Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла

Наконец, в зале, кроме Гиркаса, остались одни конгары. То, что самый масштабный конфликт за всю историю Тразиллана формально только что закончился, не сделало их приятнее. Это были те же грязные, невежественные дикари - ну, может, чуть более радостные, чем обычно. Правда, Конкас перестал душить Румлика, своего соседа - и на том спасибо.

Но вот собрались уходить и конгары.

- Эй, - крикнул Кирсен, - айда другое развлечение искать! Пошли сожжём дом Гирвея!

- Да! - крикнул Гирвей, хозяин этого самого дома. - Пошли сожжём!

В общем, они оставались конгарами. Правда, совесть, по- видимому, в них всё же пробудилась. Во всяком случае, когда Румсен шепнул Бомкасу: "Завтра, на том же самом месте! Приходи со своим племенем!" - его пристыдили и велели заткнуться.

Вот так Гиркас и остановил Торакайскую Бойню.

Что называется - взял и сделал.

А теперь вновь обратимся к Большой Одиссеевой книге - пусть скажут своё слово литература и история:

ДИТЯ ВОЙНЫ

Фрагменты из воспоминаний К. Энгельбрехта, председателя Союза Писателей Новой Трои (написано за несколько месяцев до войны с Землёй):

"Сейчас мне пятьдесят семь, но я так же ясно помню вкус эскимо "Маракча", любимого мной в детстве. Это была сладкая, чуть похрустывающая ледком палочка мороженого, которую сверху покрывала шоколадная глазурь - настоящее лакомство даже для привереды. Производили его на заводе в кантоне Гранд, а рекламировали конгарские вожди Дунлик и Тромлик. Помню, я вырезал с упаковки их смешные рожи и клеил на холодильник. Таким образом, у меня образовалась целая галерея, причём Дунлик, как правило, гримасничал и кривлялся, а Тромлик оставался невозмутимым.

Иногда в упаковке попадался цветной вкладыш, рассказывающий об их проделках. Как правило, это были комиксы - три картинки с уморительно нелепыми ситуациями. Одну я вижу перед собой прямо сейчас: Дунлик пытается стянуть с головы чугунный горшок, который племя подарило ему на день рождения. Картинки с Тромликом были несколько фривольнее: тот самый вкладыш, где он изображён с пятью жёнами in fragranti, мать отобрала у меня и заперла в шифоньер на ключ.

... Думаю, моя семья, как и многие другие, никогда не осознавала, насколько тесно её жизнь оказалась связана с Торакайской Бойней. Все мы - и дети и взрослые - для виду осуждали войну, однако на деле она всегда была где- то далеко, а вот следствия её - бесчисленные дешёвые товары, огромное количество рабочих мест - были вполне реальны, и отказываться от них было глупо. Мы жили за счёт войны, мы не умели иначе. Теперь нам надо учиться жить в мире. Не знаю, получится ли.

Торакайская Бойня оставила в нас огромный след. Без неё жизнь на Тразиллане стала серой и скучной. Конгары по- прежнему убивают друг друга, но нет того размаха, который заставлял бы толпы землян просиживать вечерами перед телевизором и болеть за любимых вождей. Никто уже не покупает цветной телевизор только ради того, чтобы увидеть, как Конкас из Румбы пожирает четыреста устриц зараз.

... Мои отец и мать работали на обувной фабрике, основанной в самом начале Бойни. Обувь, которую они производили, рекламировал Дунневрас, вождь племени мокиев. Это была колоритная фигура - рослый, статный, с копной волос, Дунневрас отличался добрым нравом и терпеливостью. Половина работниц фабрики была в него влюблена, и когда он погиб, на предприятии был объявлен траур.

Мои родители хорошо зарабатывали: благодаря агрессивной рекламе, которую обеспечивала Бойня, отлично расходились кроссовки и спортивные туфли. В детстве я ни в чём не нуждался. У меня была своя комната, няня и товарищ для игр - смешной конгарский пацанёнок, который знал уйму разных штук. Кажется, за каждый день, проведённый со мной, мама давала ему кулёк леденцов; конгары очень любят сладкое.

Когда я стал постарше, отец отвёл меня в фабричную школу. Надо сказать, что в те годы образование на фабриках, связанных с Торакайской Бойней, было одним из лучших. Окончив школу с золотой медалью, я без труда поступил в Новотроянскую Академию на факультет журналистики. Таким образом, мой жизненный путь прямо зависел от Торакайской Бойни: не будь у моих родителей средств, предоставляемых войной, я бы, возможно, не писал сейчас эти строки.

... Когда Бойня из- за вмешательства Дун Сотелейнена прекратилась, настали трудные времена. О себе я мог не беспокоиться: я был признанным писателем, членом Союза Писателей Новой Трои, книги мои издавались стотысячными тиражами. Тревогу вызывало состояние моих родителей. Особенно беспокоил отец. Будучи человеком честным и совестливым, он не мог не воспринимать тот фантастический поток "правды" о Торакайской Бойне, который буквально хлынул на страницы газет и журналов, заполнил собой и телевизор и радио. Кое- что там действительно было верно: конгары на этой войне взаправду гибли в больших количествах - но общий тон был необъективный, а взгляд на проблему - пристрастный. Я видел это, а мой отец - нет.

В день нашей встречи он выглядел очень усталым. Недавно он уволился с работы, которая теперь не приносила столько денег, сколько раньше, и теперь жил на небольшую пенсию.

- Ответь мне, Карлуша, - попросил он, - неужели мы и вправду были такими мерзавцами, какими нас теперь рисуют? Вот посмотри, - он протянул мне газету. - Здесь пишут, что мы наживались на чужом горе, что использовали смерть каждого конгара как рекламу наших товаров. Неужели это так? Ведь мы с матерью просто делали обувь, потому что на неё был большой спрос. Мы же не несём ответственности за причины спроса, так ведь? Мы не циники, мы честные люди - я и твоя мать. Конечно, мы знали о войне, но мы её не видели, не участвовали в ней. Мы- то никого не убили! Мы всего лишь хотели жить хорошо. В чём нас можно обвинить?"

ТОРАКАЙСКАЯ БОЙНЯ: ИТОГИ И ПОСЛЕДСТВИЯ

(Выдержки из статьи академика А. К. Дергунова, опубликованной в журнале "История Тразиллана". Дата публикации - 14 ренеля 259 г. П. К. К. (спустя 6 месяцев после окончания войны с Землёй. - прим. автора)

Торакайская Бойня закончилась так же внезапно, как и началась. Никто и подумать не мог, что новотроянский Дун Сотелейнен - фигура, что и говорить, символическая - сможет что- то противопоставить воле Совета Директоров самого крупного предприятия на Тразиллане. Однако он смог, пусть и не без поддержки военного комиссара Дипгородка Владимира Крымова, который поплатился за своё вмешательство исключением из рядов вооружённых сил Новой Трои.

Первой реакцией общественности на окончание войны, длившейся более пятидесяти лет, был шок. Ещё вчера люди были уверены в завтрашнем дне: война гарантировала спрос, спрос обеспечивал рабочие места. А теперь они словно оказались в вакууме, никому не нужные, растерянные и озлобленные. Как ни плоха была война, многие успели к ней привыкнуть. Для большого числа людей Торакайская Бойня была естественным фоном жизни, и окончание её они восприняли, как личную трагедию.