Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

Как и следовало ожидать, говорит Йелдоний, зовётся эта новая эпоха - эпоха, в которой живём вы и я - Веком Добра, Кротости, Милосердия, Справедливости, Блага и Истины.

Процитирую самого автора: "Именуют её также Расцветом, Возрождением, Обновлением и Новой Весной Человека, сдабривая это славословие такими эпитетами, как Золотой, Просвещённый, Мудрый, Абсолютный, и, конечно, Великий. Столь же однозначны новомодные историки в выборе слов для событий минувших: Тёмный, Отсталый, Дикий, Варварский, Прискорбный - вот лишь несколько определений нашего прошлого, которыми пестрят страницы таких научных работ, как "Сравнительный очерк тразилланской истории", "Два века безумия" и "Росток цивилизации: хроника жизни современного человека".

Видя столь разительные перемены в оценках недавних событий (что такое, в сущности, два века? Тьфу!), мне любопытно, что будут писать тразилланские историки о землянах, когда те, наконец, уберутся восвояси. Будут ли они, как раньше, до поражения, называть их "подлыми захватчиками", "мерзкими пришельцами", "грабителями и убийцами" - или из страха оставят теперешних "благодетелей" и "освободителей"? Время покажет".

Из этих четырёх периодов для моего повествования значение имеет лишь первый, Легендарный. Начну по порядку - с того, как Барсум и К. угодили на Тразиллан. Случилось это на шестой год полёта, когда на должность капитана "Бочки" из полутора миллионов её пассажиров был выбран Т. Джей Клеменсон, отличный пилот и запойный пьяница.

Пил он и днём и ночью, а с похмелья путал со звёздами хлебные крошки, в изобилии летающие по кабине, нажимал не те кнопки на приборной панели, и пару раз был близок к тому, чтобы отправить "Бочку" прямиком на ближайшее солнце. Вместе с тем штурвал он держал крепко, и непонятным для окружающих образом умудрялся избегать столкновения с кометами и метеоритными потоками, тем самым лишний раз доказывая, что мастерство не пропьёшь.

Лучшим другом Т. Джея был деревенский дурачок Спайки, которого Барсум выкупил у его родителей за трёх белоснежных леггорнов и бутыль самогона. Нраву Спайки был кроткого - больше всего его занимали собственные козявки, изучению которых он отводил не меньше четырёх часов в день - и Т. Джей нередко разрешал ему подержать штурвал ковчега, поскольку был уверен, что у Спайки мозгов не хватит на то, чтобы сделать какую- нибудь глупость. Сам Клеменсон - пока идиот, потея от восторга, сидел в кресле пилота - отлучался промочить горло в бар на верхней палубе, где ему всегда наливали в кредит.

Со временем такие смены становились всё чаще, длились всё дольше - и вскоре уже нельзя было сказать, что в курсе "Бочки" продиктовано запоями Клеменсона, а что - глупостью Спайки: настолько эти два фактора слились воедино.

И гром не мог не грянуть. Однажды Клеменсон перебрал виски, посадил вместо себя Спайки, и прилёг в кресле второго пилота, соснуть. "Бочка" как раз пролетала через очередную планетную систему - старое солнце и пяток разноцветных шаров - как вдруг кабина озарилась красным светом, и механический голос произнёс:

Внимание, отказ двигателя! Внимание, отказ двигателя! Вероятность падения на ближайшую по курсу планету - 98 %.

Будь Спайки поумнее, он непременно закричал бы что- нибудь вроде "Спасите, караул!" или "Мамочки!", как поступил бы на его месте любой порядочный человек. Однако Спайки был слабоумный и потому, когда компьютер проинформировал его, что в результате неизбежного падения все пассажиры ковчега превратятся в тоненькую белковую плёночку, он ответил на это своим обычным "угу- угу".

А что же пассажиры "Бочки"? Неужели им не показалось странным, что гудение двигателя, сопровождавшее их все годы полёта, неожиданно стихло? Показалось, конечно, и ещё как! Но к чему только не привыкает человек за долгое время в Космосе, а ведь за шесть лет чего только не случалось: и гравитация выходила из строя, и воздуха оставалось чуть- чуть, и не хватало на всех питьевой воды. Словом, все подумали, что это очередной перебой питания - все, кроме пассажиров, бывших в это время на нижней палубе. В тот самый момент, когда Спайки, озарённый красным светом, лез пальцами в нос, те из них, кто сидел у иллюминаторов, наблюдали интереснейшую картину: планета, которая маячила вдали безопасным пятном, вдруг начала стремительно увеличиваться в размерах. Уже видны были, пусть и не во всех подробностях, континенты (три), когда до зрителей дошло: корабль падает, и падает стремительно, нисколько не заботясь о чувствах своих пассажиров.

Вряд ли в эту минуту хоть одному из полутора миллионов человек пришло в голову, что именно эта планета и есть Тразиллан, где им отныне суждено жить, бороться, страдать, любить и наслаждаться простым человеческим счастьем. Скорее всего, на уме у них было одно:

МЫ

ВСЕ

УМРЕМ!

- ну, или что- то в этом роде.

Паника началась страшная. Все ринулись к спасательным капсулам, но их на "Бочке", по вполне понятным причинам, не было. В отчаянии Джона Дж. собрались линчевать, и линчевали бы, если бы он, по своему обыкновению, куда- то не запропастился. Такой уж он был человек: даже казнить себя не мог дать по- человечески.

А что же Т. Джей Клеменсон и его верный друг Спайки? Наверное, они что- то сумели придумать, раз всё закончилось хорошо? И да, и нет.

Проснулся главный пилот "Бочки" оттого, что бутылка, которую он во сне баюкал, словно дитя, выскользнула у него из рук.

- А, чтоб тебя! - прохрипел Т. Джей. - Цып- цып- цып, курочка, иди к папе...

Но бутылка закатилась далеко за приборную доску, и достать её было невозможно.

- Проклятье! - зарычал пилот. - Спайки, помоги мне подвинуть эту хреновину!

Спайки повиновался. Вдвоём с Т. Джеем они налегли на приборную панель, и она с громким скрежетом сдвинулась - ненамного, но достаточно, чтобы такой тощий человек, как Клеменсон, мог протиснуться в образовавшуюся щель.

- Отлично, - сказал он и вытер пот на лбу. - Теперь ты берись за штурвал, а я полезу и достану старину "Джека Дэниэлса". Клянусь всеми звёздами во Вселенной, там на донышке осталось ещё граммов пятьдесят!

С поистине философским спокойствием идиот Спайки наблюдал, как его взрослый, и, что куда важнее, разумный друг отважно лезет за приборную панель в поисках виски. Казалось, взорвись сейчас ковчег - и это его не остановит. И вот Спайки ковырял в носу, бортовой компьютер умолял спасти миллионы жизней, поверхность планеты становилась всё ближе, столкновение было неизбежно, а Т. Джей возился за приборной панелью, путаясь в проводах и ежесекундно поминая чёртову мать.

Наконец, ему удалось. Весь в пыли, но с улыбкой на лице, он выпрямился и воздел над головой заветную бутылку. Действительно, немножко виски в ней ещё оставалось - можно сказать, что жизнями полутора миллионов пассажиров "Бочки" Т. Джей рисковал не зря. Немаловажно было и другое: вставая, он задел головой главный кабель бортового компьютера и вырвал его из гнезда. Механический голос, взывающий о помощи, смолк, а "Бочка" полностью перешла на ручное управление.