Леонид Платов - Птица Маук

— Ты победил, — коротко говорит Нерхо. Убей.

Мелькнуло испуганное лицо Рау. Он спрятался за дерево.

Горюнов протянул побежденному противнику железный топор:

— На.

— Твой топор?..

— Я его дарю тебе.

— Мне топор?… Из крыла Маук? Но тогда я стану тебя…

Горюнов улыбнулся. Нepxo подбросил топор, поймал на лету, захохотал от радости. Оглянулся по сторонам. С силой рубанул по дереву, над которым трудился столько времени попусту. Дерево зашаталось, упало, шумя ветвями, Рау едва успел увернуться и отскочить.

Таков результат этого поединка.

Ведя народ онкилонов на сближение с современностью, оставляя на пути груды тесаного, сколотого и полированного камня, Горюнов, наконец, привел островитян на порог нового века — металлического.

Сидя на пороге пещеры, Горюнов наблюдает за тем, как шеренга женщин вдали проходит по полю. Они равномерно сгибаются и разгибаются, будто отвешивая поясной поклон. Над их головами вспыхивает блеск мотыг.

Водяные часы в нише монотонно отсчитывают время.

Да, земля на острове остывает, но, вооруженные железом, онкилоны выжимают из нее теперь больше, чем раньше. Железными топорами врубились в непроходимые до того леса в глубине острова, железными мотыгами стали обрабатывать поля.

Баланс уравновешен. Надолго ли?..

В каждой радостной победе Горюнова неизменно скрыта горечь этого вопроса: «Надолго ли?..» Ни на минуту нельзя забыть о том, что остров — в осаде, что льды год за годом все туже стягивают белую петлю и не в силах Горюнова предотвратить надвигающуюся гибель, — только отсрочить ее.

Рядом с Горюновым опустился на землю Нерхо. Губы его решительно сжаты, брови нахмурены. Оглянулся.

Пещера пуста.

— Я хотел предупредить, — пробормотал Нерхо. — Остерегайся колдовства, Горюн.

В глубине пещеры из-под медвежьих шкур вынырнула голова Кеюлькана, скрылась.

Нерхо придвинулся к Горюнову, склонился к уху. Кеюлькан лежит, ловя каждое слово.

— Ты подарил мне новый топор, — продолжал Нерхо вполголоса. — Так же щедро я должен отдарить тебя.

Кеюлькан слушает, напряженный, как тетива.

— Твоя душа у Рау, Горюн. Он колдует над ней.

Дрожь начинает бить Кеюлькана.

— Она прозрачна. Это — прозрачный камень. Таких нет на острове.

Но если Рау сумеет разбить его, ты умрешь.

Кеюлькан, почти теряя сознание от страха, опустил лицо на раскрытые ладони.

— Он говорит, что иссушит твое тело, по каплям выцедит кровь.

Кеюлькан слушает: что же ответит Горюн? Пауза. Потом раздается смех Горюнова, негромкий, очень искренний.

Удивительный, непонятный, беспечно-храбрый человек! Душа его в руках злейшего врага, а он не придал этому значения, засмеялся. Но если так, то обязанность друга — спасти его.

Наступает час сна. Все в пещере, в лабиринте запутанных коридоров, тупичков и закоулков погружается в тишину.

В щель между шкурами виден угол жилища Рау. Странный, круглый, тускло поблескивающий предмет лежит на земле. Колдун ходит взад и вперед, погруженный в задумчивость. Остановился, очертил круг на полу. Положил в центре светящийся предмет.

До Кеюлькана, который окаменел на корточках у входа, донеслись тихие, все нарастающие звуки — рокот бубна. Рау творит заклинания.

Чадящая плошка бросает двигающиеся отсветы на эту сцену. Особенно жутко то, что Рау один. В одиночестве колдун кружится, приседает, жестами и сердитым бормотанием отгоняет кого-то невидимого.

В одиночестве колдун кружится, приседает…

Кеюлькан чувствует, как уже непроизвольно начинают подергиваться его руки и ноги. Вот-вот и он следом за Рау пустится в колдовской пляс… Но, вспомнив, что он пришел за душой Горюна, мальчик заставляет себя остаться неподвижным.

Наконец, утомившись, Рау садится на землю перед таинственным предметом. С бесчисленными предосторожностями он открывает крышку, заглядывает внутрь и вытаскивает оттуда что-то белое, похожее на кору, Что бы это могло быть? Оно испещрено такими же значками, какими Горюн пестрит бивень мамонта.

Рау рассматривает белый предмет, вздыхает. Нет, и на этот раз не помогли заклинания, — он не может разгадать душу Горюна.

В жилище Рау тихо. Кеюлькан чуть отодвигает шкуру, завешивающую вход. Колдун спит, повалившись на охапку листьев.

Кеюлькан вполз в пещеру. Осматривается. Тлеют уголья костра в углу. По стенам развешаны маски зверей, рога оленей, крылья птиц, пучки засушенных трав. Жутко!

Мерный храп колдуна.

Кеюлькан лихорадочно роется в куче шкур.

Рау лежит навзничь, разбросав руки. Кеюлькан перешагнул через него.

В углу, среди масок и амулетов что-то матово блеснуло. Кеюлькан раскидал маски. Шар! Он схватил его, поднялся. Счастливо улыбается.

Улыбка медленно сползает с лица. Глаза остановились, рот открыт, — Кеюлькан прислушивается: храпа нет, тишина!

Не оглядываясь, Кеюлькан быстро втянул голову в плечи, пригнулся, упал на руки. Кинжал, брошенный Рау, просвистел над головой и впился, дрожа, в стену.

Кеюлькан обернулся. Распрямился, как пружина, прыгнул на колдуна.

Яростная борьба. Рау — сильнее. Кеюлькан — увертливее. Все время при этом он старается держать голову так, чтобы колдун не мог увидеть его лица.

Кеюлькан очутился внизу. Рау старается дотянуться до кинжала. Под Кеюльканом — уголья костра. Меховая одежда его тлеет, дымится.

Рау дотянулся до кинжала, торчащего из стены, но, улучив момент, Кеюлькан схватил горсть пепла и бросил в глаза противника.

Рау стоит, качаясь от боли, закрыв лицо ладонями.

Кеюлькан схватил волшебный шар. Фигура его мелькнула в дверях, исчезла.

Он мчится через лес. В прорези между листьями призрачно поблескивает шар.

Он переплывает ручей. Пробирается сквозь кустарники. Бережно в вытянутой руке держит драгоценную ношу, будто освещая ею путь.

…Поляна, где в день своего прихода на остров Горюнов впервые увидал охоту на мамонта.

Внимательно, как садовод, совершающий ежедневный обход сада, Горюнов осматривает ветви. Этой весной почки на некоторых деревьях не распустились. Горюнов качает головой.

Взгляд его скользнул поверх ветвей, — вдали холодно, зловеще отсвечивают ледники, спустившиеся почти к самому скату в долину.

Хруст валежника, шумноё Дыхание. Из лесу выбежал Кеюлькан.

Протянул Горюнову шар.

— Смотри, Горюн, — твоя душа.

Горюнов переводит взгляд с Кеюлькана на шар.

— Внутри значки, какими ты пестришь кость. Открой. Твоя душа спрятана здесь.