Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

Старинная конгарская поговорка гласит: "Будь ты хоть круглый сирота, среди народа Кон у тебя всегда найдётся родственник" - и это чистая правда. Гиркас, считавший себя самым зелёным листиком на своём генеалогическом древе, отыскал среди конгаров как минимум пять живых братьев и с десяток сестёр.

То же произошло и с Конневером. Стоило ему получить камнем в ответ, как этот, в общем- то, ничем не примечательный факт взволновал умы многих конгар, чьи сердца неожиданно заболели от тревоги за родича. Нужно ли говорить, что в самом скором времени все родственники собрались вместе, и, вооружившись девизом "Что бы там ни было, накостыляем этим мерзавцам!", пошли на племя обидчиков войной, причём, едва отойдя от лагеря, столкнулись с вооружённым до зубов ополчением, пришедшим в свою очередь мстить за проломленную голову Гирвея. Чем- то сложившаяся ситуация напоминала задачу из школьного учебника по математике - про два поезда, один из которых вышел на три часа раньше другого - разве что никакого разумного решения у неё не было.

Мирные переговоры не помогли. Здесь просится на язык фраза "Они никогда не помогают", но в данном случае было не совсем так. Не далее как за три дня до этого те же племена успешно договорились о совместном пользовании колодцем, и обошлось это событие без всяких драк. Так что уместнее будет сказать: "Раз на раз не приходится".

Что было дальше? Стороны сошлись в бою, пролилась кровь, а с пролитием крови всем стало всё равно, стоит овчинка выделки или нет. В конце концов, когда тебя ежеминутно пытаются убить, ты будешь стараться выжить, и только.

Поначалу, как и все межплеменные стычки, зародыш Торакайской бойни был исключительно конгарским междусобойчиком, и у него были шансы остаться таковым. Но - тот год выдался для кантонов бедным на сенсации. Не было ни громких скандалов, ни изощрённых убийств, ни политических махинаций, да и сексуальными похождениями знаменитостей тоже не баловали. Неудивительно, что известие об очередной конгарской заварушке мы восприняли, как ливень посреди душного дня. Что- то происходит! Наконец- то! И плевать на то, что таких стычек на каждый год приходится по несколько сотен! Всё, что угодно, сгодится, когда гложет скука!

И вот, спустя какие- то две недели, газеты пестрели заголовками вроде "Конкас объявил войну Ломлику", "Жизнь и подвиги Дунневраса" или "Трагическая утрата: погиб Румвей", а у богемы считалось хорошим тоном восхищаться импульсивностью и страстью, с которой "раскрепощённые эмоциональные аборигены" разбивают друг другу головы самодельными топорами.

На основе первых дней битвы был снят художественный фильм, в котором Конневера сыграл Дунлик, Гирвея - Конневрас, а Тромкаса с Троммевером (понятия не имею, кто это) - соответственно Румсен и Гирневас. Фильм имел ошеломляющий успех и на всекантонном фестивале получил награды "За гуманизм" и "За убедительную демонстрацию жестокости и бесчеловечности войны".

Вскоре выяснилось, что, помимо культурного значения, начавшаяся битва обладает ещё и экономическим. Один торговый представитель, проводя в Торакайском заливе отпуск, заметил, что разгорячённые битвой конгары охотно употребляют прохладительные напитки и энергетические батончики, которые, если верить надписи на упаковке, позволяют "сохранять физическую активность на протяжении всего дня".

Незамедлительно он имел разговор с одним из вождей, которому предложил следующее: в обмен на поставку питательных смесей его племя обязуется выходить на битву в футболках с символикой фирмы. Подумав, вождь принял предложение: вверенное ему племя прожило зиму на голодном пайке, и не мешало бы подкормиться. Согласно одному из пунктов договора, другой обязанностью конгар, помимо ношения футболок, стало употребление в пищу продукции исключительно данной фирмы.

Вечером того же дня племя вышло на бой в новой униформе, которая, к слову, пришлась конгарам по вкусу. Теперь они воевали не только за правое дело, но и за "нежный сливочный вкус, которым вправе себя баловать только Вы" - и воевали лучше обычного.

Недурно иметь такие идеалы, за которые можно отдать жизнь.

Когда коллеги торгового представителя упрекнули его в неэтичности поступка, он ответил: "Ну и что? Чем война хуже футбола?". Война, действительно, была ничем не хуже футбола, так что ответ показался вполне убедительным. Нововведение быстро подхватили конкуренты, и вскоре все боеспособные племена могли похвастаться контрактом с какой- нибудь известной фирмой. Это оказалось неожиданно удобным в плане различения конгарских племён: теперь вместо того, чтобы утомительно рассказывать о победе очередного Дункаса над Конкасом, достаточно было сказать, что энергетические батончики надрали задницу шоколадным чипсам.

Широкая общественность восприняла перемены неоднозначно.

"Ну, по крайней мере, эти бездельники хотя бы вкусят плодов цивилизации" - рассуждали добропорядочные граждане.

Бунтари и нонконформисты, напротив, цедили сквозь зубы презрительное и беспощадное: "Они продались".

Правда, как водится, укрылась где- то посередине, то есть там, где её никто и не подумает искать. Ещё больше запутал ситуацию резкий экономический подъём, начавшийся одновременно с войной.

Выглядело всё следующим образом. Спрос, вызванный необычной агрессивной рекламой, вкупе с открытием нового рынка сбыта в среде конгаров повлёк за собой массовое расширение производства, вследствие чего тысячи землян получили высокооплачиваемую работу с полным пакетом льгот - работу, которая целиком и полностью зависела от войны.

Сто восемнадцать тысяч двести двадцать три семьи - именно столько Гиркас оставил без пропитания, остановив Торакайскую бойню. Была среди этих семей и моя. За редким исключением, все письма, которые Гиркас получил в течение нескольких месяцев после окончания Бойни, были полны неподдельной ненависти и презрения.

"Вы хуже убийцы! - писала восемнадцатилетняя девушка из кантона Фош. - Тысячи людей вы лишили надежды на достойное существование. Хорошо ли вам спится по ночам?"

"Я никогда не гонялся за деньгами", - сообщал в письме житель кантона Гастон- Леру. - "Всё, что я хотел, это оплатить лечение матери и обучение в колледже. Вы лишили меня возможности заработать деньги. Теперь моя мать мертва, а я бросил колледж, потому что одними добрыми намерениями не заплатить за учёбу. Вчера я всерьёз думал о том, чтобы ограбить человека."

"При встрече я переломаю тебе все кости", - гласила лаконичная записка рабочего с разорившейся макаронной фабрики.

Менее деликатные авторы открыто клеймили Гиркаса чудовищем, конгарским выкормышем, вшивым недоноском, духовным паралитиком, подонком, моральным уродом и существом, стоящим в развитии бесконечно ниже человека.