Яна Завацкая - Холодная зона

— Я думаю, наше поколение уже увидит дальние полеты, — говорит Сергей, — я даже уверен. Сейчас уже идут работы по сверхсвету. Но даже если это не получится, то можно послать экспедицию хотя бы на Альфа Центавра…

— Да чего там делать-то, на Альфе этой? — пренебрежительно отвечает Ринат, — сканеры там никаких следов жизни не нашли. Вот на 61 Лебедя бы…

— Туда далековато. Надо ждать, пока сверхсвет откроют.

— А представляете, ребята, — говорит Таня, — лет через сто мы заселим другие планеты. Появятся земные колонии. Будем летать друг к другу в гости.

— Тут свою бы как-нибудь спасти, — возражает Гуля, — с Землей-то еще ничего не сделано.

— Сделаем, — отвечает Леша, — и с Землей сделаем. Построим везде красивые города, как Донецк и Ленинград. Москву и Киев восстановим опять. Даже Японию поднимем со дна моря и восстановим, жалко ведь Японию, классная страна была!

— Для этого надо еще ФТА сначала разрушить, — замечает Ли. Сергей пренебрежительно машет рукой.

— Она исторически обречена.

— Не скажи, — качает головой Юлька, — автоматически история не движется, ее делают люди. А пролетариат в ФТА — он, конечно, страдает, но ведь как хорошо они его контролировать научились!

— Ну мы тоже поможем… немного, — заметила Ли.

— Все равно этот монстр еще кусается.

— Мы тоже не без зубов!

— Вот вы все говорите, — начала Гуля, — о покорении космоса… о сверхспособностях, бессмертии, о красивых городах, чистой планете… это все здорово. А я знаете о чем мечтаю в будущем? О других отношениях. Отношения между людьми — они в будущем станут совсем другими. Когда практически не будет индов. Не понадобятся ЗИНы, да и по мелочам люди никогда не будут вести себя, как инды. И тогда можно будет думать о развитии телепатии. Даже эмпато-телепатии, если точнее. Чтобы вот подойти к любому человеку, посмотреть в глаза — и понять до конца. Чтобы люди понимали друг друга, были друг для друга открытой книгой. И тогда они будут любить друг друга, по-настоящему, жить в гармонии. Ссоры будут немыслимы, как и обиды, любая, даже самая незначительная душевная боль тут же вызовет всеобщее сочувствие. И все это будет взаимно. Каждый будет отдавать себя полностью другим людям — но и получать все это тысячекратно назад, от других. Мне кажется, ребята, это самое главное в жизни. Это и есть смысл. Это то, для чего нужен коммунизм… Коммунизм — это только первая ступень всеобщего братства. Самая примитивная еще.

— Ну нет, смысл — в развитии, — возразил Валера, — в поиске нового, в познании Вселенной!

Гуля улыбнулась ему, как мать — ребенку.

— А разве познание нужно не для самого же человека? Не для человечества? Для чего абстрактное познание?

— Но может быть, есть нечто выше самого человека? — возразил Леша.

— А что? Бог?

— Ну насчет Бога мы ничего сказать не можем, не видели. Но принцип…

— Абстрактный принцип? Вне человека? Вне человечества? Ну ты даешь, диалектический материалист!

— Э-э, у меня по диалектике пятак, — защитился Леша, — я диалектик хреновый.

— Лийка, а ты как думаешь? — спросил Валера негромко, — в чем смысл жизни?

Ли выпростала нос из его куртки. Посмотрела в огонь.

— В том, чтобы люди не причиняли друг другу боли.

— Чеканно выразила, — фыркнул Леша. Но Гуля смотрела на подругу серьезно, и в ее черных глазах светилось понимание и сочувствие.

— Она правильно говорит. Точно.

— Но очень уж односторонне, — Валера поймал тонкую руку Ли, покачал в своей ладони, — и мрачно как-то. Лийка, ты мрачно смотришь на жизнь! Для твоих лет это несколько рановато.

— Мне уже сто пятьдесят лет, — буркнула Ли.

— Сыграй лучше, — Леша потянулся за гитарой. Валерка покачал головой.

— Нет уж, хватит. И потом — вон народ играет, мешать будем.

С той стороны костра кто-то наяривал на гитаре «Хайнаньский десант», нестройные голоса подпевали.

— Пойдем, Лийка, лучше погуляем.

Они целовались над темным озером, отойдя от лагеря подальше — отсюда он выглядел световым пятном. Ли зябко куталась в куртку Валеры. Звезды отражались в спокойной воде.

— И над нами бездна, и под нами — бездна, — процитировал Валера известную песню, — ну вот, Лийка, мы больше не школота. Вся жизнь впереди… ты рада?

— Не знаю, — она повела плечами, — даже не знаю, Валер, стоит ли радоваться. Что там впереди-то будет.

— Завтра с тобой напишем заявления… а давай может, в Грецию попробуем? Я давно хотел там побывать, а ты же там была? Я учил греческий, а тебя, может, и так возьмут.

Ли глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду.

— Валер… вместе не получится. Со мной Ресков говорил. Я пойду служить в разведку.

— Но как же…

— Да ты не расстраивайся, Валер. Это же всего два года, — фальшиво сказала Ли.

— А потом что — школа КБР?

— Да, — кивнула Ли, — я не говорила об этом, потому что не считала реальным. Но Ресков уверен, что это реально. Помнишь, я же была ранена, я тебе даже шрам показывала.

— Ну да. И это…

— Дело не в ранении, а в том, что тогда кобристы в Кузине накрыли всю банду нациков. И я… ну как бы помогла. За что в меня и стреляли, собственно. Так что в КБР меня возьмут, но сначала надо отслужить в правильном месте.

Валера выпустил ее руку. Уставился на темную воду.

— Но если ты будешь учиться на кобристку, то я… у нас же не будет времени. Совсем. Ты это понимаешь?

— Ты тоже можешь поступить в Ленинграде. Там же отличная биологическая школа.

— И у нас будет время встречаться? И может быть, жить вместе? — с иронией спросил он.

— Жить, наверное, нет, у кобристов условие жить в казарме. Но встречаться… ну у меня же будут увольнительные!

— Да зачем тебе это нужно, Лийка? — с горечью спросил Валера.

— Как — зачем?

Их глаза встретились. И Валера отвел взгляд.

— Ты же красивая девушка, реально красивая. Умная. Ты вон первое место заняла по астрономии, в Донецк ездила. В Космос летала! У тебя есть все, абсолютно все, что надо для жизни и счастья. Ну ладно, мужики. У них бывает такое. Надо там доказать, что они круче других, оружием поиграть. Но тебе-то это для чего?

Земля меж ними с хрустом расступилась, и трещина поползла в обе стороны. Так показалось Ли.

— Ну Ресков тебя похвалил, а ты и раскисла. Все, я героиня, надо доказывать и дальше, как я крута. Ну молодец! А дальше-то зачем? Неужели нельзя просто нормально жить, как все? И заниматься наукой — это уж точно поважнее, чем каких-то шпионов ловить.

Трещина подернулась льдом, и от льда повеяло смертельным холодом. Ли захотелось снова прижаться к Валерке, но теперь это было невозможно — они стояли по разные стороны смертельно глубокой пропасти.

— Ты чего? Ну хоть скажи чего… что ты думаешь, зачем тебе все это.