Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

- А потянем? - усомнился мистер Бромбоу. - Это вам не индейцы какие- нибудь.

- Потянем, - уверенно ответил мистер Нормейлер. - На Земле под моим началом работало пятьсот человек, и за смену я успевал плюнуть в лицо каждому.

- Не думаю, что возвращаться к рабовладельческому строю разумно, - взял слово профессор Кинесс. - К тому же даже эту отжившую своё общественно- экономическую формацию надлежит устанавливать с умом, а равное количество рабов у каждого гражданина отнюдь этому не способствует.

- Почему? - удивился мистер Нормейлер. - Разве не за равными возможностями мы отправились в далёкий космос?

- Прежде всего, это убивает соревновательный дух, - пояснил Кинесс. - Если у каждого человека будет одинаковое количество рабов, ему не нужно будет расти над собой, совершенствуясь физически и духовно.

- Но мы можем поступить иначе, - сказала малышка Мелоди. - Рабов можно распределять так: одному землянину - больше, другому - меньше.

- Мысль похвальная, но трудноосуществимая. Ведь тех, кто получит больше, мы тем самым развратим, а тех, кто получит меньше - унизим. Видите: и так и так получается не слишком гуманно по отношению к человеку, да?

- Как вы хорошо говорите, профессор! - воскликнула Мелоди. - Какая гадкая штука - рабовладение! Хорошо, что наши далёкие предки отказались от него раз и навсегда!

Наступило молчание. Все обдумывали другой вариант.

- А что если... - начал было мистер Брамбоу, но замолк.

- Что? Что? - накинулись на него остальные.

- Что, если нам загнать их в специально оборудованные резервации. Пусть себе делают там, что хотят.

- Нет, - покачал головой Нормейлер. - Это не годится.

- Почему?

- Дорого. Одной колючей проволоки на миллион выйдет.

- Да уж, - сник Брамбоу.

Положение поспешила спасти малышка Мелоди.

- А может, вырыть для них огромные подземные убежища? - предложила она. - Я читала о таких в одной книге.

- Чушь, - сказал Брамбоу. - Какой в этом смысл?

- Ну, - задумалась Мелоди, - большого смысла, пожалуй, нет. Я просто подумала, что это будет здорово...

- Здорово? - грозно спросил Нормейлер.

- Ну, не здорово, миленько...

- Миленько? - посмотрел на Мелоди Кинесс.

- Ну...

Мелоди замолчала.

- Итак, - сказал Нормейлер, - подведём итоги. Мы не можем обратить конгаров в рабов, потому что это негуманно по отношению к нам, не можем загнать их под землю и не можем утопить в море. Есть другие предложения?

- Бластеры, - раздался голос Самсонова- Редько.

- Осколочные бомбы.

- Иприт.

- Вирус, вызывающий бесплодие.

- Глупости! - раздался властный голос. Говорил мистер Фредерикс, крупный делец. - Всё это нецелесообразно. Почему я, деловой человек, должен тратить своё свободное время на истребление каких- то дикарей, если мне за это никто не заплатит?

- Сразу видно, что вы не альтруист, - поджала губки Мелоди. - Вы из тех чёрствых людей, что абсолютно неспособны понять чувства другого! Вас совершенно не заботит безопасность соотечественников!

- При чём здесь чувства? - спросил Фредерикс. - Мне не по вкусу пустая трата оборонительных ресурсов. Если мы выпустим отравляющий газ на конгаров, что тогда останется землянам? Не забывайте, что помимо нас, горстки цивилизованных людей, на борту "Бочки" были и другие, почти полтора миллиона других. Чем вы планируете сдерживать их подлую низменную животную натуру?

- А вы ещё и не верите в людей, мистер Фредерикс. Наших добрых, но невежественных братьев удержит от насилия моё искусство, - и, не сходя с места, Мелоди продекламировала один из сонетов Шекспира, посвящённый прекрасному юноше. - Когда в Индии я гостила при дворе раджи Шальвапура, мне было позволено выступать перед священным белым тигром, а это великая честь!

- Если речь зашла об искусстве, - вступил в разговор молодой художник Питер Брунсвик, до этого сидевший тихо, - то полагаю, что и мои скромные полотна способны пробудить в людях низшего сословия сострадание и тягу к высокопроизводительному труду. Взгляните на мою последнюю работу: как чудесно сочетается с пурпуром минеральный лак! Такой колорит оценит и завсегдатай кабаре "Вольтер" и вьетнамская крестьянка, получающая чашку риса в день.

Тут в Комитете поднялся невероятный гвалт: спорили Кинесс, Нормейлер, Фредерикс и Пётр Петрович, вооружённый лиловым зонтиком, подарком жены. Над шумом то и дело взвивался серебристый женский голос: Мелоди Свитхарт с присущей ей страстностью декламировала Верлена. Когда страсти немного поутихли - принесли бутерброды и термосы с кофе - с места поднялся молодой человек, на вид довольно неказистый, и сказал:

- А почему бы нам не жить с конгарами в мире?

- Что, простите? - переспросил Нормейлер.

- Я говорю, может им просто не мешать?

- Не мешать? - взвился Нормейлер. - Не мешать?! Посмотрим, как вы заговорите, когда конгары придут в ваш дом, чтобы вспороть живот вашей жене и обесчестить малютку дочь!

- Уверен, они вряд ли сделают подобное. Может быть, это не лучшие существа во Вселенной, но они по- своему разумны и не лишены чести.

- Всё ясно, - сказал Нормейлер. - Он спал с их девками, они и запудрили ему голову. А я видел груды мёртвых тел! Эти конгары убивают друг друга просто так - где гарантия, что их первобытный гнев не обратится на нас?

- Нет никакой гарантии. Я просто верю, что если обращаться с ними по- человечески, то и они не перейдут определённых границ.

- Да, - вступил в разговор профессор Кинесс. - Как это ни странно, человеческое отношение действительно способно помочь. Помню, на Земле у меня была лошадь, упрямая скотина, что твой осёл, так вот колоти её сколько хочешь - она ни с места, а потреплешь по крупу, скажешь доброе слово - она и затрусит рысью, что твой иноходец. Великая вещь - доброта!

- Великая- то великая, - сказал Нормейлер. - Но если молодой человек хочет, чтобы высокое собрание всерьёз рассмотрело его предложение, пусть назовёт себя.

- Да! - поддержала Мелодии Свитхарт. - Кто вы, чёрт возьми, такой, мистер, и по какому праву здесь присутствуете?

- Разрешите представиться, - сказал молодой человек. - Меня зовут Джон Дж. Барсум, и я - владелец "Бочки".

Наступила пауза.

- Не может быть, - рассудительно заметил Фредерикс. - Я видел фотографию Барсума в газете, и это настоящий деловой человек. У него был такой вид, словно он носил сразу два костюма по тридцать тысяч долларов каждый.

- Кроме того, у него борода, - сказал Нормейлер. - Я точно помню бороду.

- А мне всегда казалось, что Джон Дж. Барсум - это псевдоним женщины, - сказала Мелоди. - Знаете, наподобие Жорж Санд.

- Да, - вступил в разговор мистер Брамбоу, - докажите, что вы - это вы!

Барсум покачал головой.

- Зачем? - спросил он кротко. - Вы же всё равно меня не послушаете, так ведь?