Яна Завацкая - Холодная зона

— Здесь зато все живое, — кивнула девушка, — настоящее.

— Вот знаешь, Пати, раньше… в те времена, когда еще существовали книги… писатели сочиняли такой киберпанк. Ну считалось, что люди, как только получат возможность неограниченно жить в виртуальном мире — начисто забудут настоящий. Но этого не происходит. Потребность в реальных ощущениях все равно очень сильна. Почему?

— Но здесь все можно потрогать. Попробовать на вкус, — заметила девушка.

Рей пожал плечами.

— При достаточно хорошей технике и в интернете сейчас можно потрогать и попробовать на вкус все, что угодно. Ясно, деньги на такую технику мало у кого есть, но ведь можно пойти в интернет-салон. А люди идут просто на улицу.

— Э-э, это я могу объяснить! — воскликнула Пати, — нам говорили в школе. Дело в том, что есть такой эволюционный механизм. Мозг, он это… ему нужна правда. Ему нужна объективная информация о реальности. Понимаешь, вот животное — ему же надо знать, где хищники прячутся, где какая травка растет, и корректировать свое поведение. Так же и человек. Он когда узнает правду о реальности, мозг выделяет эндорфины. Это гормоны удовольствия. В общем, нам нравится узнавать информацию, только правдивую. Чтобы корректировать свое поведение в мире в соответствии с этой информацией. А на ИТВ — там же одно вранье. Это все знают. Ну мне вот приятно побывать в мире фей, но я же знаю, что это вранье. Так же и новости у нас — в основном, все врут. Ну может, не все — но кто разберет, где правда, где нет?

Поэтому неинтересно все это. И хочется все равно наружу. Ну вот видишь — эта травка. Этот камень. Эта скамейка. Все это существует объективно, на самом деле. Это — правда о мире.

— Да, понял, — медленно произнес Рей, — знаешь, я… говорил с одним журналистом однажды. И он сказал, что сейчас вообще нет разницы между выдумкой и реальностью. И это все знают. Некоторые ищут правду и рассказывают ее — но откуда зрителю понять, что именно это и есть правда? Она тонет в море лжи, становится неотличимой от лжи. А ведь ты права. Когда мы здесь, снаружи, мы точно знаем, что эта скамейка — существует. Пиво — существует, и оно вкусное. Мы с тобой — тоже существуем… — он сбился. «И относимся друг к другу хорошо», хотелось ему договорить. В самом деле, в интернете ты можешь снять сотни прекраснейших девушек и испытать все соответствующие ощущения. Но ты не получишь никакой правдивой информации о том, каковы девушки на самом деле, и как они относятся к тебе.

«Ангела» оказалась заштатным грязненьким клубом, правда, с отличными терминалами — но в виртуальность им идти не хотелось. Они пили коктейли — сначала бесплатные, потом покупали — каждый себе, отдельно. Танцевали медляки, и Рей ощущал сквозь ткань горячее, напряженное, зовущее тело Пати. Прекрасное тело… как давно у него не было живой женщины! В какой-то момент их губы соприкоснулись. Рей обнаружил себя с Пати в самом темном углу, в тени. Девушка буквально вливалась в него, а нижняя ее губка все-таки была явно подкачана. Потом они сидели у стойки, молча, держась за руки. На лица ложились разноцветные отсветы — в воздухе разворачивались довольно примитивные световые представления, скакали фиолетовые олени, летали золотистые феи. Единственное, что в этом баре было особенным — голограмма пожилой блондинки с добрым простым лицом, в деловом старинном костюме с короткой юбкой, сидящей у столика в углу. Рей сразу узнал блондинку — в пору его смертельной болезни она была канцлером ФРГ. Теперь Ангелу считали кем-то вроде легендарного ангела. Национальная легенда. В общем-то не очень понятно, чем этот клуб хорош, кроме дешевизны. Они посидели часов до одиннадцати. Потом выяснилось, что Пати живет не так далеко от центра, как Рей — всего двадцать минут на электричке. Она обосновалась в жилом доме медсестер, где у нее была отдельная комната с санблоком. Фактически отдельная квартирка, не хуже, чем у Рея — и даже лучше, по санитарному состоянию.

Они не спали до утра. Рей безумно стосковался по живым, настоящим объятиям, а Пати в постели оказалась выше всяких похвал.

Он стал редко появляться дома. Обычно ночевал, когда у Пати были вечерние или ночные смены. Тогда не было смысла в его присутствии — она приходила поздно вечером, с серым от усталости лицом, без каких-либо желаний, кроме одного — скорее упасть под одеяло и заснуть.

Но если Патриша работала с утра, она успевала отдохнуть до его появления. Тогда Рей прямиком с работы катил не домой, а в общежитие к любимой.

Они иногда ходили гулять вместе. Заглядывали в «Ангелу» и даже ходили в кино. Но чаще всего проводили время самым обыкновенным образом — перед экраном ИТВ; смотрели игры, под пиво, колу и попкорн, пялились на разнообразные шоу; Рею было все равно, на что смотреть, самое интересное — это близость нежного и теплого тела рядышком, трогательная шейка, прядь волос. Пати смеялась заливисто, как колокольчик. Вся уходила в зрелище, будто ничего больше вокруг не существовало, глаза ее горели, с губ срывались горячие возгласы. Рей любовался: трудно понять, как можно увлечься этими тупыми шоу, но как забавно наблюдать за ней — будто за ребенком в цирке.

Потом они шли домой. Рей ночевал у Пати, а с утра они выходили одновременно — Рею нужно было на электричку, а Пати шла на работу пешком. Она предпочитала выходить пораньше. «Я там еще кофе выпью, с коллегами поболтаю. Надо настроиться», — говорила она.

Рей пытался увлечь Пати играми. Но из этого ничего не вышло: Пати никак не могла понять ни смысла стратегии, ни какие команды отдавать, и отчаявшись объяснять ей это, Рей впервые подумал о том, что девушка попросту глуповата.

Но ведь она как-то закончила профессиональную школу, работает? — удивлялся он мысленно. И не хуже других? Но разве подруги Пати — такие же молодые девчонки с подкачанными губами, с голографическими татуировками — в чем-то умнее ее? Пожалуй, ни одной из них не объяснить смысла даже самой простой игры — ну например, в Короля и Вассалов.

Да и стоит ли объяснять? То, что Пати глупа, Рею вовсе не мешало. В конце концов, он любит ее не за выдающийся интеллект.

Она мало интересовалась его прошлым, и он рассказывал скупо — закончил гимназию, учился в университете, бросил. Тяжелая болезнь. К счастью, гимназии сохранились и по сей день. Пати относилась к Рею с почтением — закончить гимназию считалось круто. Но все равно казалось: что-то не так в ее отношении к бой-френду. Что? — Рей никак не мог понять. Но она будто относилась к нему с легкой снисходительностью.

Как-то раз он выяснил это. Обоим назавтра предстоял выходной, это была редкость, и они до полуночи бродили по темным улицам. Распили на двоих бутылку вина. Целовались на каждом углу. Наконец они забрели куда-то на гору и оказались на скамейке вдвоем, среди теплой летней ночи; небо с золотыми тяжелыми цепями созвездий, и мелкой пылью меж ними, покачивалось над головой. Рей запрокинул голову.