Питер Уоттс - Рифтеры

Лени Кларк устраивается в пилотском кресле рядом.

– Кто‑нибудь тебя видел? – спрашивает Роуэн, не повернув головы.

– Если бы видели, – отвечает рифтер, – то уже до­вели бы дело до конца. – Она, очевидно, намекает на недобитый батискаф. – Есть успехи?

– Восемь образцов дали положительный результат. Еще не закончили. – Роуэн глубоко вздыхает. – Как идет бой с твоей стороны?

– Могла бы выбрать другое выражение. Это звучит слишком уж буквально.

– Так плохо?

– Не думаю, что сумею их сдержать, Роуэн.

– Непременно сумеешь, – говорит Роуэн. – Не за­бывай, ты же – Мадонна Разрушения. Альфа‑самка.

– Уже нет.

Роуэн поворачивается к ней лицом.

– Грейс... кое‑кто предпринял новые шаги. – Лицо Лени загорается и гаснет в такт вспышкам. – Опять ми­нируют корпус. Уже не скрываясь.

Роуэн обдумывает услышанное.

– А что об этом думает Кен?

– Его, по‑моему, все устраивает.

Кажется, Лени сама удивляется своим словам. А Ро­уэн – нет.

– Опять минируют? – повторяет она. – Так вы узна­ли, кто это сделал в первый раз?

– Нет. Пока нет. Да и не в том дело, – вздыхает Лени. – Черт, кое‑кто думает, что первую партию вы сами подложили.

– Глупости, Лени. Зачем бы?

– Чтобы обеспечить себе... предлог, наверное. Или вдруг решили покончить с собой, прихватив с собой и нас. Не знаю. – Лени пожимает плечами. – Я не утверждаю, что это разумно, просто рассказываю, что у них на уме.

– И как же мы раздобыли заряды, если производ­ственные мощности контролируются вашими?

– Кен говорит, взрывчатку вы могли соорудить из стандартного циркулятора Кальвина, просто переключив проводки.

Опять Кен...

Роуэн не знает, как подойти к этой теме. Лени и Кен связаны узами – нелепыми и неизбежными узами людей, для которых термин «дружба» чужд, как микроб с Евро­пы. В этом ни капли секса – учитывая, как Кен меняет девушек, такого и быть не могло, хотя Роуэн подозревает, что Лени еще об этом не знает, – но эти своеобразные неявные узы в своем роде такие же интимные. И застав­ляют их защищать друг друга. Шутить с этим не стоит. Нападаешь на одного, берегись другого.

Однако, если ее послушать, Кен Лабин начал заклю­чать новые союзы...

Роуэн решается.

– Лени, тебе не приходило в голову, что Кен мог...

– Бред.

Рифтерша убивает вопрос на корню.

– Почему? – спрашивает Роуэн. – Опыт у него есть. И не он ли жить не может без убийств?

– Вашими стараниями. Он на вас работал!

Роуэн качает головой.

– Прости, Лени, но ты сама знаешь, что не права. Мы привили ему рефлекторный ответ на угрозы – это да. Иначе нельзя было гарантировать, что он предпримет необходимые меры...

– Гарантировать, чтобы он убивал без колебаний! – перебивает Лени.

– ...в случае проблем с безопасностью. Никто не ду­мал, что у него выработается пристрастие. Но ты не хуже меня знаешь: Кен это умеет, возможность у него есть, а его обиды тянутся с самого детства. На поводке его держал только Трип Вины, а с тем покончил Спартак.

– Спартак был пять лет назад, – напоминает риф­терша, – и с тех пор Кен убийствами не развлекался. Вспомни, он был один из ровно двух человек, помешав­ших вашему последнему бунту превратиться в Великое Истребление Корпов.

Кажется, она уговаривает прежде всего саму себя.

– Лени...

Но та не желает слушать.

– Трип Вины вы просто вложили ему в мозги, ког­да он стал работать на вас. Раньше его у Кена не было, и потом тоже, а знаешь, почему? Потому что у него свои правила, Пат. Он выработал собственные правила, и он их держится, и, как бы ему ни хотелось, никогда не уби­вал без причины.

– Это верно, – признает Роуэн, – потому‑то он и стал изобретать причины.

Лени уставилась в освещенный вспышками иллюми­натор и молчит.

– Может, тебе эта часть его истории неизвестна, – продолжает Роуэн. – Ты никогда не задумывалась, по­чему мы отправили к рифтерам именно его? Почему за­бросили черный пояс по тайным операциям на океанское дно, соскребать ракушки с насосов? Да потому, Лени, что он начал оступаться. Он делал ошибки, оставлял хвосты. Конечно, у него всегда имелись веские оправдания, но в том‑то и дело. На каком‑то подсознательном уровне Кен нарочно оступался, чтобы дать себе повод заделать пробоину позже. Станция «Биб» располагалась так далеко от всего на свете, что мы были уверены: там не может возникнуть и речи о проблемах безопасности, с какой бы натяжкой он не трактовал свои правила. Задним числом я вижу, что мы ошибались. – «Не первая и, увы, не са­мая большая наша ошибка». – Но я к тому, что люди, пристрастившиеся к чему‑то, иной раз сходят с рельсов. Люди, сами себе установившие правила поведения, начи­нают их прогибать, перекручивать и истолковывать так, чтоб и на елку влезть, и не ободраться. Семь лет назад наши психологи заверили, что у Кена как раз этот слу­чай. Можно ли быть уверенным, что сейчас что‑то из­менилось?

Рифтерша долго молчит. Ее бесплотное лицо, кон­трастное бледное пятно на темном фоне, вспыхивает в ритме бьющегося сердца.

– Не знаю, – отвечает она наконец. – С одним из ваших психологов я встречалась. Припоминаешь? Это ты его послала за нами наблюдать. Он нам не слишком понравился.

– Ив Скэнлон, – кивает Роуэн.

– Я искала его, выбравшись на сушу. – Словом «искала» Лени заменяет другое: «охотилась на него». – И не застала дома.

– Он был выведен из обращения, – Роуэн прибегает к собственному эвфемизму – как обычно, с легкостью превосходя собеседницу.

– Вот как.

Однако, раз уж о том зашла речь...

– Он... У него на ваш счет сложилась теория, – го­ворит Роуэн. – Он предполагал, что мозг рифтера мо­жет стать... чувствительнее, в некотором роде. Что ваша восприимчивость из‑за долгого пребывания на глубине и всех этих веществ обострится. Квантовый сигнал из ствола мозга. Нечто вроде эффекта Ганцфельда.

– Скэнлон был придурок, – замечает Лени.

– Безусловно. Но ошибался ли он?

Лени чуть заметно улыбается.

– Понятно, – говорит Роуэн.

– Это не чтение мыслей. Ничего подобного.

– Но, может, если б ты могла... как это сказать?.. Сканировать?

– Мы это называем «тонкой настройкой», – говорит Лени голосом, непроницаемым, как ее глаза.

– Если ты можешь настроиться на того, кто...

– Уже сделано. Это, собственно, Кен и предложил. Мы ничего не нашли.

– А на самого Кена ты настраивалась?

– Невозможно... – Лени осекается.

– Он тебя блокирует, да? – кивает сама себе Роуэн. – Если это хоть чем‑то похоже на сканирование Ганцфельда, то блокирует рефлекторно. Стандартная процедура.

Несколько минут они сидят молча.

– Не думаю, что это Кен, – заговаривает Кларк. – Я его знаю, Пат. Много лет.

– Я его знаю дольше.

– Но иначе.