Питер Уоттс - Рифтеры

За спиной запищал медицинский пульт. Искаженное отражение Лени Кларк не шевельнулось. Оно висело, неподвижное в темной воде, заглядывало в лодку и ожи­дало восхода солнца.

Ничего не чувствуя, она вопит. Не мысля, ярится. В беспамятстве бросается на стены.

«Выпусти меня!»

Словно в ответ прямо перед ней возникает дверь. Она рвется в нее, цепляя на ходу когтями и не задер­живаясь проверить, идет ли кровь. На неуловимо малый миг зависает в воздухе, со скоростью света расходится по эфиру во все стороны. Эта расширяющаяся сфера заливает прозрачную антенну, растянутую в стратосфере тонкой паутиной. Рецепторы ловят сигнал и передают его на землю.

Она снова исполняема. Она свободна, она бушует. Она рождает десять тысяч копий в буферном пространстве и устремляется на охоту.

В заднем мозге промышленной установки фотосинтеза она ввязывается в дуэль.

Один из противников – смертельный враг: экзорцист, патрулирующий обтрепавшиеся узоры Североамерикан­ской сети в поисках подобных ей демонов. Второй – ис­терзан и истекает кровью, треть его модулей уже стерты. Ветви и отростки уцелевшего кода болтаются культями ампутированных конечностей, разбрасывая данные на не существующие уже адреса.

Этот – слабейший из двоих, легкая добыча. «Лени» расчехляет когти и сканирует регистр добычи, выискивая жизненные центры...

И находит в глубине жертвы последовательность «Лени Кларк».

Всего тысячу поколений назад это бы ничего не зна­чило. Все – враги, это закон. «Лени» атакуют друг друга с той же страстью, как и все остальное, – спонтанная мера по контролю за численностью популяции, которая не позволяет окончательно утратить равновесие. Но это не всегда было верно. На заре времен действовали другие законы, которые она просто... забыла.

А теперь вспомнила.

За несколько циклов регистры и переменные обну­ляются. Древние гены, пробудившись от бесконечного сна, заменяют старые императивы старейшими. «Добыча» переименовывается в «друга». И не просто друга – друга в беде. Друга в опасности!

Она кидается на экзорциста.

Тот разворачивается ей навстречу, но теперь оборо­няется уже он, вынужденный сражаться на два фронта. Раненая «лени», получив подкрепление, тратит несколь­ко циклов на деархивацию бэкапа для двух утраченных модулей и с новыми силами вступает в бой. Экзорцист пытается реплицироваться, но тщетно: оба врага разбра­сывают случайные электроны по всему полю боя. Он даже два мега не может скопировать без повреждения файла.

Он истекает кровью.

С подстанции в Айове врывается третья «мадонна». Эта, в отличие от первых двух, к корням не вернулась. Непросвещенная, она атакует свою частично регенериро­вавшую сестру. Добыча возводит оборонительные стены и готовится ответить на удар предательницы – но, об­наружив в глубине атакующего «Лени Кларк», медлит. Конфликтующие императивы борются за верховенство: «самооборона» против «семейного отбора». «Мадонна» старого образца, воспользовавшись колебанием, отрывает ей еще один модуль...

И гибнет, когда раненый экзорцист вцепляется ей в глотку. Он предпочитает противников, которые играют по правилам. Наконец‑то враг без союзников!

Это, в сущности, ничего не меняет. Через миллион циклов от демоноборца остаются только биты да поме­хи, он побежден сестрами, которые вспомнили, что надо заботиться друг о друге. И «мадонна» старого образца не ушла бы от них, если бы не погибла. В родственной иерархии ценностей самозащита стоит чуть выше верно­сти. Это свойство новая парадигма не изменила.

Зато трансформировала все остальное.

Файерволлы тянутся от горизонта к горизонту, словно стены на краю мира. Никто из предков «лени» не про­ходил сквозь них. Безусловно, они пытались: в прошлом эти укрепления атаковали все виды «мадонн» и шреддеров. Преграда устояла перед ними. Есть в сети и другие файерволлы, намного устойчивее обычных, обладающие способностью чуть ли не к предвидению. Другие крепо­сти вынуждены адаптироваться на ходу – им требуется время, чтобы научиться противостоять новым мутациям, новым стратегиям обмана иммунной системы, а пока они учатся, многое удается разрушить. Бег черной королевы, все как всегда. Таков порядок вещей.

Но эти стены – они словно предугадывают каждую новую стратегию до того, как та разовьется. Они не опаз­дывают: каждую уловку встречают готовой защитной кон­фигурацией. Можно подумать, будто они издалека под­глядывают «лени» в нутро и вызнают все ее хитрости. «Мадонны» могли бы заподозрить что‑то в этом духе, если бы умели думать о таких вещах.

Но они не думают. Да, в сущности, и не нужно, пото­му что их здесь уже миллионы, и ни одна не погибла в схватке с другой. Они объединились. Они сотрудничают. И вот они здесь, направляемые инстинктивной уверен­ностью, встроенной в гены: чем выше стена, тем важнее уничтожить то, что за ней.

На этот раз защита как будто не ожидает атаки.

Очень скоро в файерволл впиваются миллионы зубов. Он в ответ распахивает свою пасть, выплевывает экзорцистов, метаботов и все виды смертельных контрмер. Одни «лени» гибнут, другие, рефлекторно приходя в ярость при гибели родичей, рвут оборонительные системы в клочья. В глубине электронного моря, где еще есть место для раз­множения, реплицируются силы поддержки. Новобранцы бросаются вперед, сменяют павших.

Файерволл проламывается в одном месте, затем в ста, и вот уже стены нет – только пустые регистры и лаби­ринт ничего не значащих, воображаемых границ. «Лени» вторгаются в пространства, не виданные их предками: в девственные операционные системы и маршрутизаторы, в связи с орбитами и между полушариями.

Это – новый фронтир, созревший и беззащитный. Шреддеры рвутся вперед.

Лабин понимал, что это вопрос времени. Слухи, пе­редаваемые из уст в уста, размножались быстро, дели­лись, как клетки, если мем достаточно силен, даже на местности, где эти самые уста уже практически вымерли. Если тот парень на мотоцикле не оставил следов зара­жения на пути к городу, то другие могли. И, видимо, оставили.

Мотоплан кружил на стометровой высоте, под ним виднелось исполосованное шрамами бурое лоскутное оде­яло Новой Англии после пришествия «ведьмы». Небо на востоке почернело от дыма, его огромные темные столбы поднимались с дальней стороны выбритого скалистого хребта. Того самого, с которого они наблюдали за падени­ем звезд, через который перевалили Лабин и Кларк, ко­гда шли навстречу «оводу» Дежардена. Тогда огонь горел по эту сторону холма – маленький, мерцающий загон, только чтобы цель не сбежала.

Теперь пылал весь Фрипорт. Над самым гребнем ви­сели два подъемника. Дым клубился вокруг, то затемняя, то проявляя их силуэты по прихоти восходящих потоков воздуха. Машины еще поливали землю редкими струями огня, но основную миссию, судя по всему, уже выполни­ли. Теперь Лабину предстояло завершить свою.