зал игровых автоматов.