Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

- Это несправедливость, значит. Почему он жрёт в три горла, а я с голоду пухну?

- Погоди, говорю, - Гирсен покачнулся. - Это у вас... ик... разные условия. Он, допустим, там, где тепло, живёт, а ты... Ну, короче, сообразил?

- Не, - хрипло признался Виснегар. - Не сообразил. Я, Гирсен, уже ничего не соображаю. Шутка ли, я полведра на грудь принял.

- Я тебе, дурак, объясняю... ик, что ты немощный, потому что живёшь там, где одни корешки растут. А другой - сильный, потому что у него и малукша растёт, и тхурики. Это ясно?

- Это ясно, - Виснегар почесал грудь и сладко зевнул. - Тхурики я люблю...

- Не в тхуриках дело! - оборвал его Гирсен. - Слухай дальше. Я в университете... ик... такую штуку подцепил, называется теория... ик... как её... эволюции, что ли? Так она вот что грит, - Гирсен принял соответствующую позу. - Выживает... ик... сильнейший!

- А что это значит? - неожиданно подал голос сидевший в самом углу молодой конгар, которого за пристрастие к газировке журналисты прозвали Кока- Конкасом. Как и все вокруг, он был пьян и изо всех сил старался не заснуть.

- А не знаю, - ответил Гирсен. - Но если я что услышал, то... ик... запоминаю накрепко. Я к чему веду? К тому, что... ик... за счёт разных условий и люди... ик... разные, да. Одни сильнее, другие... ик... слабее. Вот к чему я веду. Да. Меня хоть кто- нибудь слушает?

- Нет, - робко ответил Кока- Конкас. - Все спят. Остался один я.

- Так может и мне... ик... соснуть чуток? - Гирсен почесал затылок.

- Не надо. К утру ведь всё забудете, а я хотя бы напомню.

- Ну... ик... ладно. Ну и раз один сильнее, а другой слабее, можно так повернуть, что одному требуется больше земли, а другому меньше, так ведь?

- И что?

- Как что? Это ж какой повод для войны. Не? Земли- то хорошей мало. Я вот... ик... так это понимаю. А кто мешает расширяться - сволочь! Во как! - и с этими словами Гирсен повалился.

Наутро юрта огласилась стонами Виснегара, который, безуспешно пытаясь встать на ноги, пару раз крепко ударился головой о край стола. Проснувшиеся вожди вовсю опохмелялись, прикладываясь по очереди к большому бурдюку. В углу юрты вяло дрались два конгара. Впрочем, дракой это можно было считать лишь условно: на деле один взгромоздился на другого и методично бил по лицу. Избиваемый, будучи мертвецки пьян, не сопротивлялся, и только спрашивал время от времени:

- Тромкас, это ты?

На что его мучитель всякий раз отвечал:

- Ну, конечно, я! - и продолжал.

- Чего это они? - стараясь не обращать внимания на головную боль, спросил Виснегар у незнакомого вождя.

- Не сошлись во мнениях, - ответил конгар.

- По поводу вчерашнего?

- Нет, это у них семейное.

- А мы вчера пришли к чему- нибудь? - спросил Виснегар. - Гирсен, ты же вроде речь толкал, умную, слов нет.

- Умную- то умную, - простонал Гирсен с противоположного конца юрты. - Да только не помню я ничего. Единственный раз сподобился выступить, а не помню.

- Ну и хрен с тобой, - проворчал Виснегар. Голова его раскалывалась, а перед глазами плыли цветные круги. Будь проклят закон, по которому взявший первое слово обязан вести собрание до конца!

- Все на месте? - спросил он. Оказалось, не все.

- А, чтоб вас!

Стали искать.

Один нашёлся сразу - под столом, с перерезанным горлом. Это был Дунлик - тот самый, что хвастался убийством бати Румвея. Сам Румвей куда- то запропастился.

Второго мертвеца обнаружили завёрнутым в ковёр. В отличие от предыдущего, он оставил этот мир не без борьбы: когда, в надежде поживиться золотыми коронками, ему открыли рот, внутри обнаружилось откушенное ухо, каковое Монкас, предварительно продев через него верёвочку, повесил себе на шею.

Ещё два трупа нашёл в куче помоев Троммевер, отлучившийся из юрты помочиться.

- Итого четверо, - сказал Виснегар, - И когда вы успеваете, а?

- Зато мы весёлые, - сказал Коннавис. - Нескучно с нами.

И только хотел он развить мысль о том, насколько важна в суровое время простая и беззлобная шутка, как в юрту ворвался запыхавшийся конгар, вождь какого- то захудалого племени, рекламировавшего не то семечки, не то присыпку для младенцев. На собрание его не пускали, во- первых, потому что он вонял, и вонял премерзко, какой- то подгоревшей кашей, а во- вторых, из- за того, что постоянно клянчил - здесь кусок маракчи, там глоток вина.

- Эй, мужики, - крикнул он с порога тонким противным голосом. - Тут этот пришёл, как его?

- Комиссар военный, что ли? - спросил Виснегар, не поворачивая головы. - Из Новой Трои?

- Он самый, сердитый такой. Говорит, придумывайте скорее или заканчивайте этот балаган, и по домам!

- Это он только грозится, - сказал Виснегар, - Сам же первый волком взвоет, если мы воевать закончим. Передай ему, пусть приходит минут через пятнадцать, к этому времени что- нибудь придумаем. Ну, что стоишь? Пошёл, пошёл!

Но пакостный вождь не уходил. Он стоял на входе, переминался с ноги на ногу и выразительно покашливал.

- Чего тебе ещё? - спросил у него Виснегар. - Вали давай!

- Мне бы рыбки, - сказал вождь, заискивающе улыбаясь. - Нет ли у вас кусочка? Был бы очень признателен.

- Дерьма тебе, а не рыбки, - мрачно изрёк Гирсен. - Кто- нибудь, вдарьте ему от меня.

- Плюнь, - велел Виснегар. - Нам вопрос решить надо.

И стали решать вопрос. Утро выдалось жаркое, думать было лень, и повод продолжать войну так, чтобы по- прежнему получать с неё прибыль, вышел у вождей глупый и бестолковый.

Другого, впрочем, и не требовалось.

Отныне, решили вожди, Торакайская бойня должна продолжаться ввиду сильнейшей ненависти, разгоревшейся ни с того ни с сего между племенами. А ненавидеть и истреблять конгары А конгаров Б обязаны в силу того, что последние:

Вариант А:Умственно неполноценные вырожденцы, лелеющие коварные планы по вытеснению противников с жизненно- важного пространства и пропагандирующие с этой целью пьянство, наркоманию и гомосексуализм.

Вариант Б:Колдуны.

Впоследствии, несмотря на большое количество аргументов в пользу первого предположения, популярным среди простых конгаров стало именно второе. Данный факт позволил земным историкам причислить народ Кон к наиболее неразвитым гуманоидным сообществам.

Получив новый толчок, война продолжилась, но то ли причина её теперь была надуманная, то ли ещё что, а только о ней постепенно стали забывать. "Самый масштабный конфликт эпохи, Великая Торакайская бойня, превратился на наших глазах в обыденный фон действительности, - писал мой коллега из "Голоса Новой Трои". - То, что некогда было свежим и волнующим, теперь представляет собой безвкусный, исключительно коммерческий продукт". Ему вторил корреспондент "Новостей кантонов", высказавший в статье мысль, что спустя три десятилетия война стала уже не та, что прежде.

И тут в Торакайскую бойню, пусть и с опозданием на полвека, вмешался Батя. Трах- тарарах!