Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

Один из пострадавших, путая всё - и время, и пространство - называл Гиркаса грязным евреем.

Что же касается меня, то я по заданию "Голоса Новой Трои" написал статью, в которой, помимо классических "врага народа", "шпиона" и "лакея", именовал Гиркаса "фашиствующим молодчиком" и "экономическим террористом". Впоследствии за эту статью я просил у Гиркаса прощения, и был прощён.

Да, ему тогда пришлось несладко. Помимо вышеперечисленных мнений, каждое второе письмо содержало в себе угрозу самой жестокой расправы, так что, будучи избитым лишь однажды, Гиркас был вправе считать, что легко отделался.

Желая приблизить завершение конфликта, Консультативный совет Новой Трои разрешил близлежащим кантонам снабжать враждующие стороны из собственных арсеналов. Таким образом, в руки конгарам попали триста лучемётов без батарей, двадцать два нерабочих грузовика, и ядерная боеголовка, как выяснилось в один прекрасный день, вполне исправная.

И вот, когда конгары были должным образом одеты и вооружены, тогда- то и начались первые трудности. С использованием цивилизованных средств ведения войны число убитых выросло настолько, что изначальная причина конфликта стала несколько неприличной. Попросту говоря, стыдно стало конгарам убивать друг друга в таких количествах всего- навсего из- за двух дураков, тем более что никто уже не помнил, кто бросил камень первым. Никто не помнил даже, бросал ли кто вообще камень!

Однако жрать в три горла и получать от кантонов подачки конгарам хотелось по- прежнему, и вот вожди племён собрались, чтобы решить, как быть дальше. Зазвучали робкие голоса, взывающие к здравому смыслу, но их заглушили мощные призывы к войне. Наиболее часто звучал довод: "В кои- то веки живём по- человечески, а не как всегда!".

Слово взял Виснегар, предводитель племени дзираев.

- Пить хочется, - сказал он. - Кто- нибудь фляжку захватил?

Тромкас из северных консаев перебросил ему бурдюк, полный вина из скисших ягод фора. Виснегар отпил немного и громко рыгнул.

- Хороша, но не добродила. Сколько выдерживал?

- Неделю, - ответил Тромкас. Бурдюк тем временем пошёл по рукам. День выдался жаркий, и конгары пили с жадностью, не обращая внимания на струйки, стекающие по подбородку.

- Дело дрянь, братцы, - продолжил Виснегар, когда последний вождь, выжав остатки вина себе в глотку, отбросил бурдюк в угол походной юрты. - Мои уже бучу поднимают: за какие- такие идеалы мы своим же бошки отворачиваем? Известное дело - у одного братюня в соседнем племени, у другого сеструха, у третьего - вообще хрен пойми кто, но тоже жалко.

- Сволочи, - констатировал широкоплечий Румвей, - у меня вчера батю угробили, так я и виду не подал.

- Это я его, - подал голос Дунлик, возглавляющий племя руфиев, - В смысле, батю твоего я уделал. Он, пока не помер, всё бабу вспоминал. Горячая, говорит, что твоя печь, а уж сладкая... Тирвис звали - не твоя маманя?

- Не, - ответил Румвей. - Братюнина. Он клятву дал: за батю триста человек положить. Пока троих успел.

- А ты?

- А мне- то что? Батя старый, зажился. Зла на тебя не держу.

При этих словах конгары, внимательно слушавшие разговор, одобрительно загудели.

- Молодец парень! - крутил усы старый Дунвей. - Вот что значит хорошее воспитание!

- Известное дело, - поддакнул его сосед Коннавис, - кровопролитие нам тут ни к чему.

После этих слов между конгарами завязалась оживлённая дискуссия, в ходе которой они с полной очевидностью сумели установить, что кровопролитие - вещь, в общем- то, излишняя, и нет никакой причины, почему хорошие люди должны убивать друг друга.

От этого они перешли непосредственно к обсуждению войны, причём каждый напропалую хвастался собственными победами. Особенно усердствовал Тромкас: подобрав где- то конский череп, он воздел его над головой и принялся уверять собравшихся, что это не что иное, как голова знаменитого Румсена, который ел за десятерых, имел четыреста жён, и погиб от его, Тромсена, молодецкого удара.

- Что- то не больно похож, - сказал Дунвей.

- А по мне, так вылитый он, - не согласился Коннавис.

Старики заспорили, обменялись тычками и неожиданно сцепились. Их разняли, окатили водой, и все, сменив тему, заговорили о женщинах.

Сперва Виснегар терпеливо слушал - будучи вождём, он знал, что без болтовни не обойтись, - но когда Румвей предложил сходить за некоей Гирвис, чтобы та продемонстрировала собранию свои прелести, нервы его не выдержали.

- Эй, вы! - зычным голосом покрыл он гул собрания, - Вы сюда лясы точить пришли, или по делу?

- Ясен перец, по делу, - отозвался тонкий голосок, - Закрой хайло, дай поговорить хорошим людям.

- Это кто сказал? - взревел Виснегар. - Я тебе мозги- то повышибаю!

- А хоть бы и я, - навстречу ему поднялся огромный конгар со шрамом на пол- лица. - Ты сам- то чего орёшь?

Виснегар отступил на два шага назад и вгляделся в лицо великана. Неожиданно лицо его озарилось улыбкой.

- Гирсен, ты, что ли?

- Ну, Гирсен, - пророкотал конгар.

- Гирсен, - расплылся в улыбке Виснегар. - Гирсен! Братцы, кончай языком чесать, это же Гирсен, дружбан мой! Мы вместе фору жрали, помнишь?

- Жрали, было такое. Как там тебя? - почесал великан затылок.

- Нет, ну смотрите, - не унимался Виснегар, - всё такой же тугодум! Виснегар я! Ви- сне- гар! - прокричал он в ухо конгару. - Мы ещё животами маялись, помнишь?

- Вот теперь помню, - прогудел с достоинством Гирсен. - Ну, рассказывай, как сам. Я ж тебя сто лет не видал.

Сказав это, он замолк, ожидая ответа Виснегара. Тот удивился.

- Прямо сейчас, что ли? - сказал он. - Мы ж тут над важным делом думаем!

Но остальные конгары были не против.

- Да ладно тебе! - сказал Троммевер из племени рушаев. - В кои- то веки увиделись, и о делах!

- Правильно, - поддержал его захмелевший Дунвей. - Завтра, может, кокнут тебя, как миленького, лови шанс!

- Успеем наболтаться! Давай, трави историю! - закричали остальные.

- Ну, ладно, - Виснегар пожал плечами. - Жизня у меня обычная, самая подходящая. Батю медведь порвал, одна жена родами померла, другая двойней разродилась. Юрты целы, перезимовали так себе, хорошо хоть без смертей. Вчера рушаям кровь пустили, почти сотне.

- И ни хрена не сотне, - возразил Троммевер. - Одну только бабу напугали с дитём!

- Врёшь! - сказал Виснегар. - Своими глазами видел!

- Ну да, зенки залил и айда! Ещё про тысячу расскажи!

- Ладно, - махнул рукой Виснегар, - соврал- то всего ничего, а ты ругаешься. Вот пусть лучше Гирсен говорит. Ты где пропадал всё это время, паря?

- Учился я, Виснегар, - сказал Гирсен. - Познавал значение объективной истины, размышлял над загадками бытия, задавался вопросом о месте человека в Универсуме.

- Ну и как? - спросил Дунвей.

- Да нормально. Ничего так.