Джек Уильямсон - Один против Легиона (Легион пространства - 3)

Вытянутое лицо командора стало жестким.

- Я переговорю с ним, когда вернусь из Пурпурного Холла, - сказал он. - Мы уже отправили Адмирала-Генерала Самду с десятью крейсерами, чтобы он помог Хансу поймать вора.

- Однако это им не удалось, сэр, - запротестовал адъютант. - В срочном докладе Адмирала-Генерала Самду сообщается...

- Самду командует этим, - голос Джея Калама был хриплым от усталости, - он не должен докладывать. - Он вздохнул и пригладил пальцами белую прядку, которую вывез с кометы. - Если вор - действительно Чан Деррон, пробормотал он, - им это снова может не удасться.

Безвольно откинувшись в кресле за столом, заваленным бумагами, он позволил усталым глазам смотреть в окно. Там было темно. За пятью низкими конусами потухших вулканов на черном горизонте на фоне тающего зеленоватого заката поднималась Новая Луна.

Не тот древний спутник, чье исковерканное лицо смотрело на Землю с момента зарождения жизни, а тот, что был сооружен взамен предыдущего своим - секретным унаследованным оружием вместе с форпостом пришельцев медузиан.

Новая Луна действительно была новой - сверкающее творение современной науки и огромных средств, горделивый триумф инженерии тридцатого столетия. Центром ее была огромная гексагональная структура, сваренная из металла, десяти миль в ширину и восьмидесяти кубических миль в объеме.

Гораздо ближе к Земле, чем прежняя Луна, новый спутник имел период обращения всего лишь шесть часов. С Земли его движение казалось более быстрым и тем более замечательным, что происходило по той же орбите, что и прежде. Она поднималась на западе, двигалась против перемещения звезд и опускалась там, где прежде поднималась Луна.

Новую Луну замышляли построить замечательной. Вращающаяся паутина стальных нитей, натянутых центробежной силой, простиралась на тысячу миль от нее. Они удерживали сложную систему вращающихся зеркал из натриевой фольги и скользящих цветных фильтров из целлулита. Отражаемый солнечный свет применялся для освещения величайшей из существовавших когда-либо реклам.

Тонкая рука командора устало потянулась к толстой папке страниц с зеленым шифром, озаглавленных: "ДОКЛАДЫ КОМЕТАРНОЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ, ДЖ. КАЛАМ, ДИРЕКТОР. ДОКЛАД СХЛVIII: ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ПЕРЕЧЕНЬ МЕТОДОВ И ОБОРУДОВАНИЯ ДЛЯ НЕОБРАТИМОЙ РЕДУКЦИИ МАТЕРИИ В НЕЙТРОННОЕ ИЗЛУЧЕНИЕ".

Но поднимающаяся надпись, как и было предназначено, притягивала его взгляд. Это был круг алых звезд, лежащих на зеленоватом диске. Звезды быстро вращались, появлялись и исчезали, неожиданно меняя цвет на бледно-желтый. Синевато-оранжевые буквы сливались в текст:

"Устали, мистер? Скучно, сестрица? Тогда пойдем со мной!" Диск превратился в оконтуренную красным живую картинку стройной девушки в белом, идущей по проходу салона лайнера на Новую Луну. Она повернулась, и веселая приглашающая улыбка сменилась огненными словами: "Летите на Новую Луну и скажите только, что вам нужно. У Гаспара Ханнаса есть для вас все".

- Все, - улыбнулся Джей Калам мрачно. - Даже лучшие в Системе преступники.

"Обретите здоровье в нашем санатории! Сыграйте в наши спортивные игры при нулевой тяжести! Отдохните в наших клубах и театрах! Побывайте в наших музеях и обсерваториях! Неожиданности и красота - везде! Вам может улыбнуться фортуна в наших игровых салонах! Даже избавление, если вы жаждете его, можно найти в нашей Клинике Эфтаназии!"

- Но то же самое, - прошептал Джей Калам, - я могу найти в спокойной обстановке в доме Джона Стара на Фобосе.

Командор вдруг напрягся за своим столом.

Потому что огромная надпись - начатое чьей-то рукой очередное приглашение - неожиданно замерцала. И погасла. Миг она отсутствовала. Затем появились красные чудовищные буквы, слившиеся в его собственное имя!

"КАЛАМ!"

Вновь тьма. Затем огненные алые символы:

"Г-39".

Затем взрыв красно-белой пиротехники стер эту надпись. Одна голубая искра превратилась в огромную голубую звезду. Звезда опять стала Лунной Девушкой. Она смеялась, она снова приглашала.

Однако Джей Калам больше не смотрел на рекламу. Ибо Г-39 было его собственным кодом для вызова в чрезвычайно важных случаях. По руке поползли мурашки холодного предчувствия, когда он касался диска коммуникатора.

- Хорошо, Ландо, - сказал он адъютанту. - Дай мне Ханнаса по видеоволновой связи.

Создатель и хозяин роскошнейшего, великолепнейшего из всех курортов, Гаспар Ханнас появился на сцене неведомо откуда. Слухи о его прошлом - что он был космическим пиратом, торговцем наркотиками, агентом-андроидом, нечестным игроком, боссом гангстеров и рэкетиром - были многочисленны и порой противоречивы.

Первоначально Новая Луна была устарелым космическим лайнером, выведенным на орбиту Земли двадцать лет назад. Синдикат Новой Луны, владевший чартером на судно, во время суматохи, последовавшей после начала Первой Межзвездной войны, получил для этого корабля статус полунезависимой планеты, что позволило превратить его в убежище от наиболее строгих законов Земли и остальных планет Системы. Гаспар Ханнас, глава синдиката, не поддавался разгневанным реформаторам и уверенно процветал.

Диковинный искусственный спутник, впервые открытый длгя публики десятилетие назад, заменил целый флот роскошных лайнеров, курсировавших прежде вокруг Земли. Финансовые дела синдиката были малопонятны - Ханнаса называли, помимо прочих имен, бесчувственным коммерческим спрутом, - но новый курорт был явно выгодным предприятием, эффектно управляемым Ханнасом и его специальной полицией.

Его враги - недостатка в них не было - предпочитали называть этого человека пауком. И, действительно, его реклама в небе напоминала паучью сеть. Действительно, в нее попадали миллионы и оставляли там свое состояние - или даже, если они принимали мертвенно-черный жетон, который выдавали крупье по первой просьбе любого игрока, и жизнь.

Самому Ханнасу, должно быть, было около шестидесяти. Однако, когда он сидел, огромный и неспокойный, за странным круглым столом в своем офисе, глядя на мотающуюся ленту с записью выигрышей в залах, потягивая темное марсианское пиво, от которого никогда не хмелел, ни один сторонний наблюдатель не мог угадать его возраста за коростой, оставленной годами, или угадать что-либо в движении его лица.

Ибо лицо Гаспара Ханнаса, говорили люди, менялось с его удачей. Они говорили, что его старое лицо слишком хорошо отражало его подлинную сущность. Оно было покрыто шрамами слишком многих битв. И, как шептали люди, на нем был отпечаток слишком многих наград. Нынче лицо Гаспара Ханнаса, словно плоть его огромных безобразных рук, было белым как смерть даже более, как мог установить внимательный наблюдатель, чем крошечные шрамы, оставленные хирургами. Бледность эта была непонятна. Единственное, проглядывающееся выражение - улыбка, которая делала эту белую поверхность похожей на лицо чудовищно выросшего ребенка-идиота.