Питер Уоттс - Рифтеры

Теперь в ее компании только она сама. Всего лишь один набор сигналов для обработки. Никаких помех.

«Дерьмо полное».

Слепая или голая. Вот такой выбор. И он чуть ее не убил.

«Конечно, это была моя вина. Сама напросилась».

А ведь она могла все оставить, как было, тихо удалить файл Актона, прежде чем о нем бы кто‑нибудь узнал. Но оставался долг. Долг перед призраком Твари Снаружи, тем, кто не ругался, не винил и не бил, тем, кто, в конце концов, забрал Тварь Снаружи прочь, туда, где она не могла причинить вреда Лени. Часть Кларк до сих пор ненавидит Актона за это, на каком‑то болезненном уровне, где правит бал условный рефлекс; но даже там она думает, что, возможно, он сделал это ради нее. Хочешь не хочешь, но Лени была ему должна.

И потому отплатила. Позвала всех внутрь и проиграла файл. Рассказала, что Карл поведал ей в тот последний раз, и не попросила отказаться от его предложения, хотя отчаянно надеялась, что они так и поступят. Скорее всего, если бы она попросила, рифтеры послушали бы ее. Но один за другим они вскрыли себя и изменили. Майк Брандер из любопытства. Джуди Карако из скептицизма. Элис Наката побоялась остаться брошенной. А Кен Лабин неудачно по причинам, которые он оставил при себе.

Лени, смеживает веки, вспоминает, как правила изменились за одну ночь. Столь тщательно созданный внешний вид неожиданно потерял смысл; пустые глаза и маски ниндзя стали косметической жеманностью, бесполезными, как доспехи.

«Как ты чувствуешь себя, Лени Кларк? Хочешь секса, тебе скучно, ты расстроена? Теперь так легко сказать, хотя твои глаза и скрыты роговичными масками. Ты можешь биться в ужасе. Обмочить от страха костюм, и все будут знать об этом.

Почему ты им рассказала? Почему ты им рассказала? Почему ты им все рассказала?»

Снаружи Кларк наблюдала за тем, как другие менялись. Двигались вокруг нее, ничего не говоря, легко соединяясь друг с другом, помогая или поднося инструменты. Когда ей что‑то было нужно, то оно оказывалось рядом, прежде чем Лени успевала об этом попросить. Когда им было что‑то нужно от нее, то напарникам приходилось говорить об этом вслух, и безупречная хореография давала сбой. Она чувствовала себя символическим калекой в танцевальной труппе. Задавала себе вопрос, как много они видят, и боялась их об этом спросить.

Но внутри иногда пыталась. Там было безопаснее; в атмосфере нить, соединяющая остальных, распадалась, все снова становились равными. Брандер рассказывал об усиленном восприятии присутствия других; Карако сравнивала приобретенные особенности с языком тела. «Вроде косметики для линз», – говорила она, по‑видимому, ожидая, что этим успокоит Кларк.

Но именно Элис Наката, наконец, заметила, почти мимолетом, что чувства других людей… отвлекали… и даже расстраивали…

Спустя какое‑то время Кларк перенастроилась. Это не так уж плохо. Никаких точных телепатических озарений, без всяких неожиданных предательских выпадов. Больше похоже на ощущение от фантомной конечности, на наследственную память о хвосте, который можно почти ощутить позади себя. И теперь Кларк понимает, что Наката была права. Снаружи чувства других просачиваются в нее, маскируют, размывают. Иногда она даже забывает, что у нее есть свои собственные.

Кроме того, есть что‑то еще, знакомое ядро в каждом из них, темное, корчащееся и злое. Это ее не удивляет. Они даже не говорят о нем. С таким же успехом можно обсуждать тот факт, что у каждого рифтера на руке по пять пальцев.

Брандер занят в библиотеке; Кларк слышит, что Наката с кем‑то разговаривает в рубке.

– Согласно последним данным, – сообщает Майк, – они стали снабжать грязекопатели умными гелями.

– Ммм?

– Ну, это довольно старый файл, – признает он. – Было бы прекрасно, если бы Энергосеть загружала нам информацию почаще, и хрен с вирусами. В смысле, мы тут собственноручно предохраняем все Западное побережье от аварий, и они бы не переломились, если…

– Гели, – подсказывает Кларк.

– Точно. В общем, им всегда были нужны нейронные сети в этих штуках, так как они слоняются по довольно сложной топографии – слышала о тех двух грязекопателях, которые шлепнулись в Алеутскую впадину? – и при навигации в тяжелой обстановке без хоть какой‑то сети не обойтись. Обычно системы, использующиеся в грязекопателях, основаны на арсениде галлия [31] Арсенид галлия (GaAs) – химическое соединение галлия и мышьяка. Важный полупроводник, третий по масштабам использования в промышленности после кремния и германия. Используется для создания сверхвысокочастотных интегральных схем и транзисторов. , но даже они не могут сравниться с человеческим мозгом, когда дело касается оценки пространства. Когда они сталкивались с подводными возвышенностями, то буквально ползли. Поэтому их решили поменять на умные гели.

Кларк фыркает:

– Элис говорила, что аппарат двигался слишком быстро для машины.

– Скорее всего. Умные гели сделаны из настоящих нейронов, поэтому, я так полагаю, мы настроились на него так же, как настроены друг на друга. По крайней мере, судя по вашим ощущениям… Элис сказала, что оно не казалось счастливым.

– Так и было, – хмурится Лени. – Но и несчастным я бы его не назвала. Это не было в полном смысле слова эмоцией. Мне кажется, оно, скорее, удивилось. Такое ощущение… отклонения. От того, что ожидалось.

– Черт возьми, а ведь я это почувствовал! – восклицает Брандер. – Только подумал на себя.

Из рубки появляется Наката:

– О замене Карла никаких новостей. Говорят, новые рекруты еще не прошли тренировку. Нехватка кадров.

Шутка уже стала привычной. Новые рекруты Энергосети – это самые медленные ученики с тех пор, как устранили синдром Дауна. Прошло уже четыре месяца, а замены Актону все нет.

Брандер пренебрежительно машет рукой.

– Мы и впятером неплохо справляемся. – Он выключает библиотеку и потягивается. – Кстати, Кена никто не видел?

– Он снаружи, – отвечает Наката. – А что?

– У меня с ним следующая смена, надо о времени договориться. А то у него последнее время с ритмом нелады.

– А он далеко? – неожиданно спрашивает Кларк.

Элис пожимает плечами:

– Когда я последний раз проверяла, было метров десять.

Он в пределах. Для точной настройки существуют границы. Например, находясь у станции, нельзя почувствовать того, кто плавает у Жерла. Но на расстоянии десяти метров это сделать очень легко.

– Он же обычно дальше уходит? – Кларк говорит тихо, словно боится, что ее подслушают. – Почти за пределы сонара. Или работает над этим своим странным устройством.

Они не знают, почему не могут настроиться на Лабина. Тот говорит, что для него все остальные тоже непроницаемы. Как‑то месяц назад Брандер предложил ему провериться, провести сеанс МРТ в качестве исследования; Лабин отказался. Сделал он это довольно вежливо, но в голосе его было что‑то такое, отчего Майк больше не стал поднимать этот вопрос.