Леонид Платов - Птица Маук

Горюнов берет шар обеими руками, бережно, будто боясь расплескать то, что есть в нем. Всматривается в буквы, выбитые на шаре. Повторяет озадаченно:

— СССР?..

Поворачивает шар. Лучистое мерцание исходит от него. Долина внизу, горы за спиной, — если всмотреться в шар, — предстают сейчас необычными, преображенными.

— Что это?..

Внутри стеклянного шара чернеет капсюль.

— Зачем это?

Кеюлькан недоуменно пожимает плечами.

Непослушными пальцами Горюнов отвинчивает крышку. Вытащил металлический капсюль и вложенную в него записку. Текст на трех языках: русском, английском, норвежском.

Записка дрожит в руках:

Записка дрожит в руках Горюнова…

«Этот буй спущен на воду сотрудниками гидрометеорологической станции в городе Усть-Порт. Просим нашедшего сообщить координаты, где поднят буй, что важно для изучения полярных течений и дрейфа льдов. Адрес: СССР, Ленинград, Арктический институт».

Горюнов шепчет, глядя вдаль:

— Ленинград… Ленин… град…

Кричит во всю мощь легких:

— Лени-ин!..

Остановился, словно прислушиваясь к чему-то.

— Там — революция! Если город назвали именем Ленина, в России — революция. Понимаешь, Кеюлькан?.. Нет, ты не понимаешь меня, мальчик!

Горюнов сидит на траве в позе мучительного раздумья.

— Революция. Когда же она? Когда была? В шестнадцатом? Мы ушли в шестнадцатом. Могла быть в тот же год, летом, осенью… Или позже?

Кеюлькан смотрит на юг, защищая глаза ладонью от солнца.

— Был мрак, хаос, — говорит Горюнов. — И вот вспыхнуло: Ленинград. Все осветилось вокруг. Я вижу огромную страну по ту сторону гор, вижу всю, Кеюлькан, сразу всю!

…Просека в лесу заполнена людьми в меховых костюмах: малицы, штаны, торбаса. В центре круга сидят старейшины, за ними стоят воины в парадном убранстве, дальше женщины и дети. Это сход всего племени, призванный разрешать самые важные вопросы.

— Горюн никогда не обманывал нас. Слово его одно.

— Но там Маук. Маук улетела туда. Маук вернулась на Большую землю.

— Маук нет больше, — повторяет Горюнов. — Она мертва. Весть об этом принес светлый шар.

Поднял гидрографический буй высоко над головой.

— Кто же убил ее? — недоверчиво спрашивают из толпы.

— Мои друзья…

— Когда?

— Не знаю.

— Зачем же нам уходить? Здесь хорошо.

— Смерть стережет вас. Вот снег. Сегодня он на горе, завтра будет здесь.

— Как же дойдем по льду?

— Так же, как дошли сюда. Сделаем лодки, нарты. В руках у вас железные топоры.

— Пусть кто-нибудь пойдет вперед. Пусть узнает, мертва ли Маук? Но кто решится на это?

Горюнов говорит:

— Я. Я приведу помощь.

— Нет, ты должен остаться с нами. Мы боимся: Маук вернется.

Рау, высунувшись из толпы, выкрикивает со злобной готовностью:

— Пусть идет Горюн!

— Нет! Нет! Горюн останется.

Горюнов всматривается в исковерканное мстительной злобой лицо Рау. Любой ценой колдун готов избавиться от человека, отнявшего у него власть. Не сводя с него глаз, Горюнов медленно качает головой. Он переводит взгляд на других онкилонов. Как будто тень крыла снова пала на них: они скорчились, пугливо жмутся друг к другу, испуганы, как дети.

На вытянутых руках женщина протягивает ребенка:

— Не оставляй нас одних, Горюн.

Плечистый воин боязливо смотрит снизу вверх на Горюнова. Бормочет:

— Мы боимся без тебя, Горюн.

Горюнов обескуражен:

— Кто же пойдет?

Молчание.

Горюнов обводит взглядом воинов:

— Ты, Нуху?.. Ты, Куа?.. Ты, Нырша?..

Все прячут глаза. Горюнов с надеждой обращается к Нерхо.

— Друг, ты?

Нерхо поднял опущенную голову.

— Я тоже боюсь Маук, — говорит он, мучительно стыдясь такого ответа.

— Ты великий колдун и могучий воин, — обращается Рау к Горюнову, — ты сделал копье крылатым и отыскал легкий топор. Ты изгнал с острова Маук. — Рау выдерживает паузу и вдруг заканчивает с лицемерным вздохом: — Но ты не мог убить страх перед Маук.

Гнетущая тишина. Горюнов медленно обводит глазами людей.

Кеюлькан скромно стоит за шеренгой воинов среди детей и женщин. Его лицо взволновано. Порывисто подается вперед. Он не может перенести унижения Горюнова.

Вот раздвинул плечом строй рослых воинов, протиснулся на середину круга.

— Я! — раздался его звонкий мальчишеский голос. — Я пойду!

— Ты не воин еще! — крикнул Рау.

— Ты не дойдешь, Кеюлькан, — мягко говорит Горюнов. — Ты не найдешь Большой земли.

— Я буду идти по солнцу.

— Ты будешь голодать.

— Я возьму еду и нарты.

— Тебе преградят путь полыньи.

— Я возьму байдару. Я пойду. Я хочу дойти!

Горюнов обернулся к Рау.

— Ну? Что ты скажешь теперь, колдун?.. Вот онкилон. Он поборол в себе страх перед Маук.

…Один из стариков заканчивает праздничную раскраску тела Кеюлькана. Раскраска подчеркивает выпуклые мышцы, широкие плечи и грудь.

Протяжный звук военного рога.

У входа в пещеру раздаются голоса:

— Дорогу воину! Почет воину!

В волосах Кеюлькана укрепляют перья, на руку навешивают щит, напоминающий крылья. Нерхо привязывает к поясу сына кинжал и торжественно подает лук. Горюнов надевает на шею Кеюлькана какой-то талисман на шнурке.

Лицо Кеюлькана строго, сурово, сосредоточено. Боевым кличем и стуком копий приветствуют его, юношу, только что прошедшего церемониал посвящения в воины.

На гребне вулкана стоят Горюнов, Нерхо, несколько онкилонов которые провожают Кеюлькана. Нарты быстро спустились со ската. Вдали — бескрайная белая пустыня.

Ветер взметнул снежную пыль и окутал ею группу провожающих.

«Был невидим, пока его скрывала стена тумана».

Слово «тумана» не закончено. Резец, которым Горюнов высекал буквы на бивне, вдруг соскочил провел глубокую борозду.

Горюнов встал, отбросив сидение. Что случилось? Из-под земли несется грозный нарастающий гул.

Выбежал наружу. Долгий, тягучий стон в воздухе, точно гигантский шмель бьется о стекло. Раскидистое дерево перед пещерой качается, как былинка. Люди мечутся в клубах пыли. Словно длинная черная змея, через поляну стремительно проползла трещина.

Раздаются крики:

— Горюн! Где Горюн? Маук трясет землю. Прикажи ей, Горюн.

Далекие снеговые горы будто придвинулись.

Кончено! Льды хлынули в котловину.

…Берег озера. Дождевые капли с тихим шорохом падают на воду. Поверхность озера покрыта мелкой рябью. Нерхо и Рау убирают верши.

— Время уходит, — сказал Рау.

— Да.

Сквозь пелену осеннего дождя видны белеющий вдали языки ледников.

— Что это? Гром?

Зловещий гул под ногами. Рау схватил — Нерхо за руку.