Сергей Минцлов - Царь царей...

Охотник молча стал снимать с ветки висевшее ружье. Искусанный накануне до полусмерти Кузька не решался отойти от места ночлега и только глядел на хозяина, колотя хвостом.

— Иси! — сурово сказал Свирид Онуфриевич.

Кузька покорно подошел к нему.

Сборы были недолги, и оба приятеля вышли за черту огней. Свирид Онуфриевич отыскал на земле след старика и указал его собаке. Кузька обнюхал и, сопровождаемый облаками комаров, уверенно побежал дальше.

Почва становилась все влажнее; исполинские хвойные деревья редели.

— Небо! — с облегчением проговорил Михаил Степанович, увидав, наконец, вместо черно-зеленого навеса простор над собой. Ему показалось, будто его вдруг выпустили на свободу из какой-то страшной тюрьмы. Перед ними приятно зазеленела березовая поросль; по синеве неба скользили сверкающе-белые облака, солнце изредка брызгало сквозь них золотом, и молодой березняк менял тени на свет и весь сиял и шумел, как бы радуясь, что он такой белый и что такие яркие изумруды в кудрях у него.

Путники вступили в поросль; идти приходилось по моховым кочкам, появившимся в изобилии. Кузька несколько раз останавливался и делал стойки, но Свирид Онуф-риевич махал рукой, и умный пес принимался снова колесить по следам Антона, то и дело описывавшим круги по кустам. К удивлению охотника, следы в одном месте вдруг утроились.

— Что он, с ума сошел или заплутался совсем? — пробормотал Свирид Онуфриевич. — Зачем он три раза пробирался здесь то вперед, то назад?

Не сделали они и двадцати шагов по тройному следу, как кусты раздвинулись и впереди открылась синева воды. В низких берегах извивалась окруженная высокими камышами небольшая речка. Влево и вправо зеленела обнаженная кочковатая равнина. Антона на ней видно не было.

Свирид Онуфриевич снял с плеча ружье и выстрелил в воздух.

— Смотрите! — быстро произнес Михаил Степанович. — Люди!

Он указал рукой вправо: из-за бугра на самом берегу реки выставилась и глядела на них человеческая голова. Она принадлежала Антону. Загадка тройных следов объяснилась.

— Где ты запропал? — крикнул Михаил Степанович. — Кто с тобой?

Антон приподнялся еще больше, и можно стало различить, что он в одном и притом совершенно мокром белье.

— Беда приключилась! — ответил он. — Как пес пропал бы, кабы не добрые люди эти, дай им Бог здоровья!

— Какая беда? — одновременно спросили Свирид Онуф-риевич и Михаил Степанович, подходя к нему.

— В трясину провалился. Сперва по колени ушел, потом сталь высвобождаться, по пояс ухнул, а там и пошло тянуть. Спасибо вот они, на крик прибежали-с, вытащили! А только ведро и сапоги там остались.

Бледный, с синеватыми пятнами под глазами и около носа, точно вставший после долгой болезни, старик был неузнаваем.

«Милые люди» — старик и малый — заслуживали скорей совсем другого названия. Первый, громадный, почти медвежьего роста и склада человек, глядел из-под нависших черных бровей схожими с углями глазами; под ними сейчас же начиналась сивая, всклоченная борода; над узким лбом седой гривой вставали давно нечесаные волосы, с листьями и мохом в крутых завитках их. Другой, молодой и безгрудый парень, весь был изъеден комарами; лицо его представляло из себя какую-то распухшую, всю в красных бугорках маску; одеждой обоим служили невообразимо грязные и рваные лохмотья, сквозь которые сквозило искусанное комарами тело.

— Откуда вы? — обратился Свирид Онуфриевич к неизвестным.

Молодой вопросительно повел бесцветными глазами на товарища.

— Старатели [12] Золотоискатели. приисков, — низкой октавой процедил тот.

— А далеко они отсюда?

— Близко…

— Слышите? — радостно воскликнуть охотник, обращаясь к Михаилу Степановичу.

— Слышу, — ответил тот, с недоверием рассматривая неизвестных. — С какого же именно вы прииска?

— С лесного!.. — усмехнувшись, ответил гигант. — Кто его крестить здесь станет?…

— Не проведешь ли нас к нему? — спросил Свирид Онуфриевич. — За труды вам заплатим…

— Вас? — неизвестный оглядел обоих. — Что вам там делать? Иль разбогатеть хотите?

— Заплутались мы; выведи куда-нибудь к дороге, — хорошо заработаете!

Неизвестный призадумался. От спасенного им Антона слышал о нахождении вблизи «чудного» каравана, и караван этот, как все неизвестное и непонятное, возбуждал в нем недоверие.

— Нет, не рука! — заявил он, тряхнув головой. — Вам один путь лежит, нам другой!

— Да вы куда идете-то?

— В пустынь; спасаемся! — сказал старик и черные глаза его заискрились. — Грехи замаливать хотим!

Спутник его прикрыл рукой нос и захихикал.

— Успеете еще намолиться! — возразить Свирид Онуфриевич. — Сперва нас выручите, а потом и о душах думайте!…

— А что дашь? — вдруг спросил неизвестный, устремляя жадный взор на оружие охотника. — Порошку с ружьем дашь?

— Изволь.

Гигант подумал еще немного и с ожесточением поскреб затылок.

— Нет, не рука! — твердо повторил он. — Нет нам хода назад, а указать вам дорогу можем!

— Где она?

— Вверх по реке. Первая вода будет в эту реку впадать — мимо идите, вторую увидите — тоже мимо пустите, а завидите третью — сворачивайте; день пройдете вверх по ней — там вам и будет село. — Дай хоть ножичек! — вдруг грубо добавил он, — вишь, у тебя сколько всего навешано!

Свирид Онуфриевич отстегнул ремень, снял с него длинный охотничий нож и подал его неизвестному.

— На, бери! — сказал он.

— Как «село»? — вмешался Михаил Степанович. — Ты же говорил, прииск будет.

— И прииск будет… — уклончиво ответил неизвестный, пробуя острие блестящего клинка на широком ногте. — Ну, прощенья просим! — добавил он, подняв голову, — благополучного пути вам!

Оба оборванца стали усаживаться в грубо выдолбленную из целого дерева лодку; вместо весел из нее торчали, как какие-то уши, две полугнилые доски.

— Прощайте, — ответил Свирид Онуфриевич.

Антон, увидев, что лодка хочет отчаливать, заспешил к ней и, сунув руку своему избавителю, потянулся поцеловаться с ним.

— Ну, ну!… — сурово возразил тот на невнятные слова благодарности Антона и отстранил старика. — Теленок, что ль, что лизаться вздумать?

Тем не менее, порыв Антона, видимо, несколько тронул его.

— Гляди, не ввались опять в трясину! — мягче добавил он, отталкиваясь длинным шестом от берега. — Где больно весела трава — там берегись, смотри! Прощайте!

— Прощайте! — ответили с берега.

Черная лодка медленно стала удаляться вниз по течению, унося две фигуры: стоявшего с шестом в руках бога-тыря-оборванца и сидевшего на корме товарища его. Зеленые кусты, густой семьей глядевшие с изгиба берега в воду, заслонили их.