Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

— Брось его! — прокричал Амундсен. — Прыгай!

Аппарат, избавившийся от веса двух людей, опять потянулся в воздух. Прорези, которые сделал Пири в нижней части шара, едва ли на что-то влияли.

Ругаясь, он соскочил с гондолы, пролетел пятнадцать футов и, очутившись в снегу, вонзил туда нож, точно ледоруб, что помогло ему затормозить лишь в двенадцати футах от обрыва.

Аппарат оторвался от гребня скалы, один раз повернулся вокруг себя и пропал за скалой в нисходящем потоке, Пири произнес.

— Ну, вот и прилетели. А теперь — самое веселое.

Они брели на запад в сгущающихся сумерках, ища снаряжение, выброшенное за борт, но снаряжение нашло их само. Они пробивались на край длинного сугроба север-юг, когда услышали сверху низкий рык, и над головами у них появилось с полдюжины мохнатых белых созданий. Создания были нагружены шкурами, рюкзаками и едой, точно мародеры, возвращающиеся после удачного налета на спортивный склад.

Увидав Пири, Амундсена и Грессу, они выронили добычу, хором заухав и закрякав от изумления. И тут Гресса прокричала:

— Дерьмо собачье, я знаю этих ребяток! — и побежала им навстречу. Они рассеялись, вопя, но Гресса протренькала что-то на их родном языке, и один из них задержался, подхватил со снегу побольше добра и, колеблясь, отступил на несколько шагов, явно узнав ее, но столь же явно не уверенный, что означают ее наряд и ее спутники. Гресса подошла к нему, что-то лопоча, и миг спустя, он избавился от напряжения, и они принялись обниматься, точно влюбленные после долгой разлуки. Когда он наконец выпустил ее, она обернулась к Пири и Амундсену и крикнула:

— Эй, познакомьтесь с моим братом!

Встреченные принадлежали к племени йети, численностью около тридцати, которые жили в пещерах, окружавших один-единственный грейлстоун в нескольких милях к западу. Они приняли у себя путешественников, и впервые с тех пор, как они покинули дом, исследователи поели горячего. Затем все уселись у костра близ входа в самую большую пещеру и стали обмениваться рассказами.

Йети мало что нашлось рассказать: грейлстоун обеспечивал их пищей и топливом, но на плато не водилось никакой дичи для охоты, и никто пока что не отыскал дороги вниз, на другие земли.

Пири задал им лишь один вопрос: не выступали ли когда-нибудь к полюсу они или кто-то другой. Гресса перевела, и, когда ее брат ответил, сказала:

— Кийика говорит, что никогда ни о чем таком не слыхал. Никто отсюда ни разу не удалялся больше, чем на два дня пути на юг, так как в этом направлении больше нет грейлстоунов. Он говорит, что есть другие племена йети, разбросанные по всему краю полярной шапки, но он также никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь из них ходил к полюсу.

— Спроси его, не поможет ли он в этом нам, — сказал Пири.

Гресса перевела и, когда брат ответил, рассмеялась и пояснила:

— Он говорит: «А почему бы и нет? Тут все равно больше делать нечего».

Пири улыбнулся.

— Отлично. Тогда вот что… — и он стал описывать, как переносят еду от тайника к тайнику, создавая вспомогательную цепь от базового лагеря на всем пути к точке, откуда главная команда сможет совершить последний рывок к полюсу.

Они провели последующие несколько дней, запасая пищу и чиня лыжи и рюкзаки, пострадавшие при падении на лед. Оба — и Пири, и Амундсен, жаждали поскорее закончить то, что начали, но предыдущие ошибки на Земле научили обоих не слишком полагаться на удачу. И они терпели, пока все не было готово, прежде чем снова выступить в путь, на этот раз — с дюжиной помощников-йети.

Они бежали на лыжах по десять-двенадцать часов в день и строили снежные иглу, чтобы спать по ночам. Йети на лыжах не ходили, но их широкие мохнатые лапы действовали как снегоступы, и, если они теряли в скорости, то брали свое выносливостью. Они возвращались парами, пара уходила каждый день назад, по цепи, в то время как оставшиеся спешили вперед.

Наконец, примерно в каких-нибудь пятидесяти милях от южного полюса, последняя пара йети покинула их троих, готовых завершить путешествие, в которое они пустились за полпланеты отсюда. Они одолели половину расстояния за один день, затем пришлось провести два дня в иглу, в то время как вокруг гуляла метель, и было практически ничего не видно. Они выбрались из убежища утром третьего дня, местность вокруг усеивали самоцветы: грани свежевыпавших снежинок преломляли красноватые лучи низкого солнца на самый разный манер. В такой близости от полюса ветер был совсем нежным, и они вновь выступили на юг, совершая на лыжах длинные нетерпеливые рывки и покрывая три-четыре мили в час. Чем ближе к цели, тем пристальней они обозревали горизонт впереди, ища признаки того, что кто-нибудь другой уже прошел здесь, но ничто не нарушало однообразия белой пустыни.

И вот, когда, по их подсчетам, их отделяло от полюса около пяти миль, Амундсен указал на несколько градусов вправо и спросил:

— Что это?

— Где? — переспросил Пири, всматриваясь.

— Я вижу у горизонта что-то, торчащее вверх.

Пири сощурился и заметил:

— Скала.

— Довольно высока для скалы.

— Значит, это высокая скала, ишь, курва.

— Может быть, это каирн, — предположила Гресса. — Может, кто-то нас все-таки обскакал.

— Нет, — заявил Амудсен. — Высота этой штуковины — футов двадцать.

— Значит, это треклятые чужаки, — со вздохом произнес ГІири. — Они поставили башни на обеих концах. — И оглянулся на пройденный путь, как будто и впрямь подумывал, что стоит податься обратно, не дошагав до самого конца. Но он тут же покачал головой и вновь устремился вперед. Амундсен и Гресса молча последовали за ним.

Казалось, башня становится тем выше, чем заметней они приближались, и они начали понимать, что недооценили ни ее размеры, ни расстояние до нее. Положившись на сухие расчеты, они неверно определили количество миль до полюса. Они преодолели еще десять миль, прежде чем поравнялись с башней — гладким стальным цилиндром в двадцать футов шириной и в сотню высотой.

Мерное низкое гудение, почти на пределе слуха, наполняло воздух и вызывало дрожь в почве; несколько минут спустя стало заметно, что цилиндр медленно вращается против часовой стрелки.

— Мировая ось, — со смехом изрек Амундсен. — Ну и хохма!

— Да насрать мне на их хохмы, — огрызнулся Пири и, развязав штаны, пустил струю. Его моча замерзла, едва плеснула на металл. Гресса объехала на лыжах цилиндр и ахнула:

— Эй, сюда!

Амундсен и Пири поспешили к ней вокруг столба, и увидели, что Гресса стоит на коленях над двумя телами. Они насквозь промерзли. Одно было небольшим, с длинными темными волосами и тяжелым носом, другое — более изящным и точеным.

— Кук, — произнес Пири, уставившись на смуглого.