Питер Уоттс - Рифтеры

– А ты сама как?

– Я вакцинирована с ног до головы. Тут ко мне не многое может прицепиться.

Она подошла к трупу с наветренной стороны, хотя легкий бриз смрад почти не разгонял. Кларк держалась подальше, с трудом подавив рвотный позыв, и приня­лась собирать части тел. Она провела баллоном со стерипленкой две черты, как будто распятие нарисовала, и нажала на закрепитель. Сморщившийся одноногий труп, лежавший у ее ног, заблестел, когда затвердел жид­кий пластик.

– А эти еще в хорошей форме, – заметила Уэллетт, распыляя аэрозоль по мертвому телу. – Раньше‑то надо было дважды в неделю проверять, если хотела найти бер­цовую кость, соединенную с коленной чашечкой. У падальщиков был праздник.

Спрея Така не жалела, чему Кларк не удивилась. Доктор, может, и обладала иммунитетом от болезней, гнездившихся в этом трупе, но разносить их тоже не хотела.

– А что изменилось? – спросила Кларк.

– Падальщиков больше нет.

Кларк ногой перекатила мумифицированные останки и залила аэрозолем другую сторону покойника. Через несколько секунд покрытие затвердело. Она подхватила на руки тело в саване. Лени казалось, что она держит охапку дров. Стерипленка со слабым скрипом терлась о гидрокостюм.

– Просто загрузи его в Мири, – сказала Уэллетт, про­должая орудовать спреем. – Я уже поменяла настройки.

Лазарет высунул язык с правого борта. Мятая серебря­ная фольга покрывала его горло. Кларк положила останки на поддон, тот втянулся внутрь как только почувствовал груз. Мири сглотнула и закрыла рот.

– Мне надо еще что‑нибудь сделать? – спросила Кларк.

– Да нет. Она знает разницу между живым челове­ком и трупом.

Из машины донесся низкий, еле слышный гул, но быстро прекратился.

Уэллетт вытащила человекоподобный кокон из загона. Раздутое тело полностью скрылось под слоями фибропластика, как будто Така превратилась в какого‑то огромного паука и спеленала добычу. Поверхность савана усеивали тела прилипших насекомых. Умирая, они извивались, пы­таясь высвободиться из пут.

Кларк подошла помочь доктору и взяла кокон за один конец. Когда они распределили вес, внутри что‑то хлюп­нуло. Мири разинула рот – уже пустой – и дохнула Лени в лицо горячей, пыльной отрыжкой. Наружу выполз язык, словно лазарет превратился в громадного ненасыт­ного птенца.

– А кожа дышит в этой штуке? – спросила Уэллетт, когда Мири проглотила вторую порцию.

– Ты про гидрокостюм?

– Я про обыкновенную кожу. Она под кополимером вообще дышит?

– Да он за пять лет изрядно поизносился. Как ви­дишь, до сих пор жива.

– Но тебе в нем все равно плохо. Он же создан для жизни на глубоководье; сомневаюсь, что на суше он по­лезен для здоровья, если носить его постоянно.

– А почему нет? – пожала плечами Кларк. – Ткань дышит, обеспечивает терморегуляцию. Мне комфортно, полный гомеостаз.

– Так это в воде, Лори. А у воздуха другие свойства. Скорее всего, у тебя дефицит витамина К.

– Со мной все хорошо, – безразличным тоном от­ветила Кларк.

Лазарет довольно заурчал.

– Как скажешь... – Уэллетт решила не продолжать тему.

Мири снова разинула рот.

Они прокладывали маршрут по заброшенным дорож­ным знакам и бортовым картам. Уэллетт упорно отказы­валась выходить в сеть. Кларк пришлось задать вопрос по поводу остановок на пути. Белфаст? Кэмден? Фрипорт? Еще до конца света они были лишь непримечательными точками на карте: почему бы не поехать в Бангор, всего‑ то несколько километров к северу? Туда, где жили люди.

– Теперь уже нет, – сказала Така, перекрикивая не­истовые оркестровые качели, которые, по ее словам, со­чинил какой‑то русский маньяк по фамилии Прокофьев.

– Почему?

– «Города – это кладбища человечества». – Она явно кого‑то процитировала. – Существовал какой‑то порог, сейчас точную цифру не вспомню. Некое магическое число количества людей на гектар. И любой городской центр его серьезно превышал. В общем, если Бетагемот попадал на территорию с высокой плотностью населе­ния – не говоря уже о болезнях, которые следовали за ним по пятам, – он распространялся как лесной пожар. Стоило одному чихнуть – заболевала сотня. Микробы любят толпу

– Но в малых городах все было нормально?

– Ну как видишь, не нормально. Там Бетагемот рас­пространялся медленно, да что я говорю – он распро­страняется до сих пор. В городках народу было мало, а зимой и того меньше. Землю между ними скупили бога­чи. – Уэллетт жестом указала на жухлую листву за ветро­вым стеклом. – Здесь были сплошные частные владения. Состоятельные старые мужчины и женщины, которые не тусовались, имели хорошее медицинское обслуживание. Разумеется, теперь их больше нет.

«Наверное, на „Атлантиду" отправились, – подумала Кларк. – Некоторые, по крайней мере».

– В общем, когда «огненная ведьма» появилась, у крупных городов было только два выхода, – продол­жала Уэллетт. – Либо отгородиться от мира баррикада­ми и генераторами статического поля, либо помереть. Некоторые не смогли себе позволить генераторы, по­этому остались без вариантов. Я не была в Бангоре с пятьдесят третьего. Насколько я знаю, там даже тела не убрали.

В Бакспорте они встретили первых живых пациентов.

Мири свернула с главной улицы примерно в два часа ночи и остановилась около циркулятора Кальвина от Красного Креста, на панели которого мигал предупреж­дающий желтый сигнал. Уэллетт осмотрела его, пользуясь светом от старого, оставшегося еще с прежних времен, рекламного щита, работающего на солнечной энергии, тот неутомимо рассказывал всем вокруг о преимуществах умной одежды и диетических проглоттидов.

– Необходимо пополнить запасы, – Така забралась в Мири и вызвала меню.

– А я думала, они получают все необходимое из воз­духа, – сказала Кларк. Иначе для чего еще был нужен фотосинтез. Лени, помнится, сильно удивилась, узнав, сколько сложных молекулярных соединений были нечем иным, как комбинациями азота, углерода и кислорода.

– Микроэлементы заканчиваются. – Уэллетт схвати­ла из раздатчика картридж из целлюлозы, заполненный красной и ярко‑коричневой пастой. – В этом, например, почти нет железа и калия.

Рекламный щит все еще настойчиво предлагал уже несуществующие товары и одежду и на следующее утро, когда Кларк с трудом втиснулась в туалетную кабинку Мири. Когда она вышла оттуда, к ветровому стеклу при­липли два силуэта.

Она осторожно переступила через Уэллетт и устро­илась между двумя ковшеобразными сиденьями. Двое мальчишек‑индусов – одному около шести, другой почти подросток – уставились на нее. Склонившись вперед, она посмотрела в ответ. Две пары черных глаз расширились от удивления; младший тоненько вскрикнул. В следующую секунду обоих мальчишек как ветром сдуло.